История Древней Греции
Шрифт:
Старейшим из греческих диалектов является ионийский. В классический период он был распространен на материке лишь в Аттике, а в 3-й ПЭ период – в Аттике и, как минимум, в Ахее, Кинурии и Беотии [8] , где им пользовались потомки, вероятно, первых грекоязычных поселенцев. Кроме того, в классический период в Греческом регионе существовали и некоторые негреческие языки. На склонах Афона, островах Лесбос, Имброс, Самофракия и в окрестностях Кизика и Трои говорили на пеласгийском. Вероятно, эти пеласгоязычные народности были уцелевшими потомками доэллинского населения северной части Эгейского бассейна до появления грекоязычных народов. Гомер упоминает о пеласгах на Крите и в Троаде; это название также появляется в связи с Додоной в Эпире и двумя номами в Фессалии – Пеласгиотидой и Пеласгийским Аргосом. Не по-гречески говорили и тирсенцы, продолжавшие жить на северо-западе Эгейского бассейна; их язык дошел до нас в надписи VI в., найденной на Лемносе, и имеет сходство с этрусским. Найденные в Пресусе на Крите надписи IV в. также используют негреческий язык. Эти нерасшифрованные языки, как и минойское линейное письмо и язык фестского диска, вероятно, следует считать следами преэллинских народов, заселивших Греческий полуостров и острова в неолитический и раннебронзовый
8
Геродот пишет об ионийцах, населявших Беотию в момент появления Кадма (ок. 1350 г., см. Приложение 2). Современные представления о том, что ионийский диалект развился после 1100 г., противоречат греческой традиции.
Археологические открытия могут служить своего рода пробным камнем для оценки достоверности греческих легенд. Оказывается, мифы о Кноссе, Микенах и Трое, раньше считавшиеся небылицами, основаны на исторических фактах. Пока что плоды археологических изысканий не слишком велики, но в некоторых случаях они подтверждают предположение Геродота и Фукидида о том, что греческая мифология развивалась в рамках не поэтической фантазии, а исторической реальности. Как заметил Фукидид, не всем греческим легендам следует верить. В ранние времена в них появлялись фольклорные элементы, которые впоследствии были дополнены рационалистическими объяснениями. Но Гомер и Гесиод, канонизировавшие греческие мифы в литературной форме, находились ближе к истокам устной традиции и как истинные греки интересовались реальностью, а не фантазией. Да и устная традиция не иссякла с развитием литературы. Она была в полной мере использована Геродотом в V в., а убедительный анализ ранней греческой истории, проведенный Фукидидом, демонстрирует значение устной традиции для проницательного историка.
Предания о переселениях народов сохранились не только у греков, но и уцелевших потомков других наций, имевших контакты с Эгейским регионом в бронзовый век. Так, Фукидид уверенно заявлял, что пеласги когда-то были самым многочисленным народом в материковой Греции, что тирсенцы ранее занимали Аттику и Лемнос и что во времена Миноса большинство Эгейских островов было захвачено карийцами и финикийцами. Геродот же, считавший эллинами лишь грековдорийцев, называл пеласгами все остальные грекоязычные племена. Однако, несмотря на эту ошибку, Геродот сохранил для нас много важных народных преданий. Например, карийцы утверждали, что они происходят из юго-западной Малой Азии, откуда проникли на острова, и что они состоят в родстве с малоазиатскими мисийцами и лидийцами. Лелегами Геродот называл либо тех же карийцев, либо какой-то соседний островной народ. Согласно поздним греческим преданиям, оба народа селились также и в материковой Греции. Кавнийцы, как и ликийцы, считали, что они пришли из Крита в Малую Азию. По словам финикийцев, они раньше жили на Эритрейском море (то есть в южной Аравии), откуда переселились на сирийское побережье, а далее на Эгейские острова; остров Фера они якобы населяли в течение восьми поколений, из которых пять предшествовали Троянской войне. Эти предания вполне согласуются с выводами, сделанными на основе археологических находок. Так, пеласгам могла принадлежать неолитическая культура Фессалии; карийцев, тирсенцев и лелегов можно отождествить с раннеэлладскими и раннекикладскими народами; а каунийцев и ликийцев – с критской диаспорой после разграбления Кносса. Недавние раскопки выявили существование поселений в Библе и Угарите на побережье Сирии, своей культурой аналогичных позднефиникийской культуре. Археологи относят первое появление финикийцев на сирийском побережье к середине 3-го тысячелетия, что согласуется с преданиями финикийцев об их прибытии в Тир около 2700 г. Появление финикийцев на Фере и Кадма в Фивах, происшедшее около 1350 г., подтверждается находкой в фиванском дворце цилиндрических печатей царя Бураббуриаса II (1367–1346).
