История Древней Греции
Шрифт:
Лисандр, собрав несколько десятков тысяч пленных, призвал союзных командиров определить их судьбу. Афинянам припомнили все их зверства. Только недавно две триремы из Коринфа и с Андроса под командой Филокла разбились об утес, и афинское народное собрание приказало отрубить всем пленным морякам правые руки. Лисандр согласился с решением союзников. Он казнил всех пленных афинян – их насчитывалось около 3 тысяч, – за исключением их полководца Адиманта, выступавшего против приказов народного собрания. Остальных пленных отпустили. Начиная с этого момента Лисандр, двигаясь по Эгейскому морю, отсылал всех пленных афинян и клерухов в Афины, чтобы увеличить население осажденного города, и возвращал на Милос, Эгину и в другие государства изгнанных оттуда жителей. К ноябрю 405 г. его флот начал блокаду Пирея, а пелопоннесские армии под командованием спартанских царей Агиса и Павсания стали лагерем под стенами города.
Ксенофонт описывает сцену
В декабре запасы продовольствия подошли к концу. Народ просил заключить мир, если при этом позволено будет сохранить стены и стать союзниками Спарты, но эфоры требовали уничтожения части Длинных стен. Тогда Клеофон провел указ, по которому любой предложивший принять эти условия подлежал казни. Народ назначил Ферамена вести переговоры с Лисандром. Он отсутствовал три месяца, в течение которых многие умерли с голоду, а Клеофон был казнен за дезертирство, в чем его обвинили члены олигархического клуба. Когда Ферамен вернулся, его и еще девять человек назначили полномочными представителями на переговорах о капитуляции; и именно они присутствовали на совещании Спартанского союза.
Представители Коринфа, Фив и других государств предложили провести в Афинах andrapodismos, то есть убить всех взрослых мужчин и поработить женщин и детей, что Афины практиковали на Милосе и в других местах. Но Спарта отказалась уничтожать город, столь доблестно сражавшийся за греков во время Персидских войн. Послы вернулись с условиями, которые афинский народ принял с облегчением: уничтожение Длинных стен и пирейских укреплений, сдача всего флота, кроме 20 кораблей, эвакуация империи, возвращение изгнанников и подчинение Спарте во всех вопросах внешней политике. В апреле 404 г. Лисандр вошел в гавань Пирея, и его отряды начали с большим энтузиазмом под музыку флейт разрушать Длинные стены, «веря, что в этот день в Грецию вернулась свобода».
Таким образом, война закончилась полным поражением Афин. По мнению Фукидида, оно произошло вследствие ошибок афинского народа и избранных им вождей – ошибок, вызванных эгоистическими интересами народа, их фракций и вождей. У них было в изобилии силы, храбрости и инициативы, но не хватало солидарности, самоотверженности и дисциплины, которые принесли бы им победу. Спартанский союз восторжествовал не только вследствие афинских ошибок. Его члены, крупные и мелкие, стойко выдерживали лишения и стояли до конца за дело свободы, вдохновляясь не столько материальными интересами, сколько патриотическим идеализмом. Его лидер Спарта зачастую действовала с опозданием и была неизобретательна в стратегии, но она совершила не так много тех ошибок, которые, по мнению Фукидида, столь часто становятся на войне решающими. Прежде всего она сохраняла самообладание, умеренность при успехах и рассудок при несчастьях, что позволило ей возглавить союз своевольных государств и доказать свое военное превосходство. Греческому миру Пелопоннесская война не принесла ничего хорошего. Способности греков противостоять внешним силам был нанесен тяжеелый, возможно смертельный удар. Будущее Греции виделось в мрачном свете из-за ненависти ожесточенных войной государств друг к другу и фракций в этих государствах, предпочитавших вражду патриотизму. И тем не менее, в IV в. греческие государства, и не в последнюю очередь Афины, поразительно быстро сумели дать ответ на политические и культурные проблемы своей эпохи.
Глава 6
Культурный кризис в эпоху пелопоннесской войны
Когда демократическое государство ведет войну, ораторское искусство приобретает большое значение, так как обсуждается больше жизненно важных вопросов и требуется более активное руководство. Для Афин все это было верно вдвойне, так как народ на массовых собраниях не только определял политику, но и подвергал испытанию всех должностных лиц, и политик без ораторского искусства не обладал средствами, чтобы убеждать в своей правоте и избежать осуждения. Великие ораторы Кимон и Перикл обучались в школе семейных традиций, однако в начале войны ораторское искусство стало предлагаться на продажу, чем пользовались многие будущие политики и юристы. Протагор из Абдеры, посетивший Афины около 450 г., за плату обучал искусству риторики, а другие, такие, как Продик с Кеоса и Гиппий из Элиды,
55
До нас дошли фрагменты речей Горгия.
