Историки Варшавского университета. Время и судьбы
Шрифт:
Историко-археологическое направление тоже развивалось в тесной связи с естественными науками, давшими сведения о пластах земли и химических процессах в предметах, которые были под землей. Среди представителей этого направления И. П. Козловский выделяет А. С. Уварова, которого называет отцом русской археологии, Н. И. Костомарова, И. И. Срезневского, И. Е. Забелина, особо останавливаясь на деятельности последнего [48] .
Наряду с естественными науками большое влияние на развитие историографии оказали экономические науки в лице Адама Смита, обратившего внимание на важность экономических отношений в жизни человека, Сен-Симона, сделавшего вывод о том, что в основе всех отношений лежат производственные отношения, и К. Маркса, выявившего всю полноту факторов, влияющих на производственные отношения. Однако Козловский полагал, что учение Маркса отличалось большим догматизмом, что далеко не все явления можно свести к производственным отношениям [49] . В частности, стремление людей к размножению трудно объяснить экономическими интересами. В России представителями экономического материализма Козловский считал М. И. Туган-Барановского, В. О. Ключевского, П. Н. Милюкова, Н. А. Рожкова. Обращает он внимание и на книгу тогда еще молодого историка М. Н. Покровского: «В последнее время выходит популярная история Покровского, вся написанная с экономической точки зрения. Кому придется держать в руках эту историю, тот увидит, к каким искажениям
48
Там же. С. 110.
49
Там же.
50
Козловский И. П. Методология истории… С. 117.
Определенное влияние на историческую науку оказывает и психология. И. П. Козловский приводит слова И. Тэна о том, что истинным предметом истории является душа человеческая. Но психологическое направление не получило распространения в России. Исключением является творчество В. О. Ключевского, который дал блестящие психологические картины из жизни русского народа [51] .
К эклектическому направлению историк относит труды Н. Г. Устрялова, К. Н. Бестужева-Рюмина, А. Г. Брикнера, Д. И. Иловайского и своего учителя В. С. Иконникова: «Иконников занимает первое место в эклектическом направлении. Его труд – драгоценнейшая книга для всякого, занимающегося русской историей… Для чтения эта книга непригодна, там так нагромождены факты, что читатель сразу бросит ее, но для справок она незаменима» [52] .
51
Там же. С. 130.
52
Архив УФСБ по Ростовской области. Д. П-41335. Л. 260. Показания Козловского 8 мая 1931 г.
Таким образом, курс лекций по методологии истории и новейшим направлениям в историографии дает наиболее полное представление о разных аспектах научной позиции И. П. Козловского, о его точке зрения по теоретическим, методологическим и конкретно-историческим вопросам, следовательно, является для нас важным историографическим источником. В основе построения курса лекций лежал принцип историзма, в свете которого историк рассматривал каждое явление в культурно-историческом контексте, исходя из его исторической обусловленности и соответствия своей эпохе.
Первая мировая война положила конец размеренной жизни ученого, но произошло это не сразу. Осенью 1914 г. фронт с Германией стабилизировался в 35 верстах от Варшавы. В университете начались занятия. 1914/1915 учебный год прошел в обычном режиме. В марте 1915 г. Иван Павлович принимал участие в юбилейном заседании Московского археологического общества, а в мае был делегирован Варшавским университетом на съезд профессоров русской истории и истории права в Москве по вопросу о чествовании Николая II за заслуги, оказанные им науке русской истории. На съезде было принято решение поднести Николаю II благодарственный адрес и ходатайствовать об учреждении периодических съездов профессоров русской истории и русского права под названием Николаевских. Козловский в числе прочих делегатов подписал адрес, но на царской аудиенции не присутствовал по болезни [53] . Жизнь шла своим чередом. Старший сын Сергей был уже студентом. Дочери Мария, Лариса и Александра учились в гимназии. Но вести с фронта становились все более тревожными, а 23 июля 1915 г. Варшава была оставлена русской армией. Профессорско-преподавательский состав и студенты в это время были на летних вакациях. Срочно был поставлен вопрос об эвакуации университета, который был решен в пользу Ростова-на-Дону.
53
ГАРО. Ф. 527. On. 1. Д. 1. Л. 187 об.
