История диджеев

Броутон Фрэнк

По мере расространения диско в Нью-Йорке и за его пределами диджейское искусство постепенно, но непрерывно, совершенствовалось. Этому особенно поспособствовали несколько видных диск-жокеев, каждый из которых внес свой вклад в наполняющуюся сокровищницу мудрости.

Ларри Леван и Фрэнки Наклс в Continental Baths

Хотя Ларри Левана и Фрэнки Наклса ( Frankie Knuckles) лучше помнят за их постдискотечные эксперименты, они оба занялись своим ремеслом в андеграундные дни диско. Эти двое еще подростками стали лучшими друзьями, неразлучными до такой степени, что окружающие путали их имена. Вскоре эта парочка, танцевавшая по всему городу, снискала на Манхэттене славу замечательного катализатора вечеринок. Их приключения

начались с крошечного гей-бара под названием Planetarium, но не прошло много времени, как они стали регулярными посетителями «Чердака», где Левана очаровало музыкальное мастерство Дэвида Манкузо. Когда Ники Сиано открыл «Галерею», он нанял двух клубных крольчат для монтажа декораций, организации буфета и угощения кислотными «марочками» прибывающих гостей.

«В нашу работу входило «добавление специй» в пунш, — объяснял Наклс в интервью Muzik. — Нам выдавали таблетки кислоты и мы «перчили» пунш. Нас вечно окружали люди, которые спрашивали: «Когда будет готов пунш? Когда, наконец, вынесут пунш?»»

К 1971 году они уже были диджеями: Наклс устроился на шесть месяцев в Better Days, а Левана по знакомству взяли в Continental Baths, где он работал осветителем (непременная должность в первых дискотеках) вместе с диджеем Джозефом Бонфилио ( Joseph Bonfilio), а дважды в неделю играл «на разогреве». Поначалу Наклс отказывался навещать своего друга в развратных «Банях», несмотря даже на то, что Леван жил там в отдельном номере. Когда, впрочем, он все же пришел, то остался на целых три недели.

Continental Bathsбыл не обычным клубом, а роскошной сауной для гомосексуалистов, располагавшейся под отелем Ansoniaна углу 73-й улицы и Бродвея и включавшей парилки, бассейн, гостиничные номера, ресторан и дискотеку. Его владелец Стив Остроу ( Steve Ostrow) многое сделал для либерализации городских законов о секс-клубах. В интервью газете New York Sunday Newsон сказал: «Мы то и дело схватывались с властями, полицией, департаментом защиты прав потребителей, и в итоге добились своего. Мы столько сделали для либерализации города, что едва не навредили собственному бизнесу, ведь некогда мы были единственными в своем роде».

«Бани» впервые прославились как место, где Бетт Мидлер ( Bette Midler) выступала вместе с молодым Барри Маниловым [ Barry Manilow], который аккомпанировал ей на фортепьяно. Позже там устроился райский уголок для свингеров под названием Plato’ s Retreat, где играли Бачо Мангуэль ( Bacho Mangual) и одна из немногих женщин-диджеев эпохи диско Шэрон Уайт ( Sharon White). Несколько лет в промежутке оно функционировало в качестве успешной дискотеки, в которую по выходным пускали потанцевать натуралов, чтобы сорвать дополнительные доходы от гомосексуального декаданса. Его помог оборудовать Боб Кейси, установивший там шестнадцать акустических систем марки Boseобщей мощностью 3500 ватт. Он считает, что «это очень много для такого маленького помещения».

«Там все было по высшему разряду, — вспоминает Ники Сиано. — Все воображали что-то типа: «Ах, мы такие стильные в своих полотенцах, флиртуем и трогаем члены друг у друга». Это напоминало какую-то оргию. Вроде древнеримской. А потом прямо в полотенцах люди выходили на танцпол».

В 1973 году Леван стал основным диджеем клуба, а Фрэнки играл на разогреве в более спокойные ночи. Леван ушел в 1974 году и открыл собственный клуб со своим партнером — звукоинженером Ричардом Лонгом ( Richard Long). Это заведение послужило прототипом легендарного Paradise Garage. Хотя звездой Левана сделал именно Garage, тот никогда не забывал о своих корнях, уходящих в бурные годы молодости стиля диско.

