История эпидемий в России. От чумы до коронавируса
Шрифт:
С крайней интенсивностью чума свирепствовала в 1417 г. в Пскове, Новгороде, Владимире, Ладоге, Твери, Дмитрове, Торжке. При этом были описаны как легочные, так и бубонные формы. Летописец сообщает: «В лето 6925 (1417)… мор бысть страшен зело на люди в Великом Новегороде, и во Пскове, и в Ладозе, и в Русе, и в Порхове, и в Торжьку, и в Твери, и в Дмитрове, и по властем и по селам. И толико велик бысть мор, яко же живии не успеваху мертвых погребати, ниже довольна бываху здравии болящим служити, но един здравии десятерым, или дватцатерым болем служаше; и на всех тех местах умираху толико на всяк день, яко не успеваху здравии мертвых погребати до захожения солнечного и многа села пусты бяху, и во градех, и в посадех, и едва один человек или детище живо обреташеся; толико серп пожа человекы, аки класы, и быша дворы велицыи и силнии пусты… Болезнь же сицева бысть: преже яко рогатиной ударит за лопатку человека, или противу сердца, или под груди, или
53
Там же. С. 225.
Как мы видим, Никоновская летопись довольно подробно описывает и распространение, и клиническую картину «мора». Эта картина не оставляет сомнений, что болезнь была не чем иным, как легочной и бубонной формами чумы.
Почти также описан этот мор в Воскресенской летописи: «В лето 6925 (1417)… тоя же зимы люди от мраза изомроша; студена бо была зима велми. В то же лето бысть мор страшен в людях в Новгороде, и в Ладозе, и в Русе, и в Порхове, и во Пскове, и в Торжку, и в Твери, и в Дмитрове, и по властем их. Болезнь же сицева бысть людей: преже яко рогатиною ударю за лопатку, или противу сердца, под груди и промеж крил, и разболевся человек, начнет кровью хракати, и огнь разжет, посем пот имет, потом дрожь имет и учнет ходити по всем суставам человечьим недуг той; железа же не идначе: иному на шеи, другому на стегне, овому под пазухою или под скулою или за лопаткою, и в паху, и на иных местах» [54] .
54
Никоновская летопись. С. 232–233.
Новгородская летопись, говоря о распространении мора, перечисляет те же города, что и две предыдущих: «…в лето 6925… И како могу сказати беду ту страшную и грозную, бывшую в сей мор… на всяк день умираху толко, яко не иогребати их; а дворов много затвориша без люди и преже яко рогатиною ударить и явится железа, или начнеть кровию хракати, и потом дрожь имаеть и огнь разжет, по всем суставам человечьскым естьственый недуг походить; и в той болезни мнози, лежав изъмроша» [55] .
55
Воскресенская летопись. С. 89.
Софийская летопись говорит об этом море кратко: «В лето 6925. и зима бысть студена велми, многие люди изомроша мором» [56] .
Из сравнения описания мора 1417 г. разными летописями можно сделать вывод о довольно точных указаниях ими как географического распространения, так и клинической картины болезни. Выражения, употребляемые различными летописцами при описании болезни, настолько схожи, что возникает мысль о существовании уже специальной медицинской терминологии.
56
Новгородская летопись. С. 107.
Сильнейшая эпидемия поразила Русь в 1419–1420 гг. Она опустошила Ярославль, Суздаль, Киев, Переяславль, Галич, Ростов, Кострому и другие города; не пощадила она и Москвы. К болезни присоединился ужасный голод – некому было убирать хлеб на полях: «Стояше жито на нивах пусты, жати некому… и бысть глад по великому том мору… О мало людий во всей Русской земле остася от мору и от меженины». О характере этой эпидемии сказать что-либо трудно, так как в летописях описание клинической картины совершенно отсутствует. Имея ввиду ее связь с голодом, можно предположить, что это был сыпной тиф.
