История Англии и шекспировские короли
Шрифт:
Говоря о «нашем флоте из тысячи судов», король явно преувеличивает свое могущество. Холиншед упоминает 400 кораблей, а Фруассар пишет о «120 крупных кораблях помимо прочих». О французском флоте нам ничего более не сообщается, и разговор переключается на обсуждение склада характеров англичан, «этих кровожадных и мятежных Катилин», их союзников — «пивом налитых голландцев, всегда с губами, мокрыми от пены». Конечно, они и в подметки не годятся союзникам Франции — «суровым полякам и отважным датчанам, королям Богемии и Сицилии». Как по сигналу послушно появляются Иоганн Люксембургский, король Богемии и польский военачальник. Однако они, конечно, выходят на сцену преждевременно. Как мы увидим позднее, слепому королю Иоганну предстоит погибнуть в битве при Креси, в которой и поляки и датчане участвовали в качестве наемников [29] . Но до этого сражения еще шесть лет.
29
Фруассар упоминает о том, что Роберт Мудрый, король Неаполя и Сицилии,
Внезапно разговор нарушается. На сцене возникает «матрос» и красочно описывает английскую флотилию:
Суда идут величественным строем, Рогатый полумесяц представляя; На корабле под адмиральским флагом, А также и на тех, что образуют Как бы его почетную охрану, — Красуются обоих королевств Гербы соединенные.Тут же начинается битва. Король и Филипп прислушиваются к шуму битвы, звучащей вдалеке. «Матрос» возвращается и теперь уже рисует нам ужасающую картину побоища:
Кругом от крови раненых все море Окрасилось в багряный цвет так быстро, Как будто кровь широкими ручьями Из кораблей простреленных лилась. Здесь голова оторванная, там Поломанные руки, ноги, словно Сухая пыль, подхваченная вихрем, — По воздуху летели и кружились.Всего лишь пять лет отделяло пьесу «Эдуард III» от поражения «Испанской армады», и нет ничего удивительного в том, что отзвуки недавней победы прозвучали в словах «матроса». Флотилию Эдуарда он называет «кичливой армадой», и определенные эмоции у современников должен был вызвать образ «рогатого круга луны»: «Испанская армада», до того как на нее напали англичане, шла по Ла-Маншу походным строем в виде полумесяца [30] . А дальше уж совсем прямая аналогия с поражением испанцев:
30
«Смертная луна пережила затменье», сонет 107. (Автор ассоциирует эту поэтичную строку с победой английского флота, однако бытуют и другие трактовки: к примеру, недуг королевы Елизаветы.)
В битве при Слейсе англичане одержали свою первую крупную победу на море, и Эдуард, кроме того, завладел сравнительно надежным и важным плацдармом для своих экспедиционных сил. Французская армия — в отличие от флота — пока еще бездействовала и воевать не желала, фламандские союзники становились все менее галантными, и когда ближе к осени постаревшая графиня Геннегау (Эно), теща Эдуарда и сестра Филиппа, явилась из монастыря, где она до этого пребывала, и предложила заключить перемирие, монархи с готовностью согласились. Короли подписали его 25 сентября 1340 года в Эплешене близ Турне, определив срок действия до середины будущего лета.
Таким образом, первую фазу кампании Эдуарда во Франции лишь условно можно считать успешной. Да, он действительно разгромил французский флот и приобрел союзников во Фландрии. Но теперь ему предстояло испытать все неприятности, с которыми неизбежно сталкиваются интервенты на чужой территории: раздражающую разобщенность и растянутость линий коммуникаций и снабжения войск, постоянные набеги оскорбленного противника, пользующегося преимуществами, которыми обычно обладают защитники своей земли. Эдуарду были нужны стремительные и убедительные победы, подобные той, какую англичане одержали при Слейсе. Он не мог позволить себе втянуться в затяжную войну на истощение, тратить силы и время на длительные и нудные осады. Однако именно на такую участь обрекла его оборонительная стратегия Филиппа, и полное торжество английского короля над французским коллегой так и не состоялось.
В продолжение пяти лет после заключения перемирия в Эплешене не прекращались спорадические и бесплодные сражения в Бретани и Гаскони: там двое самых способных молодых командующих Эдуарда, сэр Уолтер Мэнни и кузен короля Генрих, граф Дерби, сумели отвоевать довольно много городов и замков, но затем уступили их старшему сыну Филиппа Иоанну, герцогу Нормандскому. Тем не менее к началу лета 1346 года Эдуард подготовил внушительную армию — около 4000 тяжеловооруженных латников и 10 000 лучников, которых уже ждали в Портсмуте 700 парусников. Сведения о том, куда они должны идти, а это были самые большие на тот момент в истории Англии экспедиционные силы, держались в строжайшей тайне, чтобы французы рассеяли свой флот по всему проливу; даже английские капитаны получили приказы с печатями и строгим наказом вскрыть их только после отплытия. По мнению Фруассара, экспедиция направлялась в Гасконь, где Дерби продолжал удерживать Эгийон, и у нас нет основания для
31
Майкл Пак («Король Эдуард III», с. 149) полагает, что король с самого начала нацеливался на Нормандию, а пошел в сторону Корнуолла только для того, чтобы сбить с толку французов.
