Шрифт:
Иной вариант
"Смеркалось. Промозглый ветер не щадил худенького паренька, в тщетной попытке пытавшегося согреться. Он шел, казалось, вечность. Как в страшном сне. Идет и идет. Нигде для него нет пристанища. Так одиноко и холодно. И только небо равнодушно взирает на бедного скитальца. Да, он сам виноват, нарушил запрет, но ему так хотелось доказать, что он уже все может, чувствует "как"… Откуда ему было знать, что нежно любимые создания… эти "люди" поведут себя так глупо и нагло? Он наделил их частичкой себя, дал им то, что никогда не давалось другими Демиургами, свободу
И теперь он пуст, а значит, не в силах вернуться.
Словно передавая его настроение, небо пролилось на землю крупными каплями.
Стало ясно, что надо найти укрытие. Демиург он или нет, но воспаление легких никто не отменял, да и Давшая ему жизнь вряд ли обрадуется, обнаружив его простудившимся. Мало того, что наТворил, так еще и заболел!
Предаваться унынию было совсем не в его характере, и посему, оглядевшись, он припустил под крону стройной осины.
Летели секунды, собираясь в минуты, минуты превращались в часы, часы в дни.
Сорок дней и ночей бушевала стихия, словно пытаясь залить гнев и смыть нечистоты.
Осина гордо возвышалась над землёй, намекая на главную роль в будущей эпопеи…
Паренек, с каждым днем залезая все выше и выше, в конце концов добрался до самой верхней ветки, и с нетерпением ждал, когда же его найдут. Листья и вода, льющая с небес, вот и все, что было у него в рационе за последние шесть недель.
И она пришла.
Давшая ему жизнь укоризненно покачала головой, отметив его жалкое состояние, но распекать за проступок не стала. Успеется. Повела бровью, и они тут же оказались в своей Параллели…
Он закрыл глаза и приготовился выслушивать нудные нотации, но Давшая жизнь его удивила, просто обняв, обволакивая своим неповторимым ароматом, переносящим в безмятежное детство. И его прорвало. Он говорил и говорил, захлебываясь, стремясь по-быстрее ей все рассказать, снять груз ответственности с себя и переложить на ее хрупкие, но такие сильные плечи. Давшая жизнь молча слушала, не перебивая, стараясь понять его как можно лучше, но все-таки не выдержала:
– В чем проблема? Ты же создавал их подобными тебе, поэтому они нарушили запрет, это в твоем характере! Очевидно, глупо было с нашей стороны запрещать тебе Творить, такова твоя суть. Мы должны были догадаться, что ты найдешь возможность поступить по-своему. За это я горжусь тобой особенно!
Ее глаза смеялись. " Пронесло!" – успел подумать он, но она посерьезнела.
– Тебя ждет наказание, равное проступку. Правила Гармонии должны быть соблюдены. В ближайшее время Совет примет решение. Твой долг принять его, как должное.
И она исчезла. "Полетела на свой дурацкий Совет",– подумал ее сын. Вырисовывалась нерадостная перспектива. "Что они там еще нарешают, страшно подумать, зная их представления о сущем. Это же вчерашний день! Творить миры строго в отведенном для этого месте и в строго определенное время, из строго определенного материала, ничего не добавляя. И кто это вот все определил, я вас спрашиваю?!" – метались бунтарские мысли у него в голове.
– Я должен вернуться! – воскликнул он. – Я должен вернуться и все исправить! В смысле, уничтожить. Нет созданий, нет и проступка.
Погрузившись в себя и проверив баланс Силы, – почти полное восстановление, – он мысленно
Он огляделся и не узнал свое Творение, ландшафт не изменился, нет, но повсюду, куда не кинешь взгляд были постройки, из которых то и дело выходили люди.
" Вот это да! Как их много! Как быстро они размножились! – обалдел он от увиденного, – Жаль их, конечно, но надо учиться исправлять свои ошибки."
В последний раз взглянув на людей, Творец уже собирался "возжелать" их бесславный конец, как увидел ее, и понял, что пропал. Она шла, нет, не так, грациозно плыла по земле, ее стан был столь изящен, что, казалось, подуй ветер чуть сильнее, и она переломится, головной убор, закрывавший ее шелковистые волосы, делал это "спустя рукава", чем и воспользовался лучик света, пробравшись внутрь и превратив шевелюру в темное золото, но самым потрясающим были глаза, цвета небес, им соТворенных. Он, как завороженный, не отводя взгляд, двинулся ей навстречу и… Ох, уж эти деревья. "Опять треклятая осина! СоТворил на свою голову! – возмущенно подумал Он и, автоматически потирая лоб, продолжил свой путь к ней.
Остановившись в шаге от прекрасной незнакомки, наш Творец попытался начать непринужденный разговор, но слова не шли с языка, и он продолжал молчать, глупо улыбаясь при этом. Девушка тоже не спешила с беседой и молча разглядывала его. Придя к какому-то только ей известному выводу, она произнесла:
– Прекрасный день, неправда ли?
Ему ничего не оставалось, как ответить ей в той же манере:
– О, да, прекраснейшее из созданий! Я встретил Вас и все былое… хм… этот день действительно прекрасен, благодарю.
Ее ресницы поднялись, и он утонул. Погиб. Закончился. И снова родился, ожил, воскрес!
Щеки незнакомки залил густой румянец, всем своим существом, она поняла и приняла его неистовое желание. Ещё бы, перед ней стоял самый мужественный и в то же время самый красивый человек, которого она когда либо видела за всю свою жизнь.
Он завладел ее губами, и мир вокруг перестал существовать, их поцелуй длился целую вечность. Но всему приходит конец, и действительность обрушилась на нее со всей мощью. "Боже! Что я наделала! Целовалась с незнакомцем у всех на виду! Пусть муж об этом никогда не узнает!" – мысленно взмолилась она, резко отпрянув.
Вокруг них также, как ни в чем не бывало, сновали туда-сюда люди, совершенно не обращая никакого внимания на происходящее, один даже умудрился врезаться в них. Отскочив с воплем боли и пробормотав ругательство, пошёл по своим делам дальше.
Красавчик буравил ее взглядом, в глазах застыл вопрос: " Муж?! Какой такой муж?! Ты – моя!" Она аккуратненько обошла его и бросилась бежать, что было сил. А их было мало, да и от себя, как говорится, не убежишь. Издали заприметив хлев, постаралась там спрятаться, но не преуспела и в этом. Увы и ах, она была быстро найдена и вознаграждена за это поцелуем, лишившим ее рассудка окончательно, и всем тем, что последовало после. Это было восхитительно. Они нежились в сене, не желая думать о прошлом и будущем.