История барсучихи. Мой тайный мир

Киднер Паулина

Случается, делаешь какое-то дело и не представляешь себе возможных последствий. Однажды в субботу рано утром мне позвонила женщина-ветеринар из Вестона — ей привезли косулю. Бедняжку доставил прямо в операционную нечаянно сбивший ее водитель. Ветеринар зашила раны, осмотрела — как будто все кости целы. Животное еще не пришло в сознание, и врач была обеспокоена, что с ней делать дальше: у нее был только вольер для собак с решеткой из проволоки; если ноги косули в ней запутаются, она их неизбежно поломает. Олени вообще очень нервные животные; очутившись в ограниченном пространстве, косуля начнет метаться как угорелая и непременно что-нибудь себе повредит.

Ну, я тоже оказалась в неловком положении. У нас не было

подходящего загона, где можно было бы держать косулю; к тому же, хоть мне и случалось выхаживать детеныша, со взрослым животным я никогда прежде дела не имела. Я посоветовала ей связаться с Обществом покровительства животным, а в случае возникновения каких-либо проблем сообщить мне. Я позвонила полчаса спустя узнать, как дела, — несмотря на загруженность, Общество постарается прислать машину во второй половине дня. Она надеялась, что за это время с косулей ничего не случится. Ну, суббота для Дерека — святой день, и к часу дня он отправится на свою поляну; посетителей было не особенно много, так что я решила подбить дебет-кредит. Только я засела за бухгалтерские книги, как ко мне в офис вваливается Дерек с мешком для крикетных причиндалов и объявляет, чтобы его ждали не раньше одиннадцати, а то и в половине двенадцатого ночи. Нет, конечно же он не будет все это время лупить по мячу, но надо же обсудить стратегию игры! Обсуждение обычно происходит в ближайшем кабачке, а Дерек не такой невежа, чтобы уйти, пока там еще кто-то остается.

Не прошло и нескольких минут после отъезда Дерека, как врач из Вестона позвонила снова. Она в растерянности сообщила, что в Обществе покровительства животным все в разъездах по вызовам и прислать машину смогут не раньше понедельника. Ну, как их за это винить? В наше время любое дело приходится делать с максимальной эффективностью при минимуме рук и расходов. Хорошо, когда все идет как по маслу, но при слишком большом количестве звонков сидящий на телефоне дежурный вынужден отдавать каким-то из них предпочтение. Возможно, он не знаком со спецификой поведения всех животных и уж наверняка подумал, что раз косуля в руках ветеринара, то ничего плохого с ней не случится. Но в данном случае решение было принято неверное. Косулю нужно было забрать как можно быстрее, причем не только ради ее безопасности, но и ради безопасности людей, в чьи руки она попала. Я обещала врачу что-нибудь предпринять и позвонить через десять минут.

Я мигом набрала номер Колина Сэддона из Отдела дикой природы Общества покровительства животным и, пока в трубке слышались гудки, скрестив пальцы молила судьбу, чтобы он оказался на месте. Слава Богу, вот и он! Колин сообщил, что не может надолго отлучиться из Общества — там просто больше некому сидеть, и, кроме того, во второй половине дня у него показательная дойка коров. Мы договорились, что я заберу косулю у ветеринара, привезу ее к нам в Центр, а Колин подъедет и заберет ее у нас.

— Имей в виду, — предупредил меня Колин, — если увидишь, что животное выходит из наркоза, пусть ветеринар сделает ему еще инъекцию. Будь осторожна!

Я тут же позвонила в Вестон, что выезжаю, и побежала искать маму — попросить ее съездить со мной: лишняя пара рук не помешает. Мама, как всегда, возилась в саду, на ней были старая одежда и видавшие виды сапоги.

— Как же я поеду таким чучелом? — изумилась она. Но, видя, что мне действительно нужна ее помощь, без колебаний села в машину, и мы помчались в Вестон.

