История Древнего Рима в биографиях

Штоль Г. В.

Курий являлся одним из триумвиров, на которых было возложено распределение сабинских земель. Вероятно, в этой должности он создал для сабинского города Реате нечто, по мнению Нибура, не имеющее ничего подобного себе во всем мире: вода озера Велина была отрезана горами от впадения в реку Неру; Курий пробил в скалах, на пространстве целой мили, канал, который доходит до края долины Неры и через посредство которого вода озера падает в реку с высоты 140 футов. Это – водопад delle Marmore, или Тернийский. «Природа, – говорит Нибур, – создала много водопадов гораздо обширнее и сильнее, но красивейший есть дело рук римлянина. Через канал он перебросил мост в одну арку этрусской работы, составленный из огромных плит, без цемента; из них до сих пор ни одна ни на шаг не сдвинулась с места, несмотря на то, что тяжелая масса земли лежит на них, может быть, больше чем тысячу лет. До канала вода получала направление посредством канав и таким образом достигала Розеи, плодоноснейшего поля Италии».

В 284 г. часть этрусков, поддержанная сенонскими галлами, снова восстала против Рима и осадила Аррециум,

остававшийся верным римлянам. Претор Л. Цецилий Метелл двинулся на помощь этому городу, но потерпел страшное поражение и сам пал в битве с 13 тысячами своих солдат. На его место претором избрали Курия Дентата. Он отправил к сенонам, бывшим в союзе с римлянами, посольство с поручением принести жалобу на участие сенонских галлов в войне против Рима и потребовать безвозмездного возвращения пленных. Но посланники были умерщвлены и изрублены в куски по приказанию военачальника Бритомариса, отец которого погиб в Этрурии. Мщение за этот поступок не заставило себя дожидаться. В следующем же году консул П. Корнелий Долабелла вторгся с сильным войском в сенонскую землю и истребил все тамошнее население. Для обеспечения за Римом этой местности в ней была основана колония Sena Gallica. Испуганные и озлобленные участью своих единоплеменников, бойцы тотчас же пошли в Этрурию и, соединившись там с этрусским войском, двинулись против Рима; но у Вадимонского озера они потерпели полное поражение. С тех пор римляне пользовались на севере относительным спокойствием и могли обратить все свои силы против юга, где разгорелась война с луканами, тарентинцами и их союзниками, – война, в которой опасным врагом Рима выступил Пирр, царь Эпирский.

О войне с Пирром мы будем подробнее говорить в следующем отделе. На долю Курия Дентата выпало счастье закончить и эту войну. В 275 г., когда его вторично избрали консулом, он разбил Пирра в битве при Бене-венте (третьей битве римлян с Эпирским царем) так решительно, что войну можно было считать законченной, а Пирр удалился из Италии. Курий завладел царским лагерем и взял громадную добычу, обогатившую государство и войско. Но сам он не воспользовался ни малейшей частью ее; тем не менее нашлись люди, обвинявшие его в утайке, и тогда он торжественно поклялся, что не взял на свою долю ничего, кроме деревянного сосуда для питья, служившего ему при жертвоприношениях. Победу свою над Пирром и его союзниками – самнитянами он отпраздновал таким блистательным триумфом, какого до тех пор не было. Взятые в плен слоны Пирра, тоже участвовавшие в триумфальном шествии, теперь впервые появились на улицах Рима.

Во время набора войска для войны с Пирром Курий дал спасительный пример строгости. Война с чужеземным царем, который уже два раза нанес римлянам тяжкое поражение, так напугала римлян, что в войско не являлся ни один волонтер, да и те, кто были назначены к призыву, уклонялись всевозможными способами. Вследствие этого Курий распорядился определить жребием очередной порядок триб, и когда первый солдат, которого он вызвал из трибы, оказавшейся по жребию первой, не явился, он конфисковал имущество этого ослушника. Воин апеллировал к трибунам, но напрасно. Курий объявил, что гражданин, не умеющий повиноваться, решительно бесполезен для государства, и продал как его имущества, так и его самого. Это средство подействовало; воины стали под знамена консула и последовали за ним к победе.

