История Австрии. Культура, общество, политика
Шрифт:
Сформированное в 1871 г. второе либеральное правительства во главе с Адольфом Ауэрспергом с целью заполнения правовых лакун, образовавшихся после отмены конкордата, внесло в 1874 г. четыре законопроекта, призванных урегулировать правовое положение католической церкви и монастырских сообществ. Заново следовало определить и законодательное признание некатолических религиозных объединений. Подлинным пробным камнем для проверки боевого настроения либералов стал закон, рассматривавший правовой статус монастырей. Законопроект был принят палатой депутатов без каких-либо предлагавшихся радикальных дополнений, но в палате господ принятие соответствующего решения затянулось на два года, так что закон вступил в силу только в 1876 г. Император, однако, так никогда и не санкционировал /277/ этот закон, и внутренне уже ослабленное либеральное правительство ни разу не попыталось превратить данный вопрос в пробу сил с монархом. Либералы, боровшиеся против преобладания католической церкви, превратились в готовую на компромисс, внутренне раздробленную партию, от которой мало чего приходилось ожидать и в этой сфере.
Важнейшим следствием либеральной
Однако в своей экономической политике либералы потерпели серьезную неудачу. Существенным элементом эпохи грюндерства была сознательная пропаганда участия каждого в экономической деятельности. Газеты призывали «маленького человека» обогащаться, и лозунг «Enrichissez-vous!» («Обогащайтесь!») превратился в девиз того времени. Создавались банки, возникали фирмы и акционерные общества, строились железные дороги, предоставлялись концессии на дальнейшее железнодорожное строительство. Но не все предлагавшиеся бизнес-проекты были серьезными. Основывались и сразу же терпели крах многочисленные спекулятивные предприятия, многие фирмы обещали прибыли, выплатить которые были не в состоянии. Нередко имели место так называемые дутые операции, лишенные всякой реальной основы.
Возник перегрев конъюнктуры, нездоровый, как озноб, финансовая сфера разъедалась коррупцией и спекулятивными сделками. В конце концов, 9 мая 1873 г. на Венской бирже произошел «Великий крах» – крушение экономики, оказавшееся тем более болезненным, что оно последовало как раз в тот мо-
Недоверие к экономике и либерализму шло рука об руку с нарастанием антисемитизма. Значительная часть предпринимателей была представлена евреями, поэтому антикапитализм, антилиберализм и антисемитизм тесно переплелись между собой, что в будущем окажет серьезное воздействие на идеологическое развитие немецких националистов и христианско-социальной партии.
Хотя биржевой крах и его последствия поколебали позиции либерализма в Австрии, они не привели к его падению. «Партия наблюдательных советов» правила еще шесть лет, хотя в ней самой все громче слышалось требование: «Избирайте новых людей!» – требование прихода политиков с чистыми руками. Окончательный уход либералов с политической сцены монархии Габсбургов был спровоцирован кризисом, связанным с Боснией и Герцеговиной, во время которого депутаты-либералы, не желая – в том числе по национальным мотивам – увеличения чис-
Мир людей XIX столетия
/281/ Индустриализация существенно изменила общество, но реликты старого феодального порядка сохранялись. В XIX в. социальные и культурные условия повседневной жизни все еще определялись сословной принадлежностью. Если даже та или иная сфера, организованная на капиталистических началах, допускала больше мобильности, последняя чаще была вертикальной, а не горизонтальной. Существенным явлением второй половины XIX в. было бегство из деревни, приводившее в город все больше крестьян, влачивших жалкое существование на фабриках в качестве наемных рабочих. Материальная нужда этого слоя была крайне велика. Его представителям приходилось, прежде всего, сосредоточиваться на удовлетворении основных потребностей вроде еды и жилья, поэтому они могли пользоваться достижениями «высокой культуры» не в большей мере, чем крестьяне. Во многих отношениях их положение было даже хуже, чем у крестьян, так как они ощущали себя утратившими корни и в значительной степени потеряли связь с народной культурой своей прежней родины. Новые формы культурного сознания формировались лишь с развитием классового сознания и организацией этого слоя в рамках политической партии – социал-демократии.
