История альбигойцев и их времени. Книга первая.
Шрифт:
Нет сомнений, что перед таким движением, при таких приготовлениях, отвага Раймонда тулузского пала. Он хотел отклонить удар новым изъявлением папе своей покорности. Он пытался просить о заступничестве даже Арнольда. "Я ничего не могу сделать для вас без папы, да это и не в моей власти", было ответом легата.
Тем более ничего не могли сделать в его пользу новые легаты, ни Наварр Консеранский, ни Гуго-Раймонд, епископ Риеца, только что уполномоченный Иннокентием. Тогда Раймонд отправил в Рим знатное посольство из архиепископа Бернарда д`Э и Раймонда Рабастена, бывшего епископа тулузского [3_27]. Они имели целью ходатайствовать перед папой о милосердии и принести жалобу на бессердечие легата Арнольда и его крайнюю суровость.
Примерно в это время из Рима выехали
Послы привезли ему формальную уступку графства Мельгейль, за которое Раймонд обещал присягнуть папе, "как за собственность Святого Петра" [3_28]. Папа, нуждаясь не в территории, а в приобретении ручательства за будущую верность Раймонда, отказался от этого дара. Он обнаружил некоторую благосклонность к графу. Прощаясь с послами, Иннокентий III сказал им:
"Мы и вся курия апостольская довольны смирением графа тулузского. От него самого зависит подчиниться Церкви и ее приказанием; мы же, со своей стороны, обещаем поступить с ним справедливо. Пусть он докажет свою невинность - и прощение тотчас же будет дано ему; отлучение будет снято. Но прежде того, в доказательство искренней веры, его непритворного благочестия, пусть он даст в залог семь своих крепких замков. По окончании суда они немедленно будут возвращены ему. Ему кажется подозрительным аббат Арнольдь, - мы устраним и его. Граф непосредственно будет иметь дело с новым легатом a latere[A_137]; это Милон, наш секретарь, которого мы теперь же посылаем в Прованс" [3_29].
Граф был доволен, когда узнал об этом. Сам хорошо не зная Милона, он почему-то рассчитывал на него. В советники к легату послан был каноник из Генуи по имени Феодосий, он слыл за человека энергичного и весьма ученого. Прежние легаты не были подчинены Милону, как и он не был подчинен им. В то же время папа, не оставляя своей решительной политики, писал им со всей тонкой хитростью какого-нибудь итальянского дипломата эпохи Возрождения. Решившись на чисто светскую, политическую борьбу, он обладал достаточным искуством для успеха в ней. Понятно, что одно уклонение от идеала ведет к другому, одно снисхождение к средствам ведет к дальнейшим и соблазн с возрастающей силой ставит под сомнение всю политику.
"Посоветовавшись с легатами и вождями крестоносцев, - предписывал Иннокентий легатам, - вы должны порознь нападать на еретиков, начиная с тех, которые отделились от остальных. Вы не должны трогать графа тулузского, если увидите, что он не старается помочь другим и что поведение его стало более обдуманным; вы оставите eгo на время в стороне, дабы тем удобнее было вести войну с прочими еретиками; поскольку все они будут разъединены, можно, руководствуясь благоразумной скрытностью, надеяться покорить их. Не рассичтывая на помощь от графа, они тем скорее будут побеждены и тогда сам граф, видя поражение, может быть почувствует раскаяние; если же он будет коснеть в своем лукавстве, гораздо легче обрушиться на него, когда он остался один и будет лишен всякой помощи со стороны своих друзей. Мы предлагаем вам эти мысли на всякий случай, и просим скрывать их. Вы же, как свидетели всего происходящего и потому знающие его обстоятельнее нас, будете действовать так или иначе, смотря по ситуации и внушениям с неба: вы вмешаетесь в дела графа и тогда, благоразумно обдумав все предприятие, увидите, что будет полезнее всего для чести Божьей и выгод Церкви" [3_30].
