История Англии и шекспировские короли
Шрифт:
Старшему сыну Эдуарда от Елизаветы Вудвилл — новому королю Эдуарду V — исполнилось только двенадцать лет. Восемь лет назад, когда его отец находился с войском во Франции, Англией правили Вудвиллы, и они полагали, что будут делать то же самое и теперь. Их вождь лорд Риверс, брат королевы, уже официально шефствовал над мальчиком, а ее старший сын от сэра Джона Грея, теперь маркиз Дорсет, распоряжался казначейством. Лорд-гофмейстер лорд Гастингс, напомнил, что покойный король завещал Глостеру быть протектором. Вудвиллы ответили: последнее слово — за советом, в котором они, естественно, преобладали.
Но Вудвиллы недооценили противника. У Ричарда имелись свои планы на этот счет, и в них Вудвиллы не присутствовали. Его главным союзником был Генри Стаффорд, герцог Бекингем. Он приходился племянником 3-му и 4-му герцогам Сомерсетам, казненным с разрывом в семь лет, и был не только потомком Бофортов, а еще и очень красивым, богатым и чрезвычайно умным человеком. Неудивительно, что Эдуард IV ему не доверял. Малого того, герцог, насильно и несчастливо обвенчанный в возрасте одиннадцати лет с одной из многочисленных сестер королевы, возненавидел весь
Общественное мнение подготовлено, пора действовать. Коронация назначена на воскресенье, 4 мая. После коронации Эдуарда V Вудвиллы могут спокойно провозгласить: в протекторате нет никакой необходимости, так как — и это уже имело место после коронации Генриха VI — функции протектора автоматически переходят к совету. Следовательно, Ричард во что бы то ни стало должен сорвать церемонию. Ему повезло: Эдуард находился в Ладлоу, откуда до Лондона добираться целую неделю. Вдобавок дядя мальчика, лорд Риверс, которому предстояло сопровождать Эдуарда, решил до отъезда отпраздновать День святого Георгия. Иными словами, они могли выехать из Ладлоу не раньше 24 апреля, что давало герцогу Глостеру достаточно времени для осуществления своих замыслов. Ричард написал Эдуарду: он и Бекингем, естественно, желали бы присутствовать при торжественном въезде короля в город, и потому встретят его в Нортгемптоне, чтобы вместе продолжить путь до столицы.
Герцоги прибыли в Нортгемптон 29 апреля, но королевский отряд уже миновал город и расположился в Стоуни-Стратфорде, в 14 милях к югу. Риверс и лорд Ричард Грей, младший сын королевы от первого брака, прискакали обратно, чтобы специально разъяснить причины преждевременного отъезда: в Нортгемптоне недостаточно места для размещения двух свит. Вечером четверо мужчин весело попировали, после чего Риверс и Грей в благодушном настроении отправились спать на соседний постоялый двор, а утром обнаружили, что ворота заперты и люди герцогов заблокировали дорогу на юг. Когда они наконец освободились, разыскали Ричарда и потребовали объяснений, герцог обвинил их в настраивании против него племянника и подверг аресту. Затем Ричард и Бекингем поспешили в Стоуни-Стратфорд, завладели Эдуардом, увезли его в Нортгемптон и там уже начали убеждать мальчика: Вудвиллы умышленно свели в могилу отца и то же самое сделают с ним. Эдуард в слезах пытался защитить мать и свою семью, но взрослые дяди ему, конечно, не внимали. Все аристократы в свите короля были заключены под стражу, а слуг и служанок прогнали. Риверса и еще несколько человек отправили в Шерифф-Хаттон, замок Ричарда. Позднее его перевели в Понтефракт, где и казнили, по всей видимости, без суда 25 июня. Безусловно, он не заслужил такой участи. Его стремление отстоять интересы семьи было естественным и правомерным. Это был человек высокообразованный, много путешествовавший по Италии и хорошо знавший ее историю и культуру, писатель и поэт, чьи отдельные произведения впоследствии опубликовал Уильям Кэкстон. Одно из них — его перевод «Изречения, или высказывания философов» (французской версии латинского оригинала, выполненной Жаном де Теонвилем) считается первым печатным изданием в Англии. Во время казни на нем была надета власяница.
Ричард Глостер привез племянника Эдуарда V в Лондон 4 мая, но в городе уже знали о перевороте. Королева с девятилетним сыном, герцогом Йоркским, и пятью дочерьми укрылась в покоях настоятеля Вестминстерского аббатства, взяв с собой меблировку и все свои пожитки, которые можно было разместить в святилище. Горожане тоже нервничали. Люди герцога, казалось, овладели всем Лондоном: заняли главные площади и перекрестки, угрожающе расхаживали по улицам, на лодках патрулировали реку. Поползли слухи о том, будто Ричард собирается захватить трон и ополчился не только против Вудвиллов, но и против юного короля.
Но страсти понемногу улеглись. Сначала лондонцев успокоил уважаемый всеми Гастингс, заверив в том, что им нечего бояться, а потом и сам Ричард, сопровождавший короля в церемониальной процессии к собору Святого Павла. Он гарцевал рядом с белокурым очаровательным отроком, низко кланялся народу, запрудившему улицы, и восклицал: «Зрите вашего государя и верховного владыку!» Увидев, с каким почтением Ричард относится к племяннику, лондонцы тут же забыли о своих сомнениях. На следующее утро поредевший совет утвердил Ричарда протектором и королевства и короля. Одновременно определилась новая дата долгожданной коронации — 22 июня.
