ИСТОРИЯ БРАЗИЛИИ
Шрифт:
Экспедиция Лангсдорфа в Бразилию официально значится продолжавшейся с 1822 по 1828 гг.
Как известно из биографии Лангсдорфа, эта экспедиция внутрь страны была взята под покровительство Александра I еще в 1821 г. и совершена на личные его средства. Ее главная часть – 1825-1828 – обошлась, согласно сведениям Тонэй, в 88.200 франков.
Гербарий свидетельствует, что уже в 1821-1822 гг. началось коллекционирование
В 1823 г. экскурсии на небольшое расстояние продолжаются, и гербарий все растет.
В мае 1824 г. Лангсдорф, в сопровождении художника Ругендаса, совершает большую поездку в провинцию Минас-Жерайс. От нее у нас имеется коллекция прекрасных пейзажей, значительное количество растений и зоологического материала.
Серия рисунков начинается видами тогдашнего Рио-де-Жанейро, еще не имевшего ни набережных, ни нарядных построек наших дней. Горы Коркорадо и Пао де Ассукар, куда теперь проведены фуникулеры, красуются в своем еще девственном величии. Начало путешествия дает серию типов негров-невольников, сценки в корчмах у костров, разведенных на полу, вместо очага, как это и теперь можно увидеть в глуши.
14 мая путники достигли Рио Параиба. Ее переезжают по крытому мосту, соединяющему провинции Рио-де-Жанейро и Минас-Жерайс. 26 мая уже в Барбасоне (увы, теперь железная дорога переносит туда в несколько часов). Горы здесь усеяны отдельно растущими декоративными праукариями, переданными необычайно характерно художником. После, при попытке похитить скот они бежали. Это были, вероятно, каяпо или гуайкуру».
Когда все было готово к отъезду, лодки начали спускаться по речке Камапуан в Рио Коши, где уже должны были нагнать их пассажиры и весь багаж, оставленный позади, чтобы не перегружать челнов.
21 ноября, после 43-дневного пребывания на Камапуан, экспедиция верхом сделала 7 легв до порта Фурадо, где их ждал караван.
22 ноября при восходе солнца были приведены два связанных негра-беглеца, которых комендант экономии просил Лангсдорфа доставить в Альбукерк.
Путешествие продолжалось уже с гораздо большей скоростью, чем прежде, так как теперь приходилось спускаться по течению реки. Сначала ветки дерев и арки из склонившегося бамбука не позволяли раскидывать палатки в лодках. «Рио Коши живописна своими стремнинами, стенами утесов, кампо, рощами и горами; малая ширина ее, лесные заросли, красивые арки бамбука, серебристые отмели, обилие и разнообразие рыбы, – все время развлекают путешественника».
3 декабря, когда караван вошел в Рио Такуари, был пойман речной скат. В тот же день прошли водопад – последний до самой Куяба, его проводили торжественными салютами из ружей, и рабочие плясали и пели всю ночь. В этот день навстречу каравану явилась правительственная военная экспедиция, отправленная для исследования более короткого волока через Сукуриу, во главе ее стоял поручик Маноэль Диас. «Он сообщил, – говорит Флоранс, – об открытии военных действий против индейцев гуайкуру, последовавших за рядом измен с их стороны. Об этом нам говорили уже в Камяпуан, по известиям из Миранды».
«Во время мира, когда они получали от правительства подарки и провизию, ими был коварно убит бразилец, живший недалеко от форта Миранда; затем они напали и убили начальника и нескольких солдат на
Вот подробности событий, имевших место после объявления войны:
«Тотчас после разрыва комендант форта Новой Коимбры послал одного из своих в Куяба просить подкреплений, – его мы встретили 10 декабря на реке Парагвае. Их было три человека в челноке, которые сообщили нам, что в столице приготовился караван в 14 игарите (больших однодревок) с 300 людьми – солдатами и милицией под командой вице- президента провинции полковника Жеронимо. Этот «флот» мы встретили 3 января, а через 10 месяцев, будучи в Куяба, мы видели их возвращение вместе с войсками, посланными усмирять взбунтовавшихся. Жеронимо получил от президента предписание препятствовать, согласно велениям императора, чтобы с индейцами, хотя бы и восставшими, обращались жестоко – следовало-де, насколько возможно, стремиться, посредством подарков и увещаний, помириться с ними».
«Гуайкуру – самые многочисленные из всех дикарей, живущих на берегах Парагвая. Я слышал даже, будто у них 4 тыс. вооруженных мужчин. Они наводят страх коварством своего поведения, внезапно разрывая дружеские отношения среди общего мира и обмена мнениями, кажущегося сердечным, без всякого мотива, кроме любви к грабежу, во время которого не обходится без пролития крови и многих жертв».
«Анналы Матту Гроссу полны измен этих неверных. Бродя по берегам Парагвая и Такуари, простирая свои походы на очень широкую территорию, они причиняли большой вред судам, пересекавшим их земли еще во времена открытия Бразилии. Уже несколько раз они доходили до Камапуана и недавно захватили там около 500 лошадей. Они часто проникают в земли кайоа и каяпо близ Парана, с целью обращения их в рабство. В своих опустошительных походах они не щадят и испанцев берегов Парагвая, даже в мирное время грабя их селения и продавая затем награбленное бразильцам. Не знают, продолжали ли они это и после усмирения их (в конце XVIII в.)».
«Поселены они возле Новой Коимбры».
«Они убеждены, что являются первой нацией мира, которой все прочие обязаны данью и подчинением. Не делают они исключений и для бразильцев, терпящих при случае от них всяческое зло. У них есть рабы племени шамукоко и всех прочих соседних племен, более слабых и более трусливых; оттого-то индейцы и обратились к покровительству бразильцев, дабы спастись от этой участи в руках хищников. Только гуато, хотя и малочисленные, внушают им почтение храбростью и мужеством. Эти варвары так смелы, что не боятся налагать оковы рабства даже на испанцев. Я видел, как прибыла в Куяба 12-летняя девочка этой национальности, которую освободил из плена у гуайкуру полковник Жеронимо. Она была похищена вместе с матерью из своего родного села в Парагвае еще грудным младенцем, осталась сиротой и усвоила все обычаи индейцев, язык которых стал ей родным».
«Гуайкару – все всадники и хорошие бегуны. У них есть многочисленные табуны, отнятые у испанцев или взрощеные на свободе в кампо. Иногда они продают верховых лошадей в Куяба за 9-10 мильрейсов. У иных по две, три и более лошадей. Сидят верхом они на крупе, что заставляет их употреблять очень длинные поводья».
«Их оружие – копье, лук и стрелы. Имеются и ружья, но, когда они воюют с бразильцами, – им недостает зарядов».
приходилось питаться бульоном из обезьян coat (Ateles) и barrigudo (вид Cebus), очень многочисленных из-за спелых плодов тукури».