История целибата

Эбботт Элизабет

Другим излюбленным занятием были пересуды и сплетни о всяких позорных деяниях в надежде на то, что власти примут строгие меры против виновных. Эта болтовня с лейтмотивом, составлявшим осуждение, была ненадежным источником информации. Против нее активно выступали многие епископы, справедливо полагая, что она пагубно сказывается как на священниках, стоявших на стороне обвинителей, так и на тех, кого обвиняют, что подтверждает приводимая ниже история.

Во времена отцов-пустынников отшельник по имени Аммон ушел из своего скита и поселился с другими аскетами. Аммон был человеком мудрым и святым и вскоре стал епископом. Один из его монахов частенько по секрету приводил к себе в келью женщину, что было категорически запрещено. Другие монахи узнали о проделках своего бесстыдного брата и вместе задумали его разоблачить. Они выждали момент, когда стало известно о том,

что он снова втайне привел к себе в келью женщину. Тогда монахи все вместе пришли к Аммону и потребовали, чтобы тот зашел в келью распутника и поймал его на месте преступления в состоянии оголения.

Аммон, неукоснительно соблюдавший общие для всех монастырей правила, постучал в дверь кельи. Когда развратный монах услышал шум за дверью, ему удалось накрыть свою подружку пустым бочонком. Войдя в келью, епископ Аммон тут же понял, что там произошло, и уселся на бочонок. После этого он пригласил разгневанных борцов с развратом зайти в келью и обыскать ее. Те ничего не обнаружили и вышли оттуда в полном недоумении и расстройстве. Епископ Аммон спустился с бочонка и, обратившись к хозяину, сказал ему только: «Брат, будь осмотрительнее» [288] . Если попытаться изложить эту историю в виде христианской догмы, получилось бы следующее: следя друг за другом и донося на прегрешения соседей, можно погубить собственную бессмертную душу.

288

Изложено по тексту, приведенному Rousselle, 150.

Тем не менее следует признать, что некоторые доносы были оправданны, особенно когда речь заходила о детях священников и епископов. Существовали вполне обоснованные, как показали последующие события, и весьма серьезные опасения, связанные с тем, что позже служители Церкви станут использовать церковную собственность в качестве наследства для обеспечения своих сыновей и дочерей. Полагая, что они будут жить с женами, «как будто те не были их женами», церковные иерархи рассчитывали на то, что они смогут распоряжаться церковными владениями как люди, сами никакой собственности не имеющие, что на деле вполне соответствовало действительности [289] . Информирование о священниках и епископах, которые не придерживались политики Церкви, имея хотя бы одного ребенка, мотивировалось не личной неприязнью, а серьезной озабоченностью о материальном будущем христианской общины.

289

Brown, 443.

Полную и объективную оценку клерикального целибата дать очень непросто. Мы не располагаем достаточно достоверными источниками, к тому же жизнь с соблюдением целибата по своей природе носит личный характер и редко бывает документально подтвержденной. Оценки распространенности целибата сильно колеблются, но Питер Браун, уважаемый специалист в области ранней истории Церкви, полагает, что к концу VI в. некоторые священники жили в браке, как и отдельные епископы, большинство из которых в прошлом были монахами, оставившими монастырский аскетизм, чтобы занять административные должности в городах. Принимая во внимание это обстоятельство, а также наличие многочисленных документов, юридически подтверждающих широко распространенные и вопиющие нарушения принципа безбрачия, с одной стороны, и тот факт, что целибат становился нормой отношений на высших уровнях церковной иерархии и распространялся на ее более низкие ступени – с другой, очевидно, что многие служители Церкви вели образ жизни, несовместимый с соблюдением целибата. Такое положение отнюдь не способствовало упрочению официальной политики Церкви.

