История философии. Средние века
Шрифт:
Вера в Божественную трансцендентность и в то, что Бог выше всего материального, естественным образом привела, как позже и Альбина Среднего платоника и Нумения Неопифагорейца, к концепции посредников между Богом и материальным космосом. Наивысшим из них является Логос или Ум. Филон считал Логос первым из того, что создал Бог. Логос для Филона определенно ниже Бога и относится к разряду боа yeyove, который включает в себя много других существ помимо Логоса, хотя тот и является среди них первенствующим. Таким образом, концепция Логоса Филона не совпадает с догматом Логоса в христианской теологии, хотя она и оказала влияние на ранних христианских мыслителей. Иногда Логос, по-видимому, понимался как атрибут Бога, но даже в этом случае идея Логоса в учении Филона резко отличается от христианской идеи. Правильно было замечено, что Филон колебался между монархианством и арианством, но никогда не принимал афанасийскую ересь – в том смысле, что Филонова доктрина Логоса не относится к какому-то конкретному историческому человеку. В Логосе содержатся Платоновы Идеи, поэтому Логос – это место, где расположен идеальный мир. Здесь Филон согласен с неопифагорейцами, которые помещали
Следует отметить, что Филон отождествлял с Логосом ангела Бога, упоминавшегося в Ветхом Завете при описании Богоявления. В тех же случаях, когда Ветхий Завет упоминал нескольких ангелов, Филон отождествлял их с Силами (см. ниже). Этот Логос – бестелесная субстанция, нематериальный Мир или Глас Божий, но если понимать его как нечто, отличное от Бога, то тогда он подчинен Богу, это орудие Бога. Филон использовал не только концепцию Божественной мудрости, которую мы находим в «Книгах мудрости», но и Платонов экземпляризм (Логос – это образ или тень Бога и сам по себе является образцом творения), а также идеи стоиков (Логос – имманентный, но одновременно и трансцендентный принцип мирового Закона и организующая связь всех существ), но общей концепцией, по– видимому, была концепция нисходящей иерархии Бытия. Иными словами, Логос Филона, если он действительно отличен от Бога Яхве, является подчиненным ему посредником, через которого Бог действует и выражает Себя, – это не Отец, Второе лицо в Святой Троице. В отношении Логоса философия Филона ближе к неоплатонизму, чем к христианскому догмату Троицы.
Помимо Логоса есть еще и другие Силы, или посредники, подчиненные Богу, такие, как творчество и власть, провидение, законодательство и другие. Но подобно тому как Филон не мог решить, считать ли Логос аспектом Бога и независимым существом, он не мог прийти к мнению – считать ли другие Силы атрибутами или Силами Бога, соответствующими Идеям (то есть оперативными функциями Идей), или относительно независимыми существами. Они все входят в состав Логоса, но это ничего не говорит нам о том, наделены ли они личными качествами или нет. Если считать Логос аспектом Бога, то Силы должны быть качествами или идеями Бога, если же считать его относительно независимым существом, подчиненным Богу, тогда Силы представляют собой меньшие подчиненные существа или Силы, но похоже, что Филон так и не сумел дать четкого ответа на этот вопрос. Более того, не нужно прилагать больших усилий, чтобы понять, что Филон никогда не смог бы принять христианскую доктрину Воплощения – по крайней мере, если он хотел быть до конца последовательным, – ибо она придает такое огромное значение Божественной трансцендентности, что ни о каком прямом «контакте» с материей не может быть и речи. Христианство и само утверждает, что Бог трансцендентен и что Воплощение – это тайна, и все-таки отношение христианской религии к этому вопросу совсем иное, чем у Филона или у неоплатоников.
Под влиянием платонизма Филон противопоставлял душу и тело или рациональное и чувственное начало в человеке и говорил о необходимости освобождения себя из-под власти чувственного начала. Единственным истинным благом является добродетель, что же касается страстей, то человек должен стремиться к полной бесстрастности. Но хотя Филон и находился под влиянием этического учения стоиков и киников, он утверждал, что человек должен доверять не себе, а Богу. Только так можно стать добродетельным; человек же должен стремиться к наиболее полному уподоблению Богу. Человек должен посвятить всего себя самосовершенствованию, поэтому следует отказаться от общественной деятельности, которая отвлекает от этого занятия. Наукой следует заниматься только в том случае, если она помогает самосовершенствованию. Этот процесс проходит ряд этапов, ибо сначала мы обретаем понятийное знание о Боге и только потом божественную мудрость, познавая Бога непосредственно с помощью интуиции. Таким образом, самым высшим этапом земной жизни души Филон, как позже и платоники, считал пассивное состояние экстаза.
Филонизм подготовил почву для неоплатонизма, и, хотя его влияние на развитие раннего христианства было преувеличено2, тем не менее ряд его идей, в частности идеи о полной трансцендентности Бога, о существовании посредников между Богом и человеком и о восхождении души к Богу, кульминацией которого является экстаз, нашел свое отражение в христианстве.
