История альбигойцев и их времени (часть вторая)

Осокин Николай Алексеевич

Симон Монфор загнал Раймонда Беренгария в Арагон. Беренгарий вернулся в Э и снова объявил себя государем. Но его характер уже изменился, он стал заносчивым, надменным с подданными. Желая войти в доверие к французам, Беренгарий вместе с ними осадил Авиньон. И с феодалами, и с консулами он начал обходиться иначе. Он, видимо, задался целью централизовать свое государство, чтобы приобрести большую силу и защититься от новых Монфоров. В борьбе с первыми он был счастлив потому, что его феодалы были разрознены и ссорились между собой, но общины оказали ему решительное сопротивление. Они поняли, что их государь хочет быть неограниченным господином, что несчастье испортило его. Они составили лигу, куда вошли Марсель, Арль, Тараскон, Тулон, Ницца. Их при случае могли поддержать итальянские города — стародавние союзники, издавна жившие одинаковой с ними политическою

жизнью.

Раймонд Беренгарий потребовал покорности; ему отказали и дали понять, что государь для них только почетное лицо, что добрые города дают ему средства для суше-ствования в вознаграждение за то, что его предки некогда проливали кровь за их отцов, что, купив себе свободу за деньги, они отстоят ее оружием. Но у городов не было войска, каждая община должна была защищаться отдельно. Раймонд Беренгарий, вступив в сделку с Арлем, кинулся на Ниццу и изменой овладел ею. Потом он осадил Мар сель. Но не с его силами было сладить с такими горожанами, дух которых закалился в морских опасностях и которые еще не знавали, что такое рабство. Пока граф осаждал Марсель, Арль отложился от него, послал марсельцам помощь, а Ницца прогнала его гарнизон.

Раймонд VII рад был воспользоваться этими стеснительными обстоятельствами своего соседа. Он объявил ему войну и заставил снять осаду Марселя. Чтобы помириться. Раймонд Беренгарий обещал графу тулузскому в супруш свою дочь Беатриче. Она была блестящей партией для Ран монда VII. По завещанию ей предназначалось все наелся ство ее отца. Но Раймонд VII только недавно женился на Маргарите Ла-Марш, сестре короля Генриха III. Впрочем отказываться от живых жен, сажать их в монастырь и выдавать за вассалов было не редкостью в рыцарские века; тулузской династии это было даже довольно обыкновенно. Раймонд VII уже удалил от себя свою первую жену Санчию за бесплодие, которое так мучило его после парижского договора. Нашли предлог и для второй — какое-то родство в четвертом колене, воспрещенное латеранским собором. Стоило только поклониться перед папой.

А Иннокентий IV был теперь близко; в Лионе, бежав из Рима от императора Фридриха II, он собирался отлучать его под защитой французских рыцарей. Оба графа, тулузский и прованский, поехали на собор, чтобы поделиться своими голосами с кардиналами. За это Иннокентий IV благодарил Раймонда VII расторжением его брака. Дело разбиралось на соборе. Сперва был задан естественный вопрос: как мог состояться подобный брак? Но Раймонд представлял на это оригинальные доводы, которые хорошо характеризуют нравы эпохи и крепость семейных уз. Он объявил собору, что вступил в брак со своей женой под условием развестись через год, если святой отец не разредит брака, а по сие время такого разрешения не последовало. Отцы собора удовольствовались этим оправданием и предоставили Маргарите искать другого мужа, чего она не преминула сделать. Тогда же папа разрешил дальнее родство между Раймондом VII и Беатриче Провансальской, которая тут же в присутствии папы и Балдуина, императора константинопольского, бывших свидетелями, была объявлена невестою графа тулузского (133). Свадьба была делом решенным.

С веселыми мыслями возвращался Раймонд VII из Лиона. Судьба улыбалась ему на старости лет. Вместе с молодой женой он приобретал права на Прованс, где его имя было так популярно. Может быть, его династии суждено будет возродиться снова, может быть, жена подарит ему наследника, может быть, Раймонды со временем вернут себе Лангедок, достояние своих предков, и слава их дома загремит снова в Европе! Эти сладкие мечты скоро потревожило одно известие.

Курьер из Прованса примчался в Тулузу с сообщением, что 19 августа граф Беренгарий скончался. К этому посол прибавил, что и пред смертью Беренгарий подтвердил свое распоряжение о Беатриче, и что графу необходимо поспешить с прибытием в Прованс и там немедля устроить свадьбу. Он предупреждал графа не брать с собой воинов и вассалов, а ограничиться небольшой свитой; так, по крайней мере, желали регенты. Но ни посол, ни сам Раймонд не догадывались, что их обманывают, что регенты тайно ведут переговоры с матерью невесты, которая из честолюбия желала отдать Беатриче за одного из братьев французского короля. Бланка Кастильская давно работала над этим планом, она давно искала расположения матери невесты и смотрела на своего угрюмого Карла, четвертого сына, как на будущего владетеля Прованса. В то время как Раймонд VII спешил в Прованс на свадьбу, его невеста уже была предназначена другому.

