Истории про девочку Эмили
Шрифт:
В конце коридора находилась дверь, к которой вела лестница из четырех ступенек. Рядом с лестницей стояли громадные черные напольные часы, почти достигавшие потолка.
— Мы запираем в этих часах маленьких девочек, когда они шалят, — шепнула Кэролайн, покивав Эмили, и открыла дверь, которая вела в заднюю гостиную.
«Уж я постараюсь, чтобы меняты в них не заперла», — подумала Эмили.
Задняя гостиная оказалась красивой, по-старинному обставленной комнатой, посреди которой к ужину был накрыт стол. Кэролайн провела Эмили через эту гостиную и постучала в другую дверь, воспользовавшись для этого необычным старинным медным молоточком в виде чеширского кота с
64
Выражение «улыбаться, как чеширский кот» означает «ухмыляться, улыбаться во весь рот»; приобрело особую популярность благодаря повести английского писателя Льюиса Кэрролла (1832–1898) «Алиса в Стране Чудес».
Эмили испытала жестокое разочарование. После того как ей довелось услышать стихотворение, прославлявшее красоту орехово-коричневых волос, лучистых темных глаз и атласных розовых щек Нэнси Марри, она почему-то предполагала, что бабушка Нэнси, несмотря на свои девяносто лет, по-прежнему красива. Но бабушка Нэнси оказалась седоволосой, с желтоватой кожей, морщинистой и усохшей, хотя ее темные глаза все еще оставались яркими и внимательными. Что-то в ее внешности делало ее похожей на старую фею… проказливую, снисходительную старую фею, которая могла неожиданно сделаться недоброжелательной, если вы ей не угодите… только феи никогда не носят ни длинных серег в виде золотых кистей, которые почти касаются их плеч, ни белых кружевных чепчиков с вышитыми на них лиловыми анютиными глазками.
— Так это дочка Джульет! — воскликнула она, подавая Эмили сверкающую кольцами руку. — Не смотри на меня так испуганно, детка. Я не собираюсь тебя целовать. Я никогда не нападаю с поцелуями на беззащитных крошек, только потому что они имели несчастье оказаться моими родственницами. Так на кого же она похожа, Кэролайн?
Эмили мысленно поморщилась. Еще одно тяжкое испытание нескончаемыми сравнениями с родней, когда навеки исчезнувшие из этого мира носы, глаза и лбы будут извлекаться из небытия и примеряться на нее. Она ужасно устала оттого, что ее внешность обсуждалась на каждом собрании семейного клана.
— Не очень-то похожа на Марри, — сказала Кэролайн, вглядываясь в лицо Эмили так пристально, что та невольно подалась назад. — Нет в ней их фамильной красоты.
— И на Старров тоже не похожа. Ее отец был красивым мужчиной… таким красивым, что, будь я годков на пятьдесят моложе, сама бы с ним убежала. В ней нет ничего от Джульет, насколько я могу видеть. Джульет была очаровательна. Ты не так красива, как на твоей картинке, но я и не ожидала увидеть тебя такой же хорошенькой. Рисованным портретам и эпитафиям никогда нельзя верить. А куда делась твоя челка?
— Тетя Элизабет зачесала все мои волосы назад.
— Ну, пока ты в моем доме, можешь снова носить челку. Есть что-то от твоего дедушки Марри в форме твоих бровей. Твой дедушка был красивым мужчиной… и чертовски раздражительным… почти таким же раздражительным, как Присты… а, Кэролайн?
— Простите, бабушка Нэнси, — начала Эмили медленно, — но мне неприятно слышать, будто я похожа на других людей. Я похожа сама на себя.
Бабушка Нэнси засмеялась.
— Пылкая, как я вижу. Хорошо.
— Нет, не глупа.
На этот раз бабушка Нэнси широко улыбнулась. Ее искусственные зубы выглядели сверхъестественно белыми и молодыми на старом смуглом лице.