«Сир, — сказал он будто бы королю, — Нормандия богаче всех в мире. Ручаюсь своей жизнью: если вы сойдете там, никто не восстанет против вас. Люди не приучены к войне, а все рыцари сейчас в Эгийоне с герцогом. Города и крепости совершенно незащищенны, и ваши люди получат такие блага, которые позволят им пребывать в богатстве еще двадцать лет. Ваш флот доставит вас почти до самого Кана. Если вы последуете моему совету, то и вы, и все мы от этого только выгадаем».
Сэр Годфри говорил сущую правду. Эдуарду импонировало и то, что высадка в Нормандии отвлечет французские войска из Гаскони, и он поможет графу Дерби без утомительного и долгого морского похода к нему на выручку. Главная угроза исходила от армии короля Филиппа: она была сильнее и могла перехватить англичан, прежде чем они успеют соединиться с фламандскими союзниками. Однако Эдуард знал, как осторожен Филипп, и мог, не утруждая себя колебаниями, пойти на риск. Он дал приказ капитанам повернуть обратно, и его армия высадилась в маленькой гавани Сен-Вааст-ла-Хог [32] на восточной стороне полуостров Котантен 12 июля.
32
Порт находился примерно в десяти милях севернее пляжа «Юта», где американская 4-я дивизия высаживалась 6 июня 1944 г.
По причинам, не совсем ясным [33] , армия тридцать шесть часов оставалась на берегу и лишь потом двинулась на северо-восток, круша, сжигая и мародерствуя. Без особых усилий были взяты и разграблены не обнесенные стенами города Барфлёр и Карентан, а за ними и Кан. Мог пасть и Руан — тогда англичане овладели бы всей нижней Сеной, — не приди французская армия вовремя на помощь. Эдуард, не располагая ни временем, ни средствами для длительной осады, свернул вправо, дав Филиппу повод подумать, что он все-таки на самом деле направляется в Гасконь, и перебрался через Сену у Пуасси, примечательного тем, что здесь родился Людовик Святой и располагался королевский дворец, которым особенно дорожил французский монарх.
33
Возможно, заминка случилась из-за того, что король получил травму. По свидетельству Фруассара, он оступился и, падая, стукнулся о землю так, что у него из носа хлынула кровь. Рыцари, окружавшие его, восприняли падение как плохое предзнаменование и упрашивали Эдуарда вернуться на борт. «Зачем? — ответил король. — Это очень добрый знак. Он означает, что земля по мне соскучилась». В эту историю можно было бы поверить, если бы то же самое не говорили Вильгельм Завоеватель и, как мне помнится, Юлий Цезарь.
Отпраздновав Успение Пресвятой Девы Марии лучшими винами своего кузена, Эдуард продолжил путь в направлении Пикардии и Нижних стран (Нидерландов). На Сомме ему снова улыбнулась фортуна: мосты находились где-то ниже, но был отлив, армия перешла реку вброд, а когда подошли французы, вода поднялась и преградила им дорогу. Эдуард получил в свое распоряжение двенадцать часов для отдыха и поиска подходящего места для предстоящего сражения. Он остановился у Креси, в 12 милях к северу от Абвиля, возле небольшой речки Май: перед ним расстилалась долина, именовавшаяся Вале-де-Клер, а позади его темнел густой лес. Король взял на себя командование центром, поставив на левом фланге графа Нортгемптона, а на правом — шестнадцатилетнего принца Уэльского [34] , которого должны были опекать сэр Годфри д’Аркур и сэр Джон Чандос.
34
Нет ни малейших оснований для предположений, будто прозвище Черный Принц, объясняющееся, вероятно, черными доспехами, было дано ему при жизни. Оно появилось не ранее XVI в.
Французская кавалерия — 8000 всадников, генуэзские арбалетчики, 4000 человек и наемники из Польши и Дании, появилась только ближе к вечеру в субботу, 26 августа, и сразу же пошел проливной дождь. Пехота отстала, и уже по этой причине битву надо было отложить на завтра. Филипп, осмотрев позиции, так и решил, но рыцари, шедшие в авангарде, игнорировали его приказание и продолжали подниматься по склону холма, пока английские лучники не обрушили на них первую лавину стрел. Отступать уже было поздно, в бой ввязалась почти вся армия. Генуэзцы упрямо шли вперед, но тетивы на их арбалетах намокли от дождя, вечернее солнце светило прямо в глаза, а лучники Эдуарда, сохранившие свои тетивы сухими, пряча их в шлемы, успевали выпустить в шесть раз больше стрел. Итальянцы в конце концов не выдержали и побежали назад, прямо под копыта французской кавалерии, которая давила их сотнями, пока сама не попала под шквал стрел. Французы снова и снова шли в атаку, однако, по крайней мере в центре и на левом фланге англичан, успеха не имели.