Раймонд

приехал в Прованс без войска и без денег. Слабохарактерный, доверчивый как ребенок, он мог стать игрушкой в руках всякого хитрого человека. Своим политическим поведением он не имел права требовать, чтобы ему верили. Он не догадался заручиться симпатиями в регентах, от которых зависело теперь так или иначе направить судьбы Прованса, отдать его графу тулузскому и тем продолжить его независимость или вручить Карлу Анжу, через посредство которого рано или поздно графство составит часть владений французского королевского дома.

Регентами были Ромео де Вильнев и Альберт де Тараскон; первый принадлежал не к тем Вильневам, которые были патаренами и даже диаконами альбигойцев: он был испанского происхождения. Нет сомнений, что регенты-феодалы не могли доверять слабому и лицемерному характеру Раймонда VII, которого обстоятельства изменили к худшему. Известно, что бароны не желали его. Никакая сторона не могла на него положиться ни в чем, как доказало его отношение к ереси. Его легкомыслие и непостоянство и в политической и в семейной жизни приобрели ему печальную известность. Регенты скрывали от графа свои переговоры с Бланкой и между тем не отказывали ему. Он обратился к невесте, но старик не мог внушить никакой симпатии молодой и пылкой девушке. Он заискивал у ее родных и также бесполезно. Против него интриговали все коронованные женщины Запада; сестры Беатриче просили папу расстроить брак Раймонда.

Кроме старости, графу вредила бедность. Оказалось, что у жениха нет средств отпраздновать свадьбу. Ему посовето вали обратиться за деньгами к Бланке, его кузине. Но ку зина и король в это самое время занимались переговорами с папой в аббатстве Клюни о браке Карла с Беатриче; тем не менее Бланка, играя всю жизнь своим кузеном, не преминула еще раз обмануть его и обнадежить. Но когда Раймонд VII послал к ней второй раз, чтобы благодарить ее за любезность и получить деньги, то его послу объявили при дворе, что он разъехался с принцем Карлом, который но главе французской армии отправился за рукой Беатриче. Мы знаем, как выиграли Франция и Капетинги от этого брака. Французский принц не только стал государем Прованса, но и королем Неаполя; французская политика в этот момент начинает влиять на события в Италии.

А бедный Раймонд VII, покинувший двух живых жен, в надежде получить потомство от третьей, осмеянный, обманутый, со стыдом покинул двор Беатриче. Он не мог мстить, если бы и хотел, потому что был бессилен. Но в нем так иссякла всякая энергия после стольких поражений неудач житейских, что он даже не чувствовал обиды и с примерной незлобивостью вскоре после того в угоду французскому королю и папе принялся заседать в инквизиционном трибунале. Им помыкали как слугой и вдобавок народили нужным его же осмеивать. Он судил на этот раз Человека, который, кроме рыцарской преданности, ничего лично ему не сделал, но который был деятельным агитатором альбигойцев несколько лет тому назад. Это был Аламан Роэкс, которого трибунал уже осудил заочно. В 1245 году был осужден его брат Петр. Но его самого долго не находили, хотя знали, что он часто посещал Лангедок. Весной 1246 года взяли его жену Иоанну и 4 мая поставили перед тулузским трибуналом. Ее также обвиняли в ереси. Она видела многих еретиков и слушала поучения их проповедников, присутствовала на службах и совершала их у себя в доме, поклонялась «совершенным» или, как тогда выражались, обожала их, посылала им пищу, была за их трапезой, ела благословенный хлеб, побуждала мужа к оказанию покровительства еретикам, даже давая на это средства, и всегда считала их добрыми людьми.

Она, видимо, наговаривала на себя, чтобы несколько смягчить преступления своего мужа и тем облегчить его участь. Она знала, но молчала, что муж ее не только еретик, но вождь, архиерей и пророк их, что он ведет скитальческую жизнь, проповедуя в потаенных местах запретное учение. Аламан Роэкс бросил свои богатства и дворец и в плебейском облачении «совершенного» стал служить своей вере и скоро сделался епископом альбигойской Церкви. Но за него пострадала Иоанна; она была осуждена на вечное заточение. Тогда Роэкс был не в состоянии более переносить своего положения. Совесть укоряла его за жену. Он представлял себе суд над ней, ее страдания в тюрьме, в которую она пошла, думая оправдать его, готовая даже на пытку, воспоминания неотступно преследовали Аламана, когда он поучал в лесу неофитов. Наконец он не выдержал, сбросил свою черную рясу и добровольно явился в трибунал, 14 февраля 1247 года.