Глава 46
Неоплатонизм Плотина
Жизнь Плотина
Место рождения Плотина точно не известно, ибо Эвнапий утверждает, что он родился в Ликоне, а Свида – что в Ликополе. В любом случае, он появился на свет в Египте около 203-го или 204 года н. э. (Порфирий утверждает, что в 206 году н. э.). Плотин, как нам рассказывает Порфирий, посещал по очереди лекции разных профессоров Александрии, но нашел то, что искал, только встретившись с Аммонием Саккасом, будучи от роду тридцати восьми лет. Он был учеником Аммония до 242 года; в этом году он отправился вместе с войсками императора Гордиана в Персию, желая познакомиться с персидской философией. Однако Гордиан был убит в Месопотамии, и экспедиция потерпела
Когда Плотину было около шестидесяти, его учеником стал знаменитый Порфирий, написавший позже биографию своего учителя, которым так сильно восхищался. Порфирий сделал попытку систематизировать произведения Плотина, разделив их на шесть книг, каждая из которых состояла из девяти глав. Отсюда появилось название «Эннеады», объединяющее работы Плотина. Говорят, что устные выступления философа отличались прекрасным стилем, однако его письменные произведения читать довольно трудно. Это объяснялось тем, что, имея слабое зрение, философ никогда не перечитывал свои рукописи. Поэтому перед Порфирием стояла довольно трудная задача, а поскольку он к тому же решил сохранить стиль учителя, то трактаты Плотина доставляли много забот более поздним редакторам.
В Риме к Плотину часто обращались за помощью и советом; для многих он был духовным учителем. Более того, он воспитывал в своем доме сирот, что говорит о его доброте и сердечности. У него было много друзей и не было врагов, и, хотя в личной жизни он был аскетом, его характер отличался мягкостью и неиспорченностью. Нам сообщают, что Плотин был довольно застенчив и нервен, об этом свидетельствуют и его лекции. Он жил напряженной духовной жизнью; Порфирий сообщает, что его учитель за те шесть лет, что он был его учеником, четыре раза испытал состояние экстатического единения с Богом. Здоровье Плотина было весьма слабым, и в 269 или 70 году н. э. он умер в сельском доме в Кампанье. Порфирий был в это время на Сицилии, куда он отправился по совету Плотина, чтобы излечиться от меланхолии и депрессии, но друг Плотина, врач Евстохий, прибыл из Путеоли как раз вовремя, чтобы услышать последние слова философа: «Я ждал тебя, чтобы проститься, пока то, что есть божественного во мне, не отлетело на соединение с Божеством Вселенной».
Плотин критиковал гностиков и нигде в своих произведениях не упоминал христиан, о которых он должен был иметь некоторое представление. Но хотя он и не был христианином, он твердо следовал духовным и моральным идеалам не только в своем учении, но и в жизни, и этот духовный идеализм его философии оказал огромное влияние на великого латинского доктора, святого Августина из Хиппо.
Учение Плотина
Бог абсолютно трансцендентен: Он – Единое, которое выше всякого мышления и всякого бытия, невыразимое и непознаваемое. Единому нельзя предицировать ни сущность, ни бытие, ни жизнь, не потому, что оно меньше, а, наоборот, больше их. Единое нельзя отождествлять с суммой отдельных вещей, ибо эти вещи требуют для своего возникновения какого-то Источника или принципа, и этот принцип должен от них отличаться и логически предшествовать им. (Можно сказать, что, сколько бы мы ни увеличивали число составных вещей, мы все равно не получим Необходимого Бытия.) Более того, если бы Единое было тождественно каждой отдельно взятой вещи, то каждая вещь тогда была бы тождественна любой другой вещи и различие между ними, являющееся непреложным фактом, было бы иллюзорным. «Поэтому Единое не может быть ни одной из существующих вещей, оно предшествует всем сущим»1. Таким образом, Единое Плотина не имеет ничего общего с Единым Парменида, или монистическим принципом; это Единое, чью трансцендентность подчеркивали, как мы уже убедились, неопифагорейство и средний платонизм. И вправду, подобно тому как Альбин ставил первого бога выше разума и отличал наднебесного Бога от небесного, Нумений ставил первого бога выше Демиурга, а Филон считал, что Бог выше Сил, формирующих мир, так и Плотин ставил совершенное Божество, Единое или первого бога, выше бытия. Однако это вовсе не означает, что Единое – ничто или не существует, скорее под этим подразумевается то, что Единое находится за пределами того бытия, которое мы знаем. Концепция бытия была создана нами на основе объектов нашего опыта, но Единое превосходит все эти объекты и потому превосходит также и понятия, основанные на этих объектах.
Поскольку Бог – это Единое, лишенное множественности или составных частей, в нем не может быть никакой двойственности, проявляющейся в сущности и случайности, поэтому Плотин не желал приписывать Богу никаких положительных атрибутов. Мы не должны говорить, что Единое «такое» или «не такое», поскольку, говоря так, мы ограничиваем его и превращаем в конкретную вещь, в то время как на самом деле оно превосходит все вещи, которые можно ограничить подобной предикацией. Тем не менее Единому можно приписывать Благо, но только в том случае, если мы не считаем его неотъемлемым свойством Единого. Соответственно, Бог – Благой, но не Благо. Более того, мы не имеем права приписывать Единому ни мысли, ни воли, ни деятельности; мысли – потому что мышление подразумевает различие между мыслящим и объектом его раздумий; воли – потому что она тоже подразумевает различие; деятельности – потому что для нее необходим тот, кто ее совершает, и объект, который подвергается воздействию. Бог – это Единое, не признающее никаких различий; Он не может даже отличить Себя от Самого Себя и потому находится за пределами самосознания. Плотин, как мы уже видели, допускал, что Богу можно приписывать предикаты единства и блага (в том смысле, что Бог – Единый и Благой). Однако Плотин подчеркивал, что даже эти предикаты плохо подходят Богу и их можно использовать только в качестве аналогий. Ибо единство отрицает множественность, а благость выражает воздействие на что-то другое. Все, что мы можем сказать о Едином, – это то, что оно существует, – хотя, конечно, Бог находится выше бытия. Единое неделимо, неизменяемо, вечно, не имеет ни прошлого, ни будущего и постоянно тождественно самому себе.