История Дании
Шрифт:
Во времена Вальдемаров имелось много точек соприкосновения между стародавними датскими представлениями и современным церковным мышлением. Один из примеров этого мы видим в упоминавшемся выше большом труде историка Саксона о деяниях датчан.
В правовых вопросах чрезвычайно важно было найти баланс между церковным и традиционным датским правом. Поэтому в ходе поисков приемлемых компромиссов в XIII столетии в качестве связующего звена зафиксировали в письменном виде бывшее в ходу реформированное обычное право отдельных частей страны. «Сконское право» и «Зеландское право» были записаны в порядке частной инициативы. «Ютландское право» было отредактировано от имени короля; видимо, это сделал епископ Виборга Гуннер, а издал король Вальдемар Победитель в год его смерти (1241). Наряду с этим «Сконское право» было издано на латыни архиепископом Андерсом Сунесеном. В своем пересказе архиепископ недвусмысленно указывает, что существуют нерешенные юридические проблемы, в особенности вокруг представлений церкви и датских
Юридическими сочинениями Андерс Сунесен содействовал вхождению Дании в ряд европейских обществ. Он также показал свое знание интернациональной церковной культуры, написав на латыни поэму «Гексамерон» о шести днях творения, где излагал собственные представления о мире.
Из этого произведения явствует, что Андерс Сунесен, как датский иерарх церкви, активно участвовал в одной из самых успешных за все времена культурных акций церкви, а именно в ее борьбе за влияние на семейную жизнь. Повсюду, куда вторгалась церковь, она по многим причинам приходила в столкновение с местными правилами о том, как людям следует жить вместе, расходиться и, что немаловажно, наследовать друг другу. Последнее являлось особенно серьезным делом, потому что здесь таилась угроза дарам, преподносимым церкви. Так, из Дании XII в. до нас дошли некоторые документы, из которых явствует, что пережившие покойного родственники оспаривали право монастырей на землю, которую новопреставившийся подарил ради спасения их душ.
Позиция церкви заключалась в том, что повсюду в христианском мире должны царить единообразные правила по решению подобных вопросов. В XII в. папский престол начал вести наступательную кампанию с целью добиться от прихожан отчета о своей сексуальной жизни перед священником. Инструментом служило придание браку священного характера. Ибо если брак священен, то нарушение правил, касающихся брака, подлежит разбирательству в церковных судах. А правил было предостаточно: в церковной версии брак должен быть моногамным, нерасторжимым и добровольным. Последнее означало, что никого нельзя принуждать вступать в брак по сговору других лиц. А поскольку церковь присвоила себе монопольное право на заключение браков, принцип добровольности означал обеспечение как права молодых женщин на свободный выбор первого супруга, так и права вдов на возможное преподнесение их имущества в дар церкви вместо вступления в новый брак. Оба явления привели к столкновению между интересами церкви и интересами знатных родов, владевших земельными угодьями. Идеология церкви, однако, заключала в себе ответ на данный вопрос: семейная жизнь важнее жизни в рамках рода. Хорошая жизнь — это семейная жизнь, а семейная жизнь создается сообща мужчиной и женщиной. Средства для достижения этого простые — дети и любовь. Андерс Сунесен высказывается в «Гексамероне» вполне в духе папской политики и объясняет, что дети — это чудесно и родители должны любить детей. Это была набожность, которую нетрудно было понять.
Какие бы мотивы ни стояли за развернутой со стороны церкви кампанией, она означала идеализацию базовой семьи как образа жизни. Подобная позиция стала краеугольным камнем в учении римской церкви о воздействии веры на повседневную жизнь; так остается и при нынешнем папе. Независимо от того, какие цели стояли за этим, церковь, если ей удавалось подобным образом вмешиваться в интимную эмоциональную жизнь верующих, становилась таким властителем душ людей, каким не могла стать королевская власть.
Глава 3
Средневековое государство. Пределы роста
Конфликт между властями
Организм, создававшийся обоюдными усилиями церкви и короля, принял в середине XIII в. вид государства, в котором, по мнению обеих сторон, ими осуществлялись важные функции, направленные на благо их густонаселенной страны. Это требовало значительных расходов и служило оправданием отчуждения существенной части продукта, создававшегося в общественном производстве, в пользу властей. В странах, окружавших датских королей, вопросы, представляющие общий интерес, обсуждались князьями с представительными органами аристократии. В Дании такой орган был введен в форме учреждения, именуемого «данехоф» [11] и состоявшего из «лучших людей королевства». В XIII в. он стал приобретать все возрастающее значение как инстанция, которая могла дать королю согласие на введение новых налогов или отказать ему в этом. Церкви, как казалось, удалось упрочить свое финансовое положение. Она заботилась о больных и бедных. Членам своей «семьи» (familia) она предоставляла физическую защиту в этой жизни в качестве господина в родном для каждого человека приходе. В своих владениях церковь упразднила фиктивное представление о земельных магнатах как о
11
Данехоф существовал с конца XII в. по 1413 г., когда он был заменен государственным советом. — Примеч. ред.