Дошедшие до нас предания о переселениях грекоязычных народов в основном затрагивают период после Троянской войны. Но у Геродота сохранилась одна интересная подробность о более ранних переселениях: дорийцы в несколько волн заселили Фтиотиду в южной Фессалии, потом Гистеотиду ниже гор Осса и Олимп, а затем гору Пинд, которая на их языке называлась Македнэ. Оттуда они переселились в Дриопиду между Малидой и Фокидой, а после Троянской войны вторглись в Пелопоннес. Первую попытку проникнуть туда они сделали на предпоследнем этапе, за поколение до Троянской войны, объединившись в Дриопиде или неподалеку от нее с ахейским родом Гераклидов. Попытка провалилась, так как их вождь Гилл был убит в единоборстве Эхемом, вождем ахейцев, ионийцев и аркадцев, которые в то время занимали Пелопоннес.
Это предание вполне правдоподобно; мы видим, как племя собственно дорийцев, вытесненное из Фессалии, ведет пастушеский образ жизни в юго-западной Македонии, Эпире и Дриопиде. Когда мощь Микен стала ослабевать, они за поколение до Троянской войны пытаются вторгнуться на юг. Их ранние переселения описываются Геродотом в форме генеалогии: первый этап отождествляется с правлением Девкалиона, а второй – с правлением Дора, сына Эллина. Обычно традиционные генеалогии называют имена двух царей, причем личные имена соответствуют конкретным личностям, а эпонимы – племенам или родам. Последние, возможно, когда-то тоже принадлежали личностям, но они связаны с формированием племени и, вероятно, не подлежат какимлибо хронологическим оценкам. Подобные генеалогии полезны для выявления родства между племенами и их привязки к определенным местностям. Так, предания, пересказанные Гесиодом, говорят, что у сына Девкалиона, Эллина, были в Фессалии сыновья Дор, Ксут (отца Иона) и Эол, тем самым определяя Фессалию как родину грекоязычных народов и указывая на взаимосвязи дорийской, ионийской и эолийской ветвей греческого племени.
Аналогично в случае Трои Гомер пересказывает генеалогию, в которой Дардан, Трой и Ил фигурируют как эпонимы дарданцев, троянцев и илионцев; после них Лаомедонт построил и укрепил Трою (вероятно, Трою VII A, ок. 1300 г.). Эта генеалогия связывает с Троей народы, которые упоминаются в хеттских записях XIV в. как дарденуи и илиунна, возможно являющиеся обитателями Таройсы.
В то время как прародители-эпонимы или боги, с которых начинается генеалогия, отмечают крайнюю точку семейных преданий, имена их потомков в родословной вполне могут быть историческими. Самые длинные генеалогии относятся к Аргосу, Афинам, Фивам и Орхомену, где археологи обнаружили ранние поселения грекоязычных народов. Две из этих династий имеют заморское происхождение: Эпаф из Египта основал династию в Аргосе за девять поколений до Троянской войны, а Кадм из Финикии основал династию в Фивах за пять поколений до Троянской войны. Если в среднем
Кроме того, в поэмах Гомера содержится немало коротких генеалогий, представляющих правящие династии во время Троянской войны. Эти династии, связанные взаимными браками, образуют достаточно четкую структуру, претендующую на историчность. Насколько можно судить, XIII в. был беспокойной эпохой, во время которой главные центры микенской цивилизации были захвачены новыми династиями, причем многие из них породнились с предыдущими династиями. Так, Тидей, пришедший из Этолии, захватил аргосский трон; Атрей, отец которого Пелопс был родом из Азии, захватил трон в Микенах, а его сын Менелай – в Спарте; Нелей, родом из Фессалии, узурпировал трон Пилоса; а династии Ахилла, Аякса, Идоменея и Одиссея продолжаются всего на два поколения до Троянской войны. Именно с этих династий, основанных в период около 1280–1230 гг., берет начало век героев гомеровских поэм. Эти личности предстают перед нами совершенно отчетливо, в отличие от их предшественников – Персея, Миноса, Сизифа – смутных фигур, скрывающихся в туманах преданий.