После ухода Левана Наклс стал резидентом Continental Bathsи

играл там до самого закрытия «Бань», после чего переехал в Чикаго, где, как мы увидим позже, встал у истоков хауса. Тем не менее, и он всегда помнил о Continental Baths, поскольку, как он признался Шерил Гарретт ( Sheryl Garratt), «играя там каждую ночь, снова и снова слушая музыку, я проходил свои университеты».

Уолтер Гиббонс в Galaxy 21

Грандиозное заведение Galaxy 21, расположившееся на 23-й улице неподалеку от отеля Chelsea, функционировало примерно с 1972 по 1976 годы. Танцпол в нем тянулся от одного конца помещения (а оно представляло собой два соединенных друг с другом особняка) до другого, а в тесной рубке стоял диджей Уолтер Гиббонс ( Walter Gibbons). Клуб выглядел этаким гламурным туннелем. Наверху находились ресторан, чилл-ауты, кинозал, в котором демонстрировались фильмы для взрослых, а на самом верхнем этаже — кабаре. В «Галактике» устраивались сатурналии чувств, которыми руководил Гиббонс.

«Уолтер играл в негритянском клубе, хотя сам был белым, как снег, — вспоминает Том Мултон ( Tom Moulton), пионер ремикширования. — Но в том, что касалось музыки чернокожих, он всем давал сто очков вперед. В отношении черного-черного звука он был сам мистер Соул. Да, он знал эти вещи». Стиль Гиббонса был примечателен использованием необыкновенных ритмических рисунков — первобытных барабанных симфоний, которые игрались с религиозным пылом. Предвосхищая прием вырезки и склейки, в котором диджеи хип-хопа позже достигли поразительного мастерства, Гиббонс брал две копии одной композиции, например, ‘ Erucu’ из спродюсированного Джермани Джексоном ( Jermanie Jackson) саундтрека к фильму «Красное дерево» ( Mahogany) или ‘ Two Pigs And A Hog’ из саундтрека к «Школе Кули» ( Cooley High), и настолько ловко играл барабаными брейками, что создавалась полная иллюзия, будто именно так музыка и была записана в оригинале. Немногие знали, что на деле звучат две пластинки, смикшированные на проигрывателях. Диджеи-современники называли его стиль «музыкой джунглей».

«Я считал себя лучшим диджеем в мире, пока не услышал Уолтера Гиббонса, — признался Джеллибин Бенитес ( Jellybean Benitez), молодой диджей из Бронкса, которому суждено было стать звездой, Стивену Харви. — Все, что он делал тогда, люди делают и посейчас. Он фазировал пластинки, то есть крутил их одновременно, чтобы добиться флэнж-эффекта [102] , а также играл с небольшим повтором. Он вырезал чертовски проворно, примерно как брейкеры танцуют. Он делал вставки настолько быстро, что невозможно было услышать, как замедляется или ускоряется проигрыватель. Еще он включал записанные на пленку короткие фонограммы, от которых народ просто приходил в неистовство».

102

Современными средствами эффект реализуется путем добавления к исходному сигналу его собственных копий, сдвинутых по времени на величины порядка 1—10 миллисекунд, причем время сдвига непрерывно меняется.

Кроме Гиббонса клуб нанял ударника по имени Франсуа Кеворкян. Он ставил на танцполе свою установку и играл в такт пульсу тяжелых черных ритмов. Франсуа приехал в Нью-Йорк из родной Франции в надежде поучиться у Тони Вильямса ( Tony Williams) — барабанщика Майлса Дэвиса — и сколотить группу. Выступление в «Галактике», благодаря которому он оказался в самом сердце ранней диско сцены, положило начало его удивительной карьере в сфере танцевальной музыки. «Клуб выглядел очень андеграундным для того времени, — вспоминает Франсуа. — Таким очень черным, очень латиноамериканским, а также весьма гомосексуальным. С этими мирами я не был близко знаком. Но в целом это была дружественная и милая тусовка».