Если еще на протяжении XVIII в. двор Габсбургов и некоторые дворы влиятельных вельмож играли роль главных меценатов, то со временем они уступили место коллективным буржуазным институтам, в деятельности которых принимала участие и аристократия. Этот переход четко прослеживается на примере
Аристократия монархии Габсбургов распадалась на две группы. Во-первых, на придворную аристократию, старую знать, причем родовитые семьи, например, Лодроны, Виндишгрецы, Ауэрсперги, Дитрихштейны, Вельсперги, Траутмансдорфы, Брандисы, Штаремберги, Волькенштейны, Герберштейны, Хардегги и Тун-Хоэнштейны, редко были активны в политическом отношении. Во-вторых, на новое служилое дворянство, складывавшееся по мере формирования бюрократии и постоянной армии.
До падения монархии дворянство играло центральную роль в самых разных областях. Доля дворянства среди дипломатов, в сфере управления и среди высшего генералитета на протяжении XIX в. снижалась, однако этот процесс нельзя представлять себе как линейный. Если доля выходцев из буржуазии около 1800 г. была еще невелика, составляя в сфере дипломатии 16 %, в сфере управлении – 9, а в армии – 6 %, то к 1890 г. она возросла примерно на треть, составив, соответственно, 36, 33 и 34 %. До конца монархии численность выходцев из буржуазии в офицерском корпусе удвоилась, и это показывало, что в результате различных военных реформ дворянин более не чувствовал себя достаточно комфортно в своей изначальной позиции. Теперь ему, как и всем про- /283/-/284/ чим военным, приходилось «выслуживаться». Уже в 1866 г. армию покинула значительная часть аристократов.
Около 9 тыс. человек, получивших дворянство при императоре Франце Иосифе и составлявших так называемое второе общество, не смешивались с «первым» ни в общественном отношении, ни через брак. Лишь иногда, по соображениям финансового оздоровления, такая связь, воспринимавшаяся наполовину как мезальянс, оказывалась для высшей аристократии необходимой.
Многие представители высшего дворянства, не желая отставать от современных тенденций, пытались повысить свои доходы, основанные преимущественно на аграрном производстве, посредством переориентации на капиталистические формы хозяйствования. Освобождение крестьян служило экономическим стимулом. Хороший пример такого рода «предпринимательства» в кругах высшей знати дала семья князя Шварценберга, которая помимо огромных земельных владений в Южной Чехии (более 145 тыс. га) имела молочные хозяйства, два сахарных завода, с десяток пивоварен и несколько рудников. Сильная группа внутри австрийской аристократии отвергала, однако, идею подобной конкуренции. Она сохраняла приверженность старой экономической этике, которая, в противоположность буржуазным воззрениям, принимала умножение собственности как приличествующее сословному положению только в том случае, если в результате этого возрастало уважение к соответствующей семье. С этими двумя контрастирующими позициями по экономическим вопросам были связаны и политические ориентации, которыми характеризовались два больших политических течения внутри дворянства Дунайской монархии. Наряду с консервативным дворянством, стоявшим на стороне клерикально-консервативных партий, часть аристократии, готовая к капиталистическим нововведениям, превратилась в первопроходцев австрийского либерализма, политического течения, которое слишком охотно заносят исключительно в актив буржуазии. По окончании господства в монархии либералов группа «крупных землевладельцев, верных конституции», охватывавшая, прежде всего, ориентированную на немцев часть чешского дворянства (дворянство, ориентированное на чешские традиции, образовало круг «консервативных крупных помещиков»), по-прежнему играла важную политическую роль. Влияние аристократии на политику было надежно обеспечено законодательством о выборах. До 1907 г. в монархии господствовало куриальное избирательное /285/ право, в рамках которого высшей курией были крупные землевладельцы – преимущественно, если не исключительно, аристократического происхождения. По сравнению со своей долей в общей численности населения аристократия имела несоразмерно широкое политическое представительство. Если принять во внимание тот факт, что наследными членами второй палаты, палаты господ, были почти исключительно дворяне, то можно представить себе, сколь велико было политическое влияние знати даже в «буржуазную» эпоху.
Император Франц Иосиф чувствовал себя особенно связанным со знатью, составлявшей его ближайшее окружение. Конечно, его отношение к вопросам общественной жизни было в высшей степени консервативным, и во многом он недооценивал не только значение большой массы лиц, лишенных прав, – рабочих, крестьян и прислуги, но и большую политическую мощь укрепившейся буржуазии. Идеальное государство в его понимании основывалось на господстве дворян в соответствии с принципами абсолютизма, что исключало политическое влияние низших слоев и даже буржуазии.