…Моей маме за семьдесят, хотя по ней этого не скажешь — вот она хлопочет в саду, а через минуту уже моет посуду в чайной комнате. Пользуясь случаем, хочу еще раз поблагодарить родителей за колоссальную помощь — если бы не они, мы с Дереком пропали бы. Папа иногда сидит за администраторским столиком, а то возится с железяками в мастерской, в которой, правда, столько всякой всячины, что трудно разобраться, где что лежит (и какая удача,

когда затерянный было инструмент наконец находится!). Когда он входит в комнату, первое, что от него слышишь: «Не знаешь, где то? Не знаешь, где это?» Когда Дерек уехал проветриться на Джерси, он спросил: «Слушай, он не прихватил с собой случайно ножовку? Я все обыскал, как в воду канула!» И с этим же вопросом он обратился к Дереку, едва тот переступил порог дома.

Как бы там ни было, мы с мамой получили удовольствие от поездки в Вестон. Ведь даже когда она рядом хлопочет по ферме, поговорить с ней бывает практически невозможно: каждый раз что-нибудь да прервет разговор. На сей раз мы наговорились всласть и не успели оглянуться, как доехали. Врач, у которой была косуля, очень обрадовалась нашему прибытию, так как животное уже начало приходить в себя.

— Так введите ей еще наркоз, — весело сказала я. — Она должна быть смирной, пока мы ее будем везти.

— Не могу, — сказала дама. — Я вообще не вводила ей наркоз. Она была без сознания только из-за шока. Если я введу ей наркоз, она может погибнуть. Могу стреножить ее для вас, если хотите.

— Наркоз был бы лучше, — возразила я. — Когда стреножишь лошадь, это ее усмиряет, но усмирит ли косулю? Вот в чем вопрос.

Мама осталась в машине, а мы с врачом отправились проведать косулю. Сказать, что она находилась в неподобающих условиях, значит ничего не сказать. Косуля по крайней мере двухлетнего возраста спала в вольере, рассчитанном на крупную собаку. Если бы она встала на ноги, ей было бы некуда деть голову. То, как реагируют эти животные на тесное пространство, я хорошо знала, — следовательно, чем быстрее мы заберем ее отсюда, тем лучше.

Стреножив косуле передние и задние ноги, мы аккуратно отнесли ее к машине и бережно положили на заднее сиденье. Ей-богу, жаль было видеть такое красивое существо в беспомощном состоянии. Ее летняя одежка была приятного цвета красного песка, а о том, что ей исполнилось минимум два года, говорили сильные и вполне сформировавшиеся рога. Придет октябрь — и она их сбросит, а к марту вырастут новые, покрытые красивой, похожей на бархат шкуркой. На своих тонких, точеных ножках она может делать фантастические прыжки до шестнадцати метров в длину; но теперь они покоились, связанные, на заднем сиденье, и была одна забота — как бы она чего не отчубучила в дороге и не поломала их.

Врач пожелала нам благополучно доехать и помахала на прощанье. Еще бы — ведь ее забота теперь стала нашей. Мамочка моя нежно поглаживала косулю по мордочке и шептала слова утешения — она представления не имела, в какую ситуацию мы влипнем, если животное проснется! Нет, самое правильное — не рассказывать ей об этом, а между тем я выруливала на автотрассу и разрабатывала стратегию на случай самого худшего. Полчаса — и мы дома. Только бы она не приходила в сознание еще минут сорок, думала я. Какое там полчаса! Все три полосы забиты, скорость не более тридцати миль. Неудивительно — суббота, летний сезон, все едут отдыхать! А, чем черт не шутит, пойду ва-банк! Замигав подфарниками, я выехала на резервную полосу и ошалело понеслась, обгоняя всех прочих граждан — черт возьми, пусть штрафуют, лишь бы не случилось беды!

С колотящимся сердцем и приросшими к рулю руками я вкатила на ферму как раз в тот момент, когда Колин парковал фургончик Общества покровительства животным. Мы тут же перенесли туда косулю. Колин страшно разволновался, когда услышал, что животное не под наркозом, и проинструктировал приехавшую с ним девушку-ветмедсестру: «Значит, так: сядешь рядом с животным на сиденье и, если увидишь, что оно приходит в себя, навались на него всем телом и постучи мне — я тут же остановлю фургончик и помогу тебе. А пока летим не мешкая!» Когда фургончик отъехал, я мигом представила себе, как мама бросается на пробудившуюся ото сна косулю прямо в своих красных ботфортах…