В 1422 г. «глад бысть велик по всей земле Русской… и мнози людие помроша з голоду, а инии из Русии в Литву изыдоша, а инии на путех с глада и з студена помроша, бе бо зима студена велми, инии же и мертвыа скоты ядяху, и кони, и пси, и кошки, и кроты, и люди людей ядоша» [57] .
В 1424 г.: «Того же лета в Немцех, и в Литве, и во Пскове, и в Новегороде, и во Твери, и на Москве, и по всей Русской земле нача мор быти железою, и охрак кровию, и умираху человеци и бысть
57
Никоновская летопись. С. 238.
58
Там же. С. 239.
Новгородская летопись под записью 1424 г. говорит о море в Карелии: «И мор бысть в Корсльской земли. Того же лета мор бысть в Новегорода железою и храк кровию» [59] .
В 1425 г. также «во всех местах мор бысть велик зело… С Троицина днии мор велик бысть на Москве, а пришел от Немец в Псков, а оттоле в Новгород и до Тверь и на Москву доиде, и на всю землю Русскую» [60] . Вероятно, этот «мор» был продолжением предыдущего (1424 г.).
59
Новгородская I летопись. С. 110.
60
Никоновская летопись. С. 3.
В 1427 г. на Руси опять был мор, но на этот раз не «железою», а «прыщем»: «Мор бысть велик во всех градех русских по всем землям, и мерли прыщем; кому умереть, ино прыщь син, и в третий день умираше, а кому живу быти, ино прыщь черлен на долго лежит дондеже выгниет. И после того мору как после потопа толико лет люди не почали жити, но маломочный и худи, и щадушнии начаша быти» [61] .
Судя по этому довольно скудному описанию, дело шло не о чуме, а всего вероятнее об оспе: «прыщь син», возможно, относится к геморрагической «черной оспе». По крайней мере В. О. Губерт, специально изучавший вопрос, считает это сообщение одним из первых описаний эпидемий оспы в русских летописях [62] .
61
Там же. С. 7.
62
Губерт В. О. Оспа и оспопрививание. СПб., 1896.
Другая летопись относительно этого «мора» говорит короче, но достаточно выразительно: «Мор же велик бысть во всех градех Руских. Мерли прыщом» [63] .
С 5 декабря 1442 г. и до конца лета 1443 г. в Пскове снова бушевала бубонная чума: «Мряху мужи и жены и младые дети… кому явится железа, то наскоры умираша, а почало мерети кануне Миколина дни зимняго… и мряху все лето» [64] .
Эпидемии продолжали свое шествие, и с 1465 по 1467 г. в Пскове и Новгороде снова свирепствовал мор – вероятно, чума, ибо этот мор был «железою». Эпидемия 1467 г. в Новгороде известна под именем «Симеоновского мора». Названа она так потому, что для борьбы с ней «в един день» и «всем градом» была выстроена церковь «во имя Симеона – богоприимца».
63
Софийская II летопись. С. 143.
64
Псковская I летопись. С. 259.
Конец XV века также ознаменовался сильнейшими эпидемиями. В 1478 г.: «Бысть мор в Великом Новгороде: мряхут бо мужи и жены и малые детки, выкоплют яму одну, ино в ту яму положат 2 или 3 или 10 человек в одну яму» [65] .
Подобная же эпидемия имела место в Пскове с 1486 по 1487 г.: «Того же лета бысть мор во Пскове: мряху мужи, и жены, и малые дети по пригородам и по волостем» [66]
Чтобы избавиться от мора, псковитяне «в един день» выстроили церковь, но «мор не преста», и в следующем году снова была выстроена церковь. Что эта была за болезнь, сказать трудно, так как в летописях описания болезни нет, но на основании хронологических данных можно предположить, что это была чума, занесенная из Западной Европы, где она свирепствовала в 1449, 1473 и 1482 гг.
65
Там же. С. 267.
66
Губерт В. О. Оспа и оспопрививание. СПб., 1896.