Коракс, Протагор и Горгий революционизировали греческую прозу. В то время как целью Геродота и его предшественников было плавное повествование, а политический памфлетист, известный как «Старый олигарх», придерживался духа простоты, новаторы заботились о точности и возвышенности, отвечавшей тогдашним вкусам в архитектуре, скульптуре и живописи. Их проза была сознательно артистичной. Она позаимствовала из поэзии приемы, возбуждающие эмоции и потрясающие веру: дикцию, ритм, ассонансы, метафоры и высокий полет мысли. В сочетании с глубиной и искренностью понимания она приобрела огромную силу, например на страницах Фукидида, а иногда в народном собрании и в судах. Пусть у нее и были такие изъяны, как погоня за эффектом и новизной, но этот стиль задал стандарт прозы, существовавший до конца Римской империи.
Но одного лишь величественного стиля было еще недостаточно. Требовалась также точность смысла. Тонкостям грамматики и языка обучал Продик, а семантике речи – Протагор. Тщательно изучались порядок слов, формальное расположение аргументов и принципы рассуждения. Когда в центре внимания оказался смысл, на повестку дня встали проблемы значения смысла. Продик, Антифон и другие чувствовали себя достаточно уверенно, чтобы справиться с ними: они были не только риторами, но и философами, приверженцами теорий, предложенных Анаксагором, Зеноном, Эмпедоклом, Левкиппом и Демокритом. Таким образом, они стали не только учителями ораторского искусства, но и учителями мудрости, софистами, как их называли. Эта конкретная область знания обязана своим появлением группе, склонявшейся к рационалистическому методу и агностицизму в отношении веры.
Софисты нашли в Афинах военного времени готовый рынок для своих услуг. Поскольку государство не занималось вопросами образования, детей прежде учили дома в их демах или в городских домах, высшего образования, как такового, не существовало. Младшее поколение, вырванное из своих демов и толпившееся в городе, с готовностью обратилось к софистам и с презрением отвернулось от родителей, ничего не смыслящих в риторике и новой мудрости. Многосторонность софистов скрывала опасность их влияния. Многие из них были сведущи в самых разных областях знания, как и философы, которым они подражали. Протагор обучал этике, политике, метафизике и математике; при основании Фурий он создал для города законы, а с Демокритом вел спор о природе знания. Гиппий исследовал древнюю историю, составлял списки олимпийских победителей и рассуждал на темы математики, астрономии, поэзии и музыки. Что касается философов, то и Демокрит писал не только о физике, математике и астрономии, но и о психологии, логике, музыке и поэзии. Все это богатство новых идей хлынуло в город, который всегда привлекала новизна.
Как отмечали философы, «большие знания еще не учат смыслу». Люди склонны помнить неверное, обращаться к деструктивному скептицизму, а не к конструктивному мышлению софистов. Горгий указывал, что если какая-то вещь существует, то она не поддается осознанию и постижению, а Протагор считал, что чувства являются критерием реальности и поэтому «человек – мера всех вещей». Эти истины соответствовали мировоззрению каждого из них. Протагор говорил, что он не может знать, существуют ли боги или нет. От таких аргументов оставался лишь один шаг до позиции гедониста-агностика, но не все софисты сделали этот шаг. Отбросив установленные богами нормы нравственности, Протагор говорил о людских нормах нравственности в форме государственных законов, принятых хорошими законодателями, и утверждал, что государство учит людей добродетели. Однако те, чья вера в божественные постановления пошатнулась, не переносили свою веру саму по себе на законы, установленные людьми. Так, Гиппий и Антифон считали людские законы деспотичными и относились ко всем людям как к сородичам по своей природе и товарищам-согражданам вселенной. Фрасимах утверждал, что «правосудие создано в интересах сильного», и, следовательно, законы демократии защищают интересы большинства, а законы олигархии – интересы меньшинства. Два способных ученика софистов пошли еще дальше: Калликл провозгласил право силы, а Критий – что религия была изобретена хитроумным человеком, решившим поставить веру других на службу собственным интересам.