История философии

Гилье Нилс

Вопреки этой картине все чаще и чаще высказывались утверждения, что в центре находится не Земля, а Солнце. Земля вместе со звездами и планетами вращается вокруг Солнца. В этом суть гелиоцентрической картины мира.

Переход от геоцентрической к гелиоцентрической картине мира был связан с точным описанием формы планетарных орбит (Кеплер). Однако этот переход произошел не потому, что геоцентрическая картина мира была опровергнута новыми наблюдениями. Старая картина мира также могла объяснить новые наблюдения, но только за счет своего все большего и большего усложнения.

Мнения ученых разделились. Не все из них думали, что

гелиоцентрическая система является правильной.

Кто из них был прав? Сегодня ответ мог бы быть таким - с позиций кинематики, и те, и другие. Что рассматривать в качестве "выделенной точки" - Землю или Солнце - это вопрос выбора системы отсчета. Кинематически можно объяснить все данные наблюдений в любой системе отсчета [1].

1 Речь здесь идет о логической возможности выбора в рамках кинематической точки зрения.
– С. К.

Конфликт геоцентрической и гелиоцентрической картин мира иллюстрирует, каким образом две разные теории могут объяснять одни и те же данные. Часто это называют ситуацией множественности теорий в смысле множественности объяснений. С эпистемологической точки зрения интересно, что из этой ситуации следует: если найдено одно объяснение, то не исключена возможность того, что могут быть найдены и другие. Таким образом, существует объективная причина для толерантности в отношении других соперничающих объяснений. На теоретическом уровне всегда могут существовать различные точки зрения, в силу чего идея одного подлинного синтеза всего научного познания - научной картины мира - оказывается проблематичной.

Что же случилось в результате перехода от геоцентрической к гелиоцентрической картине мира? На современном жаргоне говорят, что произошел сдвиг парадигмы, изменение фундаментальных

278

научных взглядов, которое не может быть объяснено просто как опровержение одной из конкурирующих теорий. Сдвиг парадигмы связан и с тем, что группа ученых, придерживающихся новых взглядов, одерживает победу над ученым сообществом, имеющим традиционные воззрения. В таких ситуациях возникают большие проблемы в общении между конкурирующими сторонами, так как разногласия касаются именно фундаментальных представлений.

Современные теоретики науки (например, Томас Кун, Thomas Kuhn, 1922-1996), которые делают упор на фундаментальное значение в истории науки таких сдвигов парадигм, склонны рассматривать их в качестве событий почти иррациональных с точки зрения внутреннего развития науки. Можно попытаться объяснять эти сдвиги социологически, но при этом они остаются почти непостижимыми в плане внутренней логики науки. В дополнение к этому достаточно проблематичными оказываются и разговоры о научном прогрессе. Парадигмы сменяют друг друга. Означает ли это, что наука движется вперед, развивается? Отсутствует какая-либо верховная научная точка зрения, которая давала бы нам право говорить, что новая парадигма лучше старой. Можно лишь утверждать, что они отличаются друг от друга [1].

Так, не вдаваясь в детали, можно охарактеризовать в упрощенном виде позицию Куна и его последователей. Для дальнейшего этих замечаний о типе научно-теоретических проблем, возникающих в связи с конфликтом геоцентрической и гелиоцентрической систем мира, будет достаточно.

Переход к гелиоцентрической системе мира означал многое для ренессансного понимания человека. После пребывания в центре конечного мира люди обнаружили себя на одной из малых планет бесконечной вселенной.

Вселенная стала менее "домашней". "Вечное молчание этих бесконечных пространств пугает меня" [Паскаль, Мысли, 206].

В Новое время произошел также переворот в механике, заключавшийся в переходе от аристотелевской к галилеево-ньютоновской механике [2]. Но в основном это был переход от теории, ветретившейся с трудностями в объяснении наблюдаемых фактов, к теории, которая их объясняла.

1 Определенные перспективы в решении этих и подобных проблем дает так называемый структуралистский подход в философии науки и его обобщения. См. W.Stegmaller. Structure and Dynamics of Theories.
– Berlin, 1976 (Основные идеи этого подхода см. М.Бургин и В.Кузнецов. Номологические структуры научных теорий.
– Киев, 1993 - В. К.).

2 Используя обозначение галилеево-ньютоновская механика, мы только стремимся указать на новую механическую парадигму, отличающуюся от аристотелевской парадигмы и характеризуемую такими законами, как закон свободного падения (Галилей) и законы движения (Ньютон). Но, конечно, Галилей и Ньютон были представителями разных периодов развития науки. Ньютон, родившийся в год смерти Галилея, развил механику значительно дальше, чем это сделал Галилей. Мы не утверждаем, что они обладали одинаковыми взглядами, например на проблемы научного метода. Напомним читателю, что и внутри аристотелизма существовали различные школы и интерпретации. Поэтому использование таких обозначений, как "аристотелевская" или "галилеево-ньютоновская", требует осторожности.

279

Аристотель объяснял движение неорганических вещей (камней, повозок, стрел и т.п.) тем, что все вещи стремятся к своему естественному месту. Тяжелые вещи (камни) падают вниз, поскольку их естественное место ближе к поверхности земли. Легкие вещи (дым) поднимаются вверх, поскольку их естественное место расположено выше. В каком-то смысле движения вещей объяснялись их целями, а целью вещи является ее естественное место. Очевидно, что неорганические вещи не обладают каким-либо представлением о цели. Столь же очевидно, что они сами не могут сделать ничего для достижения своей цели. Однако для Аристотеля вселенная иерархизирована, имеет низ и верх, а различные вещи принадлежат разным уровням космоса.

В результате Аристотель не имел каких-либо проблем при объяснении, например, движения падения. Принимаемые им предпосылки уже содержат утверждение, что тяжелые тела падают. Проблемой для аристотелевской физики было не само падение, а его скорость. Аристотель полагал, что тяжелые тела падают быстрее легких. Согласно новой механике, все свободно падающие тела движутся с одинаковой скоростью, если отсутствует сопротивление воздуха. Иногда это различие объясняют тем, что будто бы физики-аристотелианцы пренебрегали наблюдениями. Вот если бы они только посмотрели вокруг себя, то они скорректировали бы свои взгляды! Ситуация оказывается, однако, более сложной. Аристотель использовал иное понятие пространства, чем новая механика. Для него пространство всегда заполнено. Он не признавал идею пустого, свободного от трения пространства, Пространство понималось им как нечто, подобное таким "средним" элементам, как воздух и вода. Поэтому среда, в которой падают тела, всегда оказывает сопротивление. И, действительно, если мы бросим медный шар и гусиное перо в наполненном воздухом пространстве, то, конечно, шар будет падать быстрее.