Так, например, к X в. многие сельские священники, некоторые городские и даже кое-кто из епископов жили в браке, не скрывая супружеских отношений с женами, поскольку те периодически рожали им детей. Focaira, или любовница священника, была постоянным персонажем средневековых литературных произведений [290] . Несколько оскандалившихся церковных деятелей попытались принять соответствующие меры. Немецкий церковный иерарх – архиепископ Бремена Либентий, изгнал из города жен подчиненных ему каноников. Епископ Вероны Ратер заточил в темницу

всех священников, не выполнивших его приказ о том, чтобы оставить своих жен. Однако его светский коллега – граф Вероны, тайно вступил в сговор с разгневанными священниками, чтобы изгнать епископа, и Ратеру пришлось укрываться в монастыре.

290

Power, 436. От слова focaria, а не акронима For Using Carnal Knowledge, также может происходить слово “fuck”.

До григорианской реформы XI в. женатые священнослужители продолжали нести службу. Большинство их заявляли о том, что соблюдают целибат, и, возможно, это соответствовало действительности. Гражданское право признавало их союзы законными, но в соответствии с каноническим правом их жены определялись как «сожительницы», а дети считались незаконными, и потому им было запрещено наследовать имущество. Более того, их сыновьям не разрешалось становиться священниками.

Эти ограничения можно было легко обойти. Сыновей и дочерей представляли как племянников и племянниц, они воспитывались у священника и его жены. Равным образом, если «незаконный» сын чувствовал призвание к служению Господу, с позволения Папы епископ в качестве особого соизволения мог ему это разрешить. Так, в 1398 г. в одно соизволение на пятьдесят незаконнорожденных мальчиков было включено десять сыновей служителей Церкви.

Григорианская реформа расширила возможности легкого нарушения клерикального целибата, а потому на протяжении XI и XII вв. неоднократно происходили ожесточенные столкновения между сексуально активными представителями духовенства и верными церковной доктрине священнослужителями, соблюдавшими целибат. В подготовке и проведении церковной реформы Папы Григория VII большую роль сыграл великий церковный реформатор Петр Дамиани, чьи влиятельные произведения были направлены против тех представителей клира, которые не соблюдали целибат. Его особенно возмущали священники, получавшие освобождение от налогов за доносы на акты мужеложства с теми служителями Церкви, которые являлись их сексуальными партнерами [291] .

291

Дамиани был активным противником гомосексуализма в XI в. Единственной сохранившейся его работой на эту тему является Liber Gomorrhianus. См.: Goodich, гл. 1.

Григорианские реформисты прибегали к извечным аргументам в защиту целибата духовенства: примеру апостолов и духовной непорочности, а также к соображениям, носившим более практический характер и связанным с тем, что безбрачие предотвращает разбазаривание священниками церковного имущества, освобождает их от занимающего много времени и отвлекающего от служения Церкви бремени поддержки семей, а также ведет к становлению достойных во всех отношениях священнослужителей, которые становятся образцами как для христиан, живущих в миру, так и для иноверцев. При этом узнать их можно было по тому, соблюдают они целибат или нет.

Служителей Церкви, в вызывающей форме отказывавшихся соблюдать целибат, подвергали преследованиям, и некоторые из них теряли должности, а те, кто нарушал целибат втайне, должны были соблюдать при этом осторожность. Несомненно, в результате проведения реформы обет целибата дали многие представители духовенства, а значительное число склонных к аскетизму мужчин и женщин стали священнослужителями или ушли в монастыри. С другой стороны, реформу не принимали и ей противились похотливые священники, епископы и даже папы, а также другие несогласные, открыто выступавшие против целибата как принципа, которого следовало придерживаться даже лицам духовного звания.

Отдельные примеры нарушения такого уже насильственно налагавшегося целибата были исключительными даже на самых высоких уровнях. Папу Иоанна XIII обвиняли в прелюбодеяниях и кровосмешении. В 1171 г. в Кентербери избранный настоятель аббатства Святого Августина лишь в одном селении имел семнадцать детей, но это было совсем немного по сравнению с отпрысками епископа Льежа, которого в XII в. сняли с должности, поскольку он стал отцом шестидесяти пяти детей. Самый абсурдный случай такого рода имел место в XV в. с Папой Иннокентием VIII – гордым родителем, который публично признал своим выводок незаконнорожденных детей, причем именно за честность ему даровали прощение.