7 августа 1915 г. по приглашению Ростовского-на-Дону городского управления члены правления университета – ректор С. И. Вехов, проректор Л. П. Щелкановцев, и. о. деканов В. В. Курилов, Д. Л. Давыдов, В. В. Есипов и В. А. Погорелов – отправились в Ростов для непосредственного осмотра предлагаемых городом помещений. 10 августа после осмотра помещений было принято постановление чрезвычайного собрания Ростовской городской думы о размещении университета в Ростове-на-Дону [54] . На заседании совета университета 12 августа 1915 г. ректор Вехов отчитался о поездке в Ростов. Из поездки он вынес благоприятное впечатление о городе и его жителях: «В Ростове 200.000 жителей, в соседней Нахичевани – 50.000. Жителей Ростова: русских 83 % (33 % из них казаки), армян 6 %, греков 3 %, евреев 7 %, татар 1 %. В городе канализация, водопровод, электрическое освещение, трамвай. 16 средних учебных заведений, 8 мужских и 8 женских гимназий, городская публичная библиотека. Все это вполне может обеспечить университет слушателями, а студентам это обеспечит заработок уроками. Городская комиссия обещала приискать квартиры профессорам и студентам, а также студенческую столовую» [55] . Ректор также отметил общее сочувствие жителей Ростова и энтузиазм молодежи при известии о перенесении университета в Ростов: «При появлении профессоров Варшавского университета в Ростовском городском саду им было оказано редкое академическое приветствие. Симфонический оркестр исполнил университетский гимн, и вся многочисленная присутствовавшая публика встала со своих мест и обнажила головы. А при отъезде профессоров из Ростова курсистки собрались в громадном количестве на вокзале и приветствовали профессоров пением университетского гимна и единодушными криками “до свидания”» [56] .
54
Там же. Л. 191 об.
55
ГАРО. Ф. 527. On. 1. Д. 1. Л. 194 об.
56
Там же. Л. 217.
На заседании совета университета 18 августа 1915 г. было принято решение командировать в качестве представителей от факультета по надзору за приспособлением помещений в Ростове, предназначенных для занятий, А. М. Евлахова и И. П. Козловского [57] .
В местной газете Ростова-на-Дону «Приазовский край» И. П. Козловский знакомил читателей с историко-филологическим факультетом. Козловский подчеркивает тот факт, что историко-филологический факультет со времен его основания и до 1905 г. был малолюден. Позже факультет был закрыт на два года. После повторного открытия число студентов резко возросло. Все больше возрастал интерес к словесности и истории литературы в целом. У факультета, как и многих других, были свои преимущества и особенности. Широко было поставлено изучение славянской филологии, литературы и истории древности. Единственно слабым являлось преподавание философии из-за
57
Приазовский край. 1915. Сент. № 236.
Таким образом, Иван Павлович принимал самое деятельное участие в эвакуации университета из Варшавы в Ростов и обустройстве его на новом месте.
§ 3. Директор Нежинского историко-филологического института
Однако в Ростове-на-Дону И. П. Козловский оставался недолго. Уже в 1915 г. встал вопрос о его назначении директором Нежинского института. Во время ареста в феврале 1931 г. Козловский на допросе сообщил, что в 1915–1916 гг. он обращался к С. Ф. Платонову с просьбой дать рекомендацию к товарищу министра В. Т. Шевякову в связи с назначением на должность директора Нежинского историко-филологического института. Он ездил в Петроград, был у Платонова, и тот рекомендовал его Шевякову [58] . В июле 1916 г., находясь на лечении в Нальчике, И. П. Козловский получил телеграмму Министерства народного просвещения о назначении его директором института в Нежине [59] . 3 августа 1916 г. он вступил в должность. Институт находился в тяжелых условиях. Большая часть его помещений была занята госпиталем для раненых. Материальное положение и преподавателей, и учащихся в условиях войны было тяжелым. Заработная плата преподавателей оставалась на том же уровне, что в конце XIX в., а цены постоянно росли.
58
Архив УФСБ по Ростовской области. Д. П-41335. Л. 49. Показания Козловского 11 февраля 1931 г.
59
ГАЧО (Отдел обеспечения сохранности документов Государственного архива Черниговской области). Ф. 1105. On. 1. Д. 2040. Л. 1, 2, 17.