Историки временами задавались вопросом, откуда церковь черпала свою власть. Ответ прост: прежде всего она использовала возможность угрожать людям адом. Страх оказаться там заставлял всех бояться гнева церкви и вынуждал земледельцев платить десятину, а собственников земли — на смертном одре делать распоряжения о передаче земельных владений в дар церкви. Самое верное, что могла сделать церковь для сохранения и расширения своих доходов, — это поддерживать страх людей перед адом.
Монархия, которая, по идее, должна была обеспечивать в обществе мир и справедливость, несла более значительные расходы, чем церковь. Обе ветви власти отличались теперь большой заносчивостью. К 1250 г. они сочли свои позиции настолько укрепившимися, что стали испытывать на прочность разделявшие их границы влияния. В период между 1250 и 1320 гг. это стало причиной трех нашумевших конфликтов между архиепископом и королем.
Однако не следует заблуждаться и рассматривать эти так называемые церковные баталии как некие войны на уничтожение. Каждая из сторон признавала право другой стороны на существование и стремилась лишь оттеснить партнера на второй план. Обе они могли в этом контексте опереться на заграничные идеи. На датских епископов и высокопоставленных иерархов церкви сильное впечатление оказало разработанное юристами папского престола учение о папе как о наместнике Бога на земле, которое основывалось на принятии папой на себя королевского достоинства Христа и на восстановлении тем самым прямой власти Бога над людьми. А затем папа наделил частью своей власти светских князей, оставаясь, однако, в принципе их главой. Держава архиепископа в большей степени, чем держава короля, имела свое четко определенное место в надгосударственном едином целом. Никто не оспаривал того, что все подданные короля были одновременно и подданными папской империи. Еще в XIV в. датские епископы извлекали выгоду из этого положения; позднее дело приняло другой оборот.
Главным предметом противостояния стал вопрос о юрисдикции, праве вершить суд в различных сферах жизни общества. Обе стороны стремились при этом к экспансии, в чем наилучшим образом преуспевала церковь; люди охотно обращались в церковные суды, поскольку судопроизводство по каноническим правилам предусматривало, в частности, фактическую оценку приводимых доказательств. Дела о выплате долгов особенно часто выносились на рассмотрение церковных судов, которые были в состоянии предоставить кредиторам наилучшее содействие во взыскании денег с нерадивых должников. Церковь могла утверждать, что долговые отношения входили в сферу ее компетенции, потому что обязательство выплаты долга иногда подкреплялось клятвой, а нарушение клятвы являлось святотатством. Как королевские суды, так и традиционные херредстинги (судебные окружные собрания в херредах), должно быть, ощущали в XIII в. конкуренцию со стороны развивавшейся церковной системы судопроизводства.
Весьма основательной была внутренняя организация церкви, солидную основу которой создавало получение доходов. Это не ускользнуло от внимания королей, и с их стороны предпринимались попытки присвоить текущие доходы церкви. Предпочтительными выступали два способа — конфискация церковных имений и конфискация десятины. Последняя практиковалась с согласия церкви или без оного в конце правления Эрика Менведа, вплоть до 1319 г. Это происходило настолько регулярно, что в манифест (хондфестнинг) [12] , вырванный церковью в 1320 г. у нового короля Кристофера II, было внесено добавление, гласившее, что впредь десятина может передаваться королю только в обмен на гарантии, подлежащие одобрению представителями церкви.
12
Здесь и далее хондфестнинг (handfaestning) представляет собой письменную хартию или манифест, в котором каждый вновь вступивший на престол монарх дает определенные обязательства, фактически ограничивающие его суверенитет. — Примеч. ред.
Экономическое благополучие церкви давало епископам возможность окружать себя многочисленным штатом, включая вооруженных людей. Кроме того, архиепископ Лундский и епископ Роскилльский имели собственные крепости; это может объяснить, почему ютландские епископы в ходе всех трех церковных баталий проявляли существенно меньшую склонность к конфликтам, чем архиепископы. Все три тогдашних архиепископа: Якоб Эрландсен, Йене Гранд и Эсгер Юль — вынуждены были покинуть Данию и проживать за ее пределами по нескольку лет (первым двум из них пришлось это сделать после того, как они, соответственно в 1259 и 1290 гг., были подвергнуты королем тюремному заключению).