На следующий, 274 г. Курий снова был избран консулом и счастливо воевал с луканами, самнитянами и бретийцами, которые находились в союзе с Пирром и, по удалении его, не поспешили сложить оружие. По окончании войны он удалился в свою сабинскую деревеньку и принялся за обработку земли, но скоро (272) снова был призван в Рим на новую должность – цензора. Во время его цензорства было решено провести в город воду из Анио и расход на это грандиозное сооружение покрыть добычей, отнятой у Пирра. Курий, по истечении срока своей новой должности, получил почетное назначение руководить строительными работами; но он умер через пять дней после того. Римский народ сохранил благодарное воспоминание о нем и долго еще ставил его в пример как образец самых высоких добродетелей.

16. Пирр, Царь Эпирский

Чтобы не раздроблять на части историю войны с Пирром, мы помещаем в ряду римских героев героя греческого – именно ЭПИРСКОГО царя, человека, который имеет право явиться в этом обществе, так как он был достойным противником римлян на поле сражения. Говорят, что Ганнибал признавал его вторым полководцем после Александра Македонского, между тем как самому себе он отводил в этом отношении только третье место. Несомненно, что Пирр был значительнейшим полководцем из школы Александра Великого и что, когда он, снабженный всеми изобретениями и ухищрениями эллинского искусства, вступил на итальянскую землю, господство Рима над Италией, уже почти вполне довершенное, снова поколебалось.

Пирр был призван в Италию тарентинцами, Тарент, богатый торговый порт, могущественнейший греческий город в Италии, уже давно враждовал с римлянами. Он хорошо понимал, какая опасность угрожала ему от постоянно распространявшегося все дальше и дальше владычества Рима; но, находясь под господством необузданной демократии и бессовестных, легкомысленных демагогов, этот испорченный город оказался неспособным к энергической и последовательной политике и пропустил удобное время для удачной борьбы с Римом. Только после окончательного истощения самнитян, победы над луканами, основания Венузии и завоевания туриев Тарент схватился за оружие, чтобы отогнать римлян, уже подступивших к его воротам. И теперь они начали войну так же легкомысленно и неблагоразумно, как прежде пренебрегли

возможностью повести ее в свою пользу. В начале 281 г. десять римских кораблей, по пути в Адриатическое море, зашли в Тарентинский залив и, не подозревая никакой опасности, бросили якорь в обширной Тарентской гавани. Правда, что за 20 лет до того римляне по договору с Тарентом обязались не переплывать за Лацинский мыс; но с тех пор обстоятельства так изменились, что прежнее договорное постановление, по-видимому, устарело и было забыто. В ту минуту как римские военные корабли бросали якорь, тарентинский народ находился в театре; демагоги возбудили вопрос о нарушении договора и привели толпу в такое озлобление, что она тотчас же бросилась в свои лодки и в бешенстве напала на римские корабли. После жестокой битвы, в которой пал римский предводитель, пять римских кораблей были взяты, а их экипаж отчасти казнен, отчасти продан в рабство. Вслед за этим тарентинцы подступили к римскому городу Турии и завоевали его. Римляне отнеслись к этому безрассудному поступку довольно снисходительно; они избегали пока открытой вражды с тарентинцами, так как желали утвердить свое господство с другой стороны. И вот Рим отправил в Тарент посольство под предводительством Л. Постумия и потребовал освобождения пленных, возвращения Туриев и выдачи виновников враждебных действий. Вместо удовлетворения римские послы встретили только насмешки и оскорбления. Грубая чернь стала издеваться над их костюмом, пурпурными тогами, подняла на смех в народном собрании Постумия за то, что он не очень бегло и неправильно говорил по-гречески, а один шут, для увеселения праздной толпы, простер свою дерзость до того, что выпачкал платье Постумия самым бесстыдным образом. Тогда Постумий сказал: «Это пятно вы смоете вашей кровью, ваш смех скоро превратится в плач» – и выехал из города. Вскоре после того римское войско двинулось к Таренту.

