Истории с географией
Шрифт:
— Так это нормальная логика, — ответила Хельга. — Или мой, или ничей.
Таугер тихонько засмеялся:
— А у тебя, значит, ненормальная?
У Хельги перехватило голос. Она подумала, что именно это, должно быть, чувствует Дитрих каждый раз, когда хочет сказать хоть слово. Девушка сглотнула тугой комок. Взвизгнула молния на штанах Дитриха.
— С кем поведешься, от того и наберешься, — ответила Хельга.
Он натянул футболку и пошел к выходу. Дитрих открыл дверь. Ночь была лунной, и его силуэт на фоне хлынувшего в дот серебристого сияния казался
— Хотел сказать, чтобы ты мужиков сюда не водила, но ты ведь все равно будешь… Сильно этим не увлекайся. И выйди замуж за желтого. Лу Синь давно н-н-на тебя заглядывается, я же знаю.
— У него короткий, — мрачно сказала девушка.
— Глупое ты мясо, — сказал он нежно. — Если ты выйдешь замуж за белого, мы с тобой точно больше никогда не встретимся.
Дитрих шагнул вперед. Дверь поехала под его рукой. Серебристый прямоугольник на полу дота бесшумно и быстро сузился.
А потом исчез.
Влад отшатнулся от края, борясь с дурнотой.
— Ну, т-ты не передумал? Может, пойдем по домам?
Влад отрицательно покачал головой.
— Но почему?
— Я… Я понял, что это за дот, в котором ты живешь. И с кем они тогда дрались — русские и немцы, все вместе…
Дитрих усмехнулся:
— Вот далось же тебе это. Враги могут стать союзниками, но интересы наций остаются неизменными…
Таугер еще несколько секунд смотрел на россыпь огней под ногами и спрыгнул с бортика на крышу. Покрытие мягко спружинило.
— А ты… ты не боишься умереть? — спросил Влад, колеблясь.
Дитрих пожал плечами.
— Отношение к смерти, которое воспитывают в человеке, зависит от того, как его собираются использовать. А я намерен использовать себя исключительно сам.
Он помолчал, глядя на деревья внизу.
— Я скажу, что убил тебя из ревности.
Влад удивленно посмотрел на него.
— Мне будет восемнадцать через два месяца, — просто сказал Дитрих. — Я не могу снять эту звезду, я пробовал. Она сработает точно в срок.
— Но как же ты… Ты что, никогда не видел принцессу? Ее часто показывают по визору.
— Таблетки дадут, — пожал плечами Таугер.
— Об этом я не подумал, — пробормотал Влад.
— Так подумай. За три года многое можно успеть, я же говорю тебе.
Порыв ветра с моря, свежий и холодный, просвистел над подростками, согнул лес стоявших на крыше антенн. Огромная тарелка спутниковой связи задрожала и загудела.
— А как же ты? — сказал Никитский. — Это ведь для тебя единственный шанс.
Дитрих махнул рукой.
— Нет, — произнес Влад. — Ты понимаешь, я не хочу больше быть… Как обезьянка, которая таскает людям самородки из узкой шахты. И получает за это бананы.
— Какие бананы, — ответил Таугер. — Прививки от марсианских инфек-ц-ц-ций она получает…
— Дитрих, не обижайся, — сказал Влад озадаченно. — Но на Марсе инфекций нет. Ни опасных для человека, ни вообще.
Таугер сел на крышу, оперся локтем на низкий бортик.
— Ты слышал про “покрывало смерти”? — спросил Дитрих.
— Да, только этим “покрывалом”
— Его изобрел мой отец, — сказал Дитрих. — Он предлагал отгородить от черных этим покрывалом Англию — мы тогда там жили. Они изобрели его вместе с мамой, ну, у нас там целая лаборатория была. Им обещали путевки на Марс за это. А в то утро, когда надо было уезжать, я с ними поругался. И убежал в лес. Там леса такие — сто лет человека искать можно. А потом в-в-в-друг сообразил, что они уедут без меня, и я буду болтаться тут по лесам, а они — по Марсссу гонять на ф-ф-флаере… И когда я пришел, он-н-ни уже б-бб-были мертвые. Эти с-сс-уки сказали, что надо с-ссделать прививки от марсианских инфекций. Но н-ннеправильно рассчитали дозу, и первые н-нначали умирать, когда последним еще не сссделали привввв-иввв…
Влад присел рядом с ним на корточки и обнял Дитриха за плечи.
— Я понял, не продолжай, — сказал он. — Я вспомнил. Тогда сообщили, что корабль с твоими родителями уничтожили черные. В космосе…
Таугер мотнул головой.
— Какие на фиг черные в космосе, сами желтомордые расстреляли всех, кому не усс-спели вколоть… А мама была еще жив-вва, когда я ее нашел. Она сказала мне: тт-ттооолько ник-ккому не гггговори…
Он уткнулся лицом в плечо Влада и заплакал.
— Я очень тебе сочувствую, Дитрих, — сказал Влад и погладил его по голове. — Ты, считай, никому и не рассказал.
Дитрих провел ладонями по лицу, стирая слезы и успокаиваясь.
— Да ладно, — сказал он почти нормальным голосом. — Ничего. З-з-з-аикаюсь только вот теперь, так достает. Если бы не Рихард, я бы вообще не разговаривал…
Влад отпустил Дитриха и забрался на бортик. Несколько секунд он смотрел вниз, на ярко освещенный фонарями квадрат площади перед университетом.
— А ты… ты посмотришь, как я полечу? — спросил Влад.
И вспомнил, как в своих мечтах уже много раз произнес эту фразу. Обычно она была адресована Брониславе, которая, конечно, отвечала: “Да”. Влад всю жизнь хотел полететь к звездам. А оказалось, что в жизни ему предстояло совершить только один полет — с крыши лаборатории, что во втором корпусе. И рядом с ним была не Бронислава, а Дитрих, которому только такого зрелища не хватало для полного душевного равновесия.
— Но если не хочешь, не надо, — добавил Влад.
— Если надо, так посмотрю. Ты оттолкнись хорошенько, чтобы тебя на деревья перед входом не намотало. По-любому разобьешься, но ты ведь хочешь, чтобы побыстрее и не больно, я думаю.
Влад сглотнул.
— Я не знаю, как меня перевернет… Но если я еще увижу край этой крыши, я хочу, чтобы ты помахал мне рукой.
— Хорошо, — сказал Дитрих и встал.
Влад сильно оттолкнулся, и сначала его тело пошло вверх. К звездам, мигавшим в черной вышине. Но затем оно полетело вниз. Таугер перегнулся через бортик, наблюдая за полетом. Он увидел, что Влад перевернулся — вместо темного затылка появилось белое пятно лица. Дитрих отсалютовал.