После восьмого класса я поступила в СХША – это такой лицей при академии художеств. Самый старейший лицей, который я знаю, в нем учились многие известные художники, которые известны сегодня нашему обществу. Поступила я в специализированный художественный лицей учиться в тринадцать
лет. Я сразу осознала, что здесь, в истоке живописи российской культуры, очень все серьезно. Тут занимаются искусством и учат не для радости, не для веселья, тут учат становиться профессионалами в своем деле. Что меня сразу удивило и сразу отложилось надолго в голове.
В лицее к нам относились с особым уважением, все были очень вежливыми и интеллигентными, обращались к нам даже на «вы», что было не привычно для моего возраста, но приятно. Для меня это было очень странно и вообще-то я такая маленькая и со мной на «вы». Но это дало мне такую веру в то, чтобы стремиться стать профессионалом и я должна соответствовать этому окружению. После окончания лицея я поступила в Академию художеств на скульптуру. И это уже серьезный институт, где профессию скульптора я начала изучать на профессиональном уровне. Мы работали с натурой, лепили фигуры, портреты и изучали анатомию. Рисовали по тому же учебному процессу, по которому много, много лет, из века век, начиная с 19 века, учились все поколения художников, по схеме учебного плана, которая не менялась. Мы изучали человека и профессию.
Пройдя долгий путь, в совокупности 14 лет, где 5 лет лицея, 6 лет института, а потом еще 3 года я повышала квалификацию в творческой мастерской у академика члена РАН, народного художника у Григория Даниловича Ястребенецкого.
Я уже просто не представляю свою жизнь без профессии скульптора, без скульптуры, без творчества. Я мыслю, как скульптор, я воспринимаю мир объемно через отношения объемов, через пространственную взаимосвязь. Через это отношение глубины пространства. Таким испытанием и проверка на прочность было рождение ребенка, когда я была вынуждена на какой-то период отстраниться. Не так глубоко погружаться в работу, а посвятить свое время малышу. Это была проверка на прочность в плане любви и приверженности к профессии, я очень отчетливо помню, как я спустя две недели после родов просто физически не могла вырваться в мастерскую и завершать свои композиции. Их накопилось целый ворох, и я не могла выплеснуть эту энергию в глину, как привыкла делать за эти долгие годы. В тот момент я осознавала все больше, и больше растущее во мне желание выхода этой энергии, чтобы наконец-то доехать до мастерской и начать лепить, что рвется наружу из меня внутри. Не смогла я овладеть собой, что было внутри меня, было сильнее меня, и оно вырвалось. И вернулась в мастерскую, вырывалась на короткие промежутки из дома, на два часа, между перерывами от домашних хлопот. Я бежала в мастерскую, брала глину и чувствовала неимоверное счастье, неописуемый восторг, который подобен встрече с родным человеком, которого долго не видел. Это такая буря эмоций радости, и я за эти два часа выплескивала свои мысли, свои желания. Я создавала новые произведения искусства и ехала обратно домой абсолютно счастливой. Это такое испытание.