Насколько храбры и смелы были тарентинцы на словах, настолько же малодушными и трусливыми оказывались они в бою. Первая схватка их городского гарнизона с римскими солдатами ясно показала им, что без чужой помощи они никак не справятся с неприятелем. Поэтому было сделано предложение обратиться за содействием к Эпирскому царю Пирру, с которым Тарент и до этого времени находился в отношениях. Некоторые из старейших и более благоразумных граждан восстали против этого предложения и советовали принять благоприятные условия, которые все еще предлагались римлянами; они предвидели, что эпирский царь принесет Таренту не свободу, а рабство. Но партия войны осилила их криками и ругательствами и выгнала их из народного собрания. Тогда благонамеренный гражданин, по имени Метон, сделал еще одну, последнюю попытку. Притворившись пьяным, он пришел в народное собрание с венком из увядших цветов на голове, с факелом в руке, и предшествуемым девушкой, игравшей на флейте. Его встретили смехом и аплодисментами и потребовали, чтобы он вышел на середину и пропел что-нибудь с аккомпанементом флейты. Когда все смолкло, Метон произнес: «Вы хорошо делаете, о мужи тарентские, что не мешаете никому веселиться и развлекаться как угодно. Но торопитесь наслаждаться вашей свободой, потому что как только Пирр войдет в город, для вас начнется совсем иной образ жизни». Эти слова произвели впечатление, но коноводы другой партии прогнали Метона из собрания и настояли на отправлении посольства к Пирру.

Царь Пирр уже несколько раз в продолжение своей тревожной жизни выказал себя отличным воином. Он был сыном эпирского царя Аякида, который вел свой род от Ахиллеса и находился в родстве с Александром Великим. Родился Пирр лет через семь после смерти этого великого завоевателя. Ему не минуло еще двух лет, когда его отец, вследствие народного восстания, был свергнут с престола, а сам он увезен верными слугами в Иллирию к царю Глауку. Слуги застали этого последнего во дворце сидящим рядом со своей женой и, положив ребенка на пол, просили Глаука принять его под свою защиту и покровительство. Глаук затруднялся исполнить эту просьбу, потому что боялся гнева царя македонского, Кассандра, преследовавшего семейство Аякида, В то время как он сидел в задумчивой нерешительности, ребенок подполз к нему, схватился за его платье и, поднявшись на ноги, оперся о его колени. Тут царь сжалился и передал мальчика своей жене, поручив ей воспитать его вместе с их собственными детьми. Кассандр предлагал ему двести талантов за выдачу ребенка, другие враги тоже с угрозами требовали этого; но Глаук не уступил, и когда Пирру минуло двенадцать лет (в 307 г.), отвез его на родину.

Во время одной поездки Пирра в Иллирию молоссы, одно из четырнадцати эпирских племен, взбунтовались и возвели на престол одного из родственников Пирра, Неоптолема. Пирр, которому тогда было семнадцать лет, бежал к Димитрию Полиоркету, женатому на его сестре Дендамии. Этот смелый и храбрый воин, сын Антигона, одного из лучших полководцев Александра Великого, сражался вместе со своим отцом против остальных преемников Александра (Диадохов) за распавшуюся монархию этого последнего и находился в то время на высшей ступени своей славы и счастья. Молодой Пирр обнаружил в сообществе Димитрия и Антигона такой военачальнический талант, что когда Антигона спросили, кто, по его мнению, величайший полководец, он отвечал: «Пирр, когда он придет в зрелый возраст». В битве при Ипсе во Фригии (301), в которой Антигон лишился жизни, а Димитрий престола, Пирр показал чудеса храбрости; в следующие за тем годы он тоже не покидал несчастного Димитрия, потерявшего большую часть своих владений. Когда Димитрий заключил мир с Птоломеем, царем Египта, Пирр, в интересах своего друга, отправился заложником в Египет.