История борделей с древнейших времен
Шрифт:
В эпоху Хэйан было распространено многобрачие, и мужчина посещал дома разных женщин, одни из которых были открыто признаны его женами, другие – считались тайными возлюбленными.
Как правило, женщина не переезжала в дом мужчины, а оставалась в родительском доме. Во время отсутствия возлюбленного ее радовали его письма и подарки. Он же занимался политическими интригами или отправлялся искать новых галантных приключений…
Девы веселья в эпоху самураев
В эпоху самураев все было проще и приземленней.
Продажных женщин собирали в специально
В квартал Ёсивара можно было прийти пешком, можно было нанять паланкин, но удобнее всего был путь по воде, ибо Токио был пронизан сетью речушек и каналов. Длинные узкие лодки, на которых добирались до Ёсивара, были двухместными. Пассажир располагался на удобной мягкой подстилке и мог воспользоваться подносом с курительными принадлежностями, лодочник с шестом прокладывал дорогу среди других таких же лодочек.
Для мужчин вход в Ёсивара был свободный, женщинам же следовало иметь специальный пропуск.
Мечтой токийца было «постучать в большие ворота», что означало откупить целиком весь квартал, в котором подчас обитало от 3 до 5 тысяч женщин. Но чаще всего кутилам удавалось откупать отдельные заведения внутри Ёсивара лишь на сутки. Среди заведений веселого квартала были и маленькие, не слишком дорогие, где за решетчатыми ставнями можно было увидеть восседавших как на витрине прелестниц, были и дорогие дома с плотно закрытыми ставнями, где красавицы были затворены в своих гостиных, лишь слава о них гремела по всему городу. Словом, каждый гость мог выбрать заведение соответственно своему вкусу и кошельку.
Для обитательниц веселых кварталов в японском языке существовало много названий: дзёро («девицы»), кэйсэй («сокрушающие стены»), юдзе («девы веселья»). «Гейшами» тогда называли артистов (певцов, танцоров, рассказчиков) – и мужчин и женщин. Будучи непременными участниками увеселений, они жили и в пределах самого квартала Ёсивара, и за его стенами.
В квартале страсти существовала своя иерархия. Выше всех по положению стояли ойран или таю, одновременно в квартале их бывало не более десятка. Подающих надежды девочек владельцы заведений с самого юного возраста обучали и воспитывали в надежде вырастить ойран. С кандидатками занимались лучшие учителя музыки, танца, каллиграфии.
Притом что гость платил (и немалые деньги!), окончательное решение – разделить ли с ним ложе – всегда было за ойран.
От ранга гетеры зависела и оплата. Для того чтобы «разогреть» гостя перед посещением ойран, и приглашались гейши. Они наливали гостю вино, пели и танцевали для него, но «только без рук!».
Девы веселья и внешне отличались от обычных женщин: их прически украшало неимоверное количество
Мемуары состарившихся дзёро пользовались большим успехом. Одна из самых знаменитых повестей под названием «Женщина, совершенная в любовной страсти» живо рисует нравы веселого квартала.
«Опытного гостя не проведешь, а вот новичок, разыгрывающий бывалого кутилу, смутится и оробеет. Даже в постели он будет бояться лишний раз шевельнуться, а если рискнет раскрыть рот, то голос у него задрожит от смущения.
Но мы на неопытного новичка не очень сердились. Конечно, вначале, когда он разыгрывает бывалого знатока, его нет-нет да и подденешь. Принимаешь его с церемонной вежливостью, будто даже пояс при нем неловко развязать. Потом прикинешься спящей. Он к тебе прильнет, ногу на тебя закинет, а ты не откликаешься. Взглянуть на него, так просто смех берет! Корчится весь в поту. А рядом на постели такое творится! То ли там старый дружок, то ли с первого раза гостя так ловко расшевелили…
Слышится голос дзёро: «О, вы не такой тощий, как можно подумать». Мужчина, не церемонясь ни с ширмами, ни с подушками, расходится все более. Девушка невольно всплакнет по-настоящему. Летят подушки… Раздается хруст сломанного гребня…
На другом ложе начинают щекотать сладко разоспавшегося мужчину: «Уже скоро рассветет, пора расставаться». Мужчина спросонок отзывается: «Прости, пожалуйста! Я больше не могу…» – «Вы о чем? О вине?» А он нижний пояс распускает. Вот любвеобильный мужчина! Это для нас, дзёро, настоящее счастье! Кругом все радостно проводят время».
Однако, хотя запрет на проституцию вне стен Ёсивара продолжал действовать, никто и никогда не мог остановить нелегальный бизнес.
Постепенно все женщины, решившие на свой страх и риск заняться секс-индустрией, стали собираться в районе Фукагава. На берегу реки Фукагавы появилось множество «Домиков у причала» – укромных местечек для свиданий. Женщины, селившиеся в Фукагава, не могли именоваться дзёро, и тогда они стали называть себя гейшами.
Гейши Фукагава, как правило, работали парами, сопровождая гостя в прогулках, на пирах и во всевозможных увеселениях. По сравнению с затворницами Ёсивара гейши Фукагава пользовались гораздо большей свободой и сами распоряжались заработанными деньгами. Скоро образ гейши – идеальной возлюбленной – прочно вошел в литературу и живопись, соперничая с образом ойран.
V. Снова в Европе. Пестрота нравов
В странах Западной и Центральной Европы занимается заря Возрождения. Вскоре здесь будут возведены замечательные архитектурные ансамбли, появятся гениальные художники, поэты, мыслители; близко изобретение книгопечатания. Однако моральные устои и общественные настроения весьма противоречивы, эмоции и жажда наслаждений, а часто и ощущение вседозволенности берут верх над недавно еще общепризнанными правилами приличий. К примеру, около века французский Авиньон – город пап (1309–1377) и одновременно гнездо разврата. Пословица гласит, что нельзя перейти мост, не увидев двух монахов, двух ослов и двух шлюх. Писаниям монахов, полным мистических восторгов, можно противопоставить мемуары современников, рисующих гораздо более пеструю картину нравов.