И не обладая особой прозорливостью, об истинных намерениях Ричарда можно было догадаться уже тогда, когда он через десять дней после приезда в Лондон переселил юного короля из дворца лондонского епископа, примыкавшего к собору Святого Павла, в Тауэр. В XV веке Тауэр еще не приобрел зловещую репутацию мрачных застенков. Он тоже был дворцом — с великолепным банкетным залом и роскошными апартаментами, в которых в разное время располагались многие короли из династии Плантагенетов. Но там, конечно же, имелись и другие, менее удобные и желанные апартаменты, а грандиозные стены наглухо отгораживали его от остального мира. Изолировав Эдуарда, Ричард должен был теперь каким-то образом отправить в Тауэр и младшего брата короля. Герцог
После заточения в Тауэр обоих принцев позиции Ричарда существенно усилились. Однако оставалось еще одно потенциальное препятствие для реализации его замыслов. Лорд-гофмейстер лорд Гастингс не испытывал особой любви к Вудвиллам, но как верный друг Эдуарда IV он, безусловно, мог поддержать и это семейство, и любого другого человека, желавшего блага юному королю. Лорд Стэнли вроде бы предупреждал его об опасности, но Гастингс не прислушался к его словам. У них с Ричардом прекрасные отношения, ответил лорд. Кроме того, ему постоянно докладывает обо всех совещаниях Ричарда со своими приспешниками один из самых надежных придворных — некий Уильям Кейтсби (Кетсби) [212] , которому полностью доверяет и герцог, и у гофмейстера нет никаких оснований для беспокойства, поскольку он знал бы заранее о готовящемся против него заговоре. Гастингс обманывал себя. Кейтсби был двойным агентом, и Ричард платил ему немалые деньги за то, чтобы он дезинформировал своего хозяина.
212
Здесь и далее в скобках даются написания имен в русском переводе пьесы. Английское написание — Catesby. — Примеч. пер.
В пятницу, 13 июня, Ричард созвал совещание для обсуждения деталей коронации. Он не захотел сидеть рядом с Вудвиллами и разделил совет на две части. На этом совещании присутствовали в основном его сподвижники, а также Гастингс, Стэнли, Томас Родерем (Ротрем) [213] , архиепископ Йоркский и Джон Мортон, епископ Илийский [214] . Ричард появился в девять утра в приподнятом настроении и попросил Мортона доставить немного клубники из сада своего дворца в Холборне. Начались дискуссии, вдруг герцог вышел из комнаты и через полчаса вернулся, насупившийся и отрешенный. За столом воцарилось гробовое молчание. «Чего заслуживают люди, вступившие в заговор против меня, кровного родственника короля, протектора его монаршего величества и его королевства?» — вопросил он тихим голосом. Гастингс ответил сразу же: их надо наказать как изменников. Затем герцог назвал злоумышленников: «Эта ведьма, жена моего брата, и те, кто с ней… Сами увидите, — продолжал герцог, — как эта ведьма и другая колдунья из ее своры — жена Шора, — используя магию и ворожбу, изуродовали меня». Сказав это, Ричард засучил левый рукав кафтана и продемонстрировал иссохшую руку.
213
Rotherham.
214
Мортон впоследствии стал архиепископом Кентерберийским и кардиналом. Почти наверняка именно он дал описание этого совещания, послужившее основой и для повествования сэра Томаса Мора, самого полного и обстоятельного из всех сохранившихся хроник.
Ричард явно блефовал. Все присутствующие знали, что он родился с искалеченной рукой. Однако это его нисколько не смущало. Внезапно герцог повернулся к Гастингсу: не один год Джейн Шор была его любовницей, и он опрометчиво попытался ее защитить. «Да, они совершили это! — вскричал герцог. — И ты ответишь за это своей головой, предатель!» Ричард со всей силой ударил кулаком по столу, снаружи раздались возгласы «Измена!», в зал ворвались вооруженные люди. Один из них напал на Стэнли, тот нырнул под стол, кровь обагрила его лицо. Его заключили под стражу, а за ним — Родерема и Мортона. Но герцогу был нужен Гастингс. Ричард приказал ему немедленно найти священника и исповедаться, ибо, «клянусь именем святого Павла, я не могу спокойно отобедать, не увидев твою отрубленную голову». Через час несчастного лорда-гофмейстера обезглавили возле Зеленой башни [215] . Королева по-прежнему пользовалась правом убежища и оставалась неприкосновенной. Джейн Шор арестовали, судили, сначала за колдовство, а когда не нашлось прямых доказательств — за распутство, от чего ей отрекаться было гораздо труднее. Ее приговорили, как и сорок два года назад герцогиню Глостер [216] , пройти босой по улицам Лондона с зажженной свечкой в руках. Наказание обратилось в торжество. Она выглядела столь обворожительной и прекрасной, что сердца всех мужчин, стоявших в толпе, таяли, и больше пострадала репутация не Джейн Шор, а Ричарда.
215
Гастингс похоронен в часовне Святого Георгия в Виндзоре, рядом с Эдуардом IV — так пожелал король.
216
См. гл. 11.