Тогда же папа писал всем "архиепископам, епископам и прочим прелатам королевства французского", предписывая им увещевать своих прихожан идти против еретиков. Он давал индульгенции тем духовным и светским лицам, которые примут в том хотя бы некоторое участие. Он обещал, если они были должниками, выплачивать за них проценты до самого их возвращения. Наконец он увещевает всех прелатов следовать примеру
В феврале 1209 года Иннокентий просил французского короля назначить главнокомандующего над армией, которая должна идти против провансальских еретиков, чтобы соблюсти порядок и единство в действиях. Он сам, в особом послании к этим "всеобщим опорам в послушании ко Христу", призывал крестоносцев cpaжaться за дело Божие и вечную славу [3_32].
Число крестоносцев постепенно увеличивалось. В их рядах, помимо рыцарей, были целые толпы виланов и крестьян; по одному стихотворному преданию - более двухсот тысяч [3_33]. В отличие от тех, кто собирался на мусульман и нашивал кресты на плечах, новое ополчение нашило кресты на правой стороне груди.
Папа так надеялся на Арнольда, хорошо знавшаго край, что и Милону приказал совещаться с ним в важных случаях. Свидание двух легатов произошло в Осере. Арнольд чувствовал, что должен стать к Милону в отношения несколько подчиненные. Он изложил ему письменно свои планы и соображения по поводу предстоящих событий и передал в запечатанных пакетах. Тут же указал на необходимость собора, при чем назвал надежных и умных прелатов, советами которых можно пользоваться.
Вместе с Милоном, Арнольд отправился к Филиппу II. Он стоял тогда лагерем при городке Вильнев-ле-Руа на реке Ионн. Тут были и крестоносцы, - герцог бургундский, графы Невера и Сен-Поля и множество других феодалов. Легаты вручили королю папское послание: в них заключалась просьба или лично прибыть на Юг, или прислать сына Людовика. Филипп отвечал, что и без того два льва сидят у него на шее, немецкий (Оттон Гордый) и английский (Иоанн)[A_138], что Францию ни ему, ни сыну покидать нельзя и что самое большее, что он может сделать, - это не препятствовать своим баронам действовать против "возмутителей мира и врагов веры". Популярность войны среди северян была столь сильна, что 15 тысяч человек тогда же оставили французский лагерь [3_34].
Переговорив с королем, легаты расстались. Арнольд остался во Франции, чтобы наблюдать за сбором и движением крестоносцев. Милон прибыль на берега Роны в городок Монтелимар, где назначил большой собор для совещания, как о предстоящей экспедиции, так и о судьбе графа тулузского. Он просил подать советы в письменном виде. Впрочем, все они оказались похожими: Раймонд должен был предстать пред Милоном в городе Валенсии.
Граф исполнил наставление собора. В первых числах июня Раймонд был в Валенсии. Он поклялся выполнить все повеления легата и в залог соблюдения своих обещаний передал ему семь исправных замков. Кроме того он согласился, что консулы Авиньона и Сен-Жилля дадут за него клятву легату, в случае же его дальнейшего неповиновения, откажутся от подчинения ему, а графство Мельгейль навсегда останется во власти Римской Церкви. Раймонд присягнул перед Милоном и вручил документы, содержание которых было следующее:
"Да будет ведомо всем, что в лето от воплощения Господня 1209, месяца июня, я, Раймонд, Божией милостью герцог Нарбонны, граф Тулузы, маркиз Прованса, передаю вместе с собой и семь замков: Оппед, Монферран, Бом, Морна, Рокмор, Фурк и Фанжо, - милосердию Божию, и полной власти Римской Церкви, папской и вашей, господин Милон, легат апостольского престола, дабы замки эти служили порукой исполнения тех статей, за которые я пребываю отлученным. Я обязуюсь отныне держать эти замки именем Церкви Римской, обещая немедленно возвратить их тому, кому вы укажете и кому присудите, а также не препятствовать ничему, что вы прикажете их правителям и жителям и вообще в точности охранять их в то время, как они будут во власти Римской Церкви, несмотря на верность, которую они мне должны и не щадя на то никаких средств" [3_35].