История Франции глазами Сан-Антонио, или Берюрье сквозь века
Шрифт:
Его хриплый голос звучит для девушки как откровение, и она выглядит более растерянной, чем её лифчик.
— Да это же мужчина! — вскрикивает она, на радость всем.
— Если у вас есть пара минут и если Берта не против, я вам докажу, что ваш ответ заслуживает десять баллов из десяти, — огрызается Отважный, выпивая очередной фужер.
Пена от шампанского щекочет ему нос. Он выпускает излишек углекислого газа через несколько отверстий и закатывает рукава, обнажая окорока, покрытые шерстью.
— Как вам эта Джоконда, мои курочки? В Лувре такую не увидишь. Когда её повезут в Америку, никакой упаковки с кондиционером не потребуется.
Его выступление вызывает овацию. Я представляю им своего выдающегося коллегу; девочки сразу же млеют. В их возрасте
101
Я написал это слово после некоторых колебаний. В конце концов, говорят же о произведениях некоторых академиков, которые никогда ничего не писали, кроме своих заявлений. — Прим. автора.
Когда перед вами неожиданно появляется герой, вам хочется убедиться в том, что это в самом деле он. Поскольку вы делаете из него культ, вы хотите потрогать его пальчиком и удостовериться в том, что чувства вас не обманывают и что вам это не снится!
— Вы мне мужа на куски разорвёте! — мычит корова, теряя терпение.
Биксы смотрят на коннетабля и начинают прикалываться над его шлемом.
Видя такое, Берта Дюгеклен объявляет, что сейчас даст кому-то по фейсу.
Опасность становится реальной, когда видишь плавники мадам! Близится минута, когда нас вытолкнут из дома ногой под зад. Пора прикрывать тылы, ибо с народом, который не может садиться, можно делать всё, что угодно. Положение сидя — самый фундаментальный знак непочтения и самообладания. Народ, который стоит, готов шагать в ногу. Чувство независимости людей кроется не в глубине его души, а в его копчике.
— Ладно! Ладно, девушки! — уговариваю я. — Не тормошите Джоконду.
И, пользуясь своим влиянием на массы, и в особенности на женские, я поддеваю малышек.
— Понимаете, — говорю я, — мы находимся в роскошном доме, полном исторических личностей, и я готов поставить сто килограммов лука против крокодильей слезы, что вы не сможете назвать французских королей в хронологическом порядке.
Мой вопрос производит должный эффект. Они оставляют в покое Берю и его Толстуху и принимают мой вызов.
— Мои друзья, Берюрье и я сам, — продолжаю я, — занимались тем, что перебирали в памяти историю Франции. Не хотите ли поиграть с нами?
— Да, да, да! — отвечают мочалки.
— Прекрасно, мои милые, тогда для начала — поцелуй той, которая мне скажет, кто правил после Людовика Двенадцатого.
Сразу же мы как будто оказались в классной комнате. Они переглядываются, хмурят брови, шепчутся, щёлкают пальцами… Одна решается и называет Людовика Тринадцатого (она решила не ходить далеко). Третья говорит без обиняков, что это Генрих Второй (надо же как-то проявить мужество). Никто из них не даёт правильного ответа. Если бы им пришлось сдавать экзамен на бакалавра, они бы засыпались. Единственный диплом, который они способны получить, это бронзовый Шамуа [102] в Куршевеле. Моя милая Анна делает усилие над собой. Она первая говорит, что сдаётся. Я говорю ей «слабо´?», что склоняет чашу весов в мою сторону.
102
Приз и титул за достижение в одном из видов слалома. — Прим. пер.
— Франциск Первый! — выдаю я зычным голосом.
Берти Берю
— О, шик! — вскрикивает она. — Я всегда к нему питала слабость!
— Ты что, знаешь его? — волнуется её толстокожий.
— Он играл в фильме Фернанделя, — объясняет кашалотиха.
Но это не успокаивает моего друга.
— Берта, мне не нравится, что ты позволяешь себе чувства по отношению к типу из монархии. Не стоит кружить себе голову. Имей в виду, что даже с твоей соблазнительностью ты и король никогда бы не схлестнулись!
— И почему же?
— У тебя слишком независимый характер!
После стычки с девушками Б.Б. успела охладиться до 80 градусов, но теперь она вновь закипает. Она говорит, что может подладиться под любой социальный слой, и что если бы Франциск Первый за ней поухаживал, она бы не растерялась с монархом, и что его бородка уже запала ей в душу. Берю закипает, в свою очередь, и категорично заявляет, что если этот Франциск Первый прилезет к нему в дом со своими вздохами, дело закончится плохо. Я их успокаиваю, сообщая, что Франциск Первый умер в 1547 году и что при всём его величии он никак не смог бы поухаживать за Б.Б.
Присутствующие корчатся от смеха. Берю находит успокоение во второй бутылке шампанского.
— И что же этот Франциск Первый? — спрашивает госпожа Берюрье, урождённая Лякурж.
— Он был одновременно кузеном и зятем Людовика Двенадцатого. В общем, он женился на его дочери Клод де Франс! У Людовика Двенадцатого не было наследника мужского пола. Он знал, что корона достанется кузену Франциску. Чтобы усилить его положение и приблизить своё потомство к трону, он женил его на своей дочери, которой было девять лет!
— О! — восклицает собрание.
Громче всех вопит Берта. Она говорит, что Робер Оссейн [103] — скот, и выражает всё свое презрение к несознательному королю, который подсунул свою дочку в постель к этому бородатому.
— Ко времени женитьбы, — уточняю я, — Франциск ещё не был Первым и ему было всего четырнадцать лет! То есть маловероятно, чтобы у него в то время была борода.
— А они рано созревали в то время, — восхищается Толстяк. — Лично я, — вспоминает он, — в четырнадцать лет работал у молочника и, конечно же, потихоньку пялил хозяйку, пока её старый готовил свои йогурты. Но чтобы жениться! Да ещё на девятилетней принцессе! Они, наверное, в куклы играли, эти херувимы!
103
Робер Оссейн — известный артист кино и театра, в частности сыгравший Франциска I. — Прим. пер.
Видя, что его изысканная речь заставила покраснеть несколько девушек, я спешу продолжить:
— Как только он стал королём в 1515 году…
В девяностомиллионный раз Шумливый перебивает меня:
— Говоришь, в 1515 году, Сан-А, мне кажется, я что-то слышал. Это не битва при Марне? [104]
— Нет, дорогой, битва была при Мариньяне! [105]
— Точно! Я же говорил, что знаю! И даже то, что её выиграл Франциск Первый. Черт, я забыл, против кого он воевал!
104
Битва при Марне (1914) — крупное сражение между немецкими и англо-французскими войсками на реке Марна в ходе Первой мировой войны, закончившееся поражением немецкой армии. — Прим. пер.
105
Битва при Мариньяне (1515) — военная победа Франциска Первого над швейцарцами и ломбардцами. — Прим. пер.