5. Гомеровские поэмы и микенский мир
Гесиод поместил между бронзовым и железным веками «божеественное племя героев, из которых многие погибли в жестоких войнах и ужасных битвах: одни под стенами семивратных Фив в стране Кадма, сражаясь за наследство Эдипа, другие под Троей, куда их принесли корабли по морским просторам». Их подвиги, приходящиеся на период 1250–1150 гг., являются темой как для эпических поэм, принявших свою окончательную форму, вероятно, в IX и следующих веках, так и для аттической драмы V в. Эпические поэмы делятся на три главных цикла: фиванский цикл, охватывающий два поколения до Троянской войны, геракловский цикл и троянский цикл, который затрагивает также и последствия Троянской войны. Судя по аналогичным героическим векам других цивилизаций, такие эпохи были недолговечными, продолжаясь лишь три или четыре поколения, и возникали обычно при соприкосновении менее культурных, но более мужественных воителей с развитыми, но находящимися в упадке цивилизациями. Для них характерны агрессивные и хищнические войны, в которых господствующий класс воинов порывает с традиционными узами верности своему народу или племени. В Греции век героев отмечает финальную фазу упадка великой цивилизации бронзового века в эгейском мире. Поэтому, возможно, он имеет мало сходства с предшествующим периодом, чьи благородные останки известны нам благодаря археологам. Так, герои Гомера могли быть неграмотными, в то время как письменность применялась для хозяйственных нужд в микенских дворцах до и во время героического века. Кроме того, герои практиковали кремацию, а оседлые народы бронзового века своих мертвых предавали земле. В некоторых случаях герои пользовались оружием, уже вышедшим из употребления в поздний микенский период. Да и наконец, свежесть их духа и свобода от социальных и религиозных ограничений скорее характерны для пришельцев, чем для вождей медленно возмужавшей и зрелой цивилизации.
Сравнительное исследование героических веков также проливает свет на происхождение и развитие эпической поэзии. По-видимому, она возникает в сложных условиях героического века как устная поэзия, сочинявшаяся и передававшаяся бардами, хотя искусство письма и уцелело от более ранней цивилизации. Самые ранние эпические поэмы обычно непродолжительны и рассказывают о подвигах одного или нескольких героев. Поздние поэмы, более продолжительные и более совершенные по форме, выполняют роль придворной поэзии и повествуют о вождях царствующего класса, как мужчинах, так и женщинах. На этой поздней стадии эпической поэзии интерес поэта смещается от подвигов героев к изучению героического характера и таким негероическим темам, как религия и колдовство; проявляется тенденция к освещению скорее общих, чем частных тем. Созданные греками короткие эпические поэмы, за исключением «Щита Геракла», известны нам лишь по поздним пересказам. «Илиада» и «Одиссея» являются изысканными поэмами позднего типа и завершают долгий период развития эпической поэзии; большинство же поэм гесиодовской школы обращается к негероическим темам. Хотя короткие и длинные поэмы, дошедшие до нас в оригинальном виде или в пересказе, были сочинены через несколько веков после окончания героического века, вероятно, их источниками служили аналогичные поэмы, восходящие к героическому веку (типа тех, что исполняет Фемий при дворе царя Итаки в «Одиссее»), так как в поэмах не только частично сохранились диалекты микенского периода, но и обстановка, изображаемая в них, характерна для микенской цивилизации, а не для последующей эпохи.
Очевидно, некоторые фрагменты «Илиады» и «Одиссеи» не основаны ни на каких исторических событиях – всякие сверхчеловеческие подвиги, случаи божественного вмешательства, народные сказки и вымышленные странствия попали туда благодаря фантазии поэта. Но общая ситуация и цивилизация, изображенные в поэмах, вполне историчны. Некоторые предметы, о которых ведется речь в поэмах, были характерны, судя по результатам раскопок, для микенской цивилизации, но отсутствовали в раннежелезном веке. Таковы, например, шлем Мериона с кабаньими клыками, металлическая инкрустация на щите Ахилла, чаша Нестора, карниз из лазоревой стали во дворце Алкиноя и кованые бронзовые наконечники копий, укрепленные кольцами. То же верно и для таких общих моментов, как преобладание бронзового оружия, обстановка домов и дворцов, изобилие золота и слоновой кости и использование башенных щитов. Хотя многие из этих примеров типичны для позднебронзового века, в некоторых отношениях поэмы четко указывают на период 1250–1150 гг.: появление железных орудий и знание разных способов обработки железа, броши-фибулы, преобладание круглых щитов, доспехов и шлемов, применение не только колющих, но и рубящих мечей. С другой стороны, некоторые предметы, описанные в поэмах, обычно, но не всегда, встречаются в более позднем окружении, чем 1250–1150 гг.: это замысловатая пряжка Одиссея, змеи на латах, присланных царем Кипра, медведь на перевязи Геракла и храмы, построенные Хрисом и Навсифоем. Возможно, это – анахронизмы, добавленные поэтом; но следует помнить, что участники Троянской войны прибыли из многих краев эгейского мира и что археологические находки вовсе не отличаются полнотой.