1 сентября 1916 г. директор Козловский подал докладную записку о нуждах института в Министерство народного просвещения. Записка состояла из двух частей: проблемы, касающиеся учебного процесса, и хозяйственные проблемы. Собственно, назревшие хозяйственные проблемы ставили под угрозу весь учебный процесс. В числе первостепенных хозяйственных задач он указывал на необходимость введения центрального отопления, электрического освещения, устройства канализации в усадьбе института и ремонта всех институтских помещений [60] . 8 сентября 1916 г. на первом заседании правления института Иван Павлович поднял вопрос о необходимости ремонтных работ и электрического освещения в институте [61] .
60
Там же. Д. 2081. Л. 10.
61
Там же. Д. 2105. Л. 3; Д. 2098. Л. 54, 69 об.
Важнейшей задачей института И. П. Козловский считал проведение реформы по учебной части. Он предлагал ввести пятый курс для подготовки студентов к педагогической либо научной деятельности, учредить кафедру педагогики, дать институту право присваивать ученые степени по педагогике [62] .
Он также предлагал учредить при институте романо-германское отделение, дать права католикам учиться в институте наравне с другими, в том числе лютеранами, православными и т. д. У директора были широкие планы по подготовке празднования 100-летнего юбилея гимназии высших наук, лицея и института в 1920 г. Козловский взял на себя труд составления общей истории института в связи с историей просвещения в России [63] . Как директору института, Ивану Павловичу приходилось много времени проводить в поездках к почетному попечителю института графу А. А. Мусину-Пушкину, а также в Министерство народного просвещения в Петроград. О результатах этих поездок он докладывал конференции историко-филологического института (т. е. совету института. – Авт.). В частности, о том, что попечитель поддержал идею о расширении деятельности института путем учреждения романо-германского отделения, кафедры педагогики и предоставления институту права давать ученые степени по этой кафедре. Попечитель поддержал также идею сохранения интерната, так как это освобождало студентов от поиска средств к существованию и давало им возможность посвящать больше времени образованию. Он также признал полезным оживление студенческой жизни путем устройства научных, музыкальных, спортивных кружков, экскурсий, научных кабинетов, например, античного искусства, педагогики и т. д. [64]
62
ГАЧО. Ф. 1105. On. 1. Д. 2081. Л. 4.
63
Там же. Д. 2097. Л. 55.
64
Там же. Л. 60.
Министерство поддержало идею преобразования института в высший педагогический с 5-летним сроком обучения [65] . В середине февраля 1917 г. в министерстве должно было состояться первое совещание по вопросу о преобразовании института. Для выработки его устава была образована комиссия во главе с Козловским [66] . Однако запланированное на февраль 1917 г. совещание не состоялось из-за революционных событий в Петрограде.
Наступивший вслед за революцией финансовый кризис отодвинул проблемы реформирования института. На первый план выступили хозяйственные проблемы. Еще накануне войны институтская усадьба представляла собой картину полного разрушения. В течение трех лет (1914–1917 гг.) в ней пребывал госпиталь Земского союза с несколькими сотнями раненых солдат, что в хозяйственном отношении имело самые гибельные результаты. Жилые помещения требовали капитального ремонта. В докладе о состоянии хозяйственной части института в июле 1917 г. Козловский следующим образом охарактеризовал условия жизни преподавателей: «Казенные квартиры очень тесны, малоприветливы и отличаются полным отсутствием хоть самого скромного современного комфорта. В них нет электрического освещения, водопровода, теплых клозетов, ванн. Одной стороной они выходят в громадный грязный двор. В нижних этажах часто обнаруживается значительная сырость, в некоторых местах стены мокры в течение всего лета. В доме шашелем съедены балки и стропила, и потолок грозит обрушением» [67] . В июле-августе ситуация еще больше осложнилась. После провала наступления русской армии встал вопрос об эвакуации института. В августе Козловский обратился с телеграммами в Екатеринодар, Владикавказ, Таганрог и Томск с просьбой проинформировать, есть ли возможность в случае эвакуации института предоставить помещения хотя бы для вечерних занятий [68] .
65
Там же. Л. 79–80.
66
ГАЧО. Ф. 1105. On. 1. Д. 2097. Л. 81.
67
Там же. Д. 2115. Л. 90.
68
Там же. Л. 14.