— Хорошо. Иметь мозги лучше, чем быть красивой… мозги остаются, красота нет. Вот хоть моя, например. А Кэролайн никогда не имела ни мозгов, ни красоты… а, Кэролайн? Ну, идем ужинать. Слава Богу, мой желудок, в отличие от моей красоты, мне не изменил.
Бабушка Нэнси, опираясь на палку, проковыляла вверх по ступенькам, а затем через гостиную к столу. Она села на одном его конце, Кэролайн на другом, и оказавшаяся между ними Эмили чувствовала себя довольно неуютно. Но ее главная страсть была по-прежнему сильна в ней: она уже сочиняла описание этих двух женщин, собираясь занести его в свою «книжку от Джимми».
«Интересно, огорчится ли кто-нибудь, когда ты умрешь», — думала она, пристально глядя в увядшее старое лицо Кэролайн.
— А скажи-ка мне вот что, — начала бабушка Нэнси. — Если ты не глупа, почему ты написала мне в первый раз такое дурацкое письмо. Бог мой, до чего оно скучное! Я читаю его вслух Кэролайн, когда хочу наказать ее за непослушание.
— Я не могла написать иначе, так как тетя Элизабет сказала, что обязательно его прочтет.
— На это Элизабет горазда. Ну, здесь можешь писать что хочешь… и говорить что хочешь… и делать что хочешь. Никто не будет тебе мешать или пытаться тебя воспитывать. Я пригласила тебя в гости, а не для того, чтобы муштровать. Думаю, муштры тебе и в Молодом Месяце хватает. Можешь бегать по дому и выбрать себе кавалера по вкусу из юных Пристов… хотя молодежь теперь уж не та, что в мое время.
— Мне не нужен кавалер, — возразила Эмили. Она испытывала некоторое раздражение. Старый Келли половину дороги болтал о кавалерах, и здесь бабушка Нэнси заводит разговор на ту же ненужную тему.
— Уж мне-то можешь сказок не рассказывать! — Бабушка Нэнси рассмеялась так, что затряслись золотые кисти у нее на ушах. — Не было еще ни одной Марри из Молодого Месяца, которая не хотела бы иметь поклонника. Когда я была в твоем возрасте, у меня их было полдюжины. Все маленькие мальчики в Блэр-Уотер дрались из-за меня. А вот у Кэролайн никогда в жизни не было поклонника… а, Кэролайн?
— Никогда в нем не нуждалась, — отрезала Кэролайн.
— Восьмидесятилетняя и двенадцатилетняя говорят одно и то же, и обе лгут, — усмехнулась бабушка Нэнси. — К чему ханжить в нашем узком кругу? Я, разумеется, не говорю подобных вещей, когда поблизости мужчины. Ты обратила внимание, Кэролайн, какие у Эмили хорошенькие ручки? Такие же хорошенькие, как у меня в молодости. И локотки, как у кошечки. У кузины Сюзан Марри были такие же локотки. Странно… у нее больше черт Марри, чем Старров, и все же она выглядит как Старр, а не как Марри. Какие мы все странные арифметические задачки на сложение: ответ никогда не выходит такой, какого ожидаешь. Какая жалость, Кэролайн, что Кривобок в отъезде. Ему понравилась бы Эмили… я чувствую, что она ему понравилась бы. Кривобок — единственный из Пристов, кто попадет на небеса, Эмили. Давай-ка взглянем на твои щиколотки, киска.
Эмили довольно неохотно выставила вперед ножку. Бабушка Нэнси с удовлетворением кивнула.
— Щиколотки Мэри Шипли. Только у одной в поколении встречаются такие. У меня они были. У Маррищиколотки толстые. Даже у твоей матери были толстые. Посмотри на этот подъем, Кэролайн. Эмили, ты не красавица, но, если научишься как следует пользоваться своими глазами, ручками и ножками, сойдешь за красавицу. Мужчин легко одурачить, а если женщины станут утверждать, будто ты не красавица, это припишут зависти.