История Гарнета
Шрифт:
— Это хорошо, — говорю я.
— Да. — И снова намек на удивление в его голосе.
— Что? — спрашиваю я, слишком усталый и измотанный, чтобы соблюдать вежливость. — Ты думал, что мне все равно? Ты думаешь, я не человек?
— Нет, — отвечает он. — Я думаю, что ты из королевской семьи.
Я чувствую завуалированное оскорбление, но не понимаю его.
— Что это значит?
— Это значит, что ты не видишь мир так, как видит его большинство людей в этом городе.
Я хмурюсь. — Этот город любит знать.
Люсьен посмеивается сквозь
Никто никогда, никогда не говорил со мной так. Я открываю рот, чтобы напомнить ему, кто есть кто в наших отношениях, но затем из меня выходит весь воздух, и я осознаю, то он прав.
Я — ничто. Я просто роскошная и дорогая трата времени.
— Тогда зачем ты попросил меня о помощи? — говорю я.
Он вздыхает. — Я не просил. Я шантажировал.
Верно. Я давлю на глаза костяшками пальцев.
— Люсьен, что такого важного в этой девушке? Почему ты так о ней заботишься?
— Почему ты так думаешь?
— Помимо того факта, что ты заставил меня следить за ее каждым передвижением?
— Ты проделал посредственную работу, в лучшем случае. И если я слежу за кем-то, это не значит, что я забочусь о них. Ты даже представить не можешь, за сколькими людьми я слежу. Почему ты думаешь, что эта девушка чем-то отличается?
— Твое лицо сегодня, — говорю я в лоб. — Когда она истекала кровью и… плакала. Это было очевидно.
Очередная пауза. На этот раз она затянулась, и я уже не могу терпеть.
— У них есть имена? У суррогатов, я имею в виду, — говорю я. — Откуда они появляются?
— Они из Болота, — отрывисто говорит он. — Безусловно, ты знаешь об этом. И да, у них есть имена.
— У всех? — Как только вопрос слетает с моих губ, я жалею, что его задал.
— У всех.
— Ну и как ее зовут тогда?
Люсьен раздражается. — Почему тебя это волнует, Гарнет из Дома Озера, наследник Графини, член Дома-Основателя?
— Не бросайся мне тут титулами. Это не я.
— Правда? Тогда просвети меня, пожалуйста. Скажи мне, кто ты. Скажи мне, что ты заслуживаешь знать ее имя.
— Заслуживаю? — Я встаю, мой пульс учащается. — Ты говоришь мне, что я не заслуживаю знать имя какого-то суррогата?
— Именно это я тебе и говорю. Ты делишь людей на две группы — члены королевской семьи и все остальные. Ты когда-нибудь пытался задуматься, что «все остальные» чувствуют по вашему поводу? Что они — люди со своими собственными правами, надеждами, мечтами и чувствами? И что они превосходят вас в численности по крайней мере в десять раз?
Я не знаю, что на это сказать. Потому что он прав.
— Ты знаешь, что происходит с суррогатами, Гарнет? — продолжает Люсьен, и его голос становится похожим на змеиный шепот.
— Они… они делают королевских детей, — запинаюсь я.
— А затем?
Я сомневаюсь. — Я не знаю.
— Они
Я вынужден повторить последнее предложение в своей голове больше трех раз, прежде чем я его понимаю.
То есть все до единой девушки, которых я видел на поводке, на балах или молча сидящих за обеденным столом… они все мертвы.
— Это… это не может быть правдой. Почему… как такое могло случиться?
Это вызывает откровенный смех у Люсьена. — Ты когда-нибудь вообще думал о суррогатах, пока я тебя не попросил присматривать за одной из них? Не мог бы ты описать одну из них, кроме Вайолет?
— Вайолет? — говорю я.
Тишина.
— Ее зовут Вайолет? — спрашиваю я снова более приказным тоном.
— Да, — неохотно отвечает Люсьен.
— Ох. — Вайолет. Вайолет играет на виолончели. Аннабель заботится о Вайолет. Теперь это ощущается по-другому, когда я это так произношу. Суррогата зовут Вайолет.
Если у Вайолет моя сестренка, то Вайолет умрет.
— Так… что за план? Ты пытаешься найти для нее какой-то способ родить ребенка и выжить?
— Нет.
— Тогда что? Ну же, Люсьен. Пожалуйста. Доверься мне.
Ожидание его ответа кажется бесконечным.
— Могу ли я? — спрашивает он наконец. — Какое обещание ты можешь дать, чтобы я был уверен?
Я упорно задумываюсь на мгновение. Люсьена не волнуют деньги, драгоценности или что-то подобное. Кажется, его волнуют люди.
— Я клянусь Аннабель, — говорю я. — Если я сделаю что-то, что принесет суррогату неприятности, она будет наказана в десятикратной мере. А я никогда не причинил бы ей боль.
— Хм. — Люсьен, кажется, впечатлен. После небольшой паузы, он говорит, — Я принимаю обещание.
— Здорово, так что за план?
— План, — драматично говорит он, — вызволить ее из Жемчужины.
Глава 9
Его план безумен. Невозможен.
Это Люсьен, поэтому естественно он не рассказал мне о подробностях, но он в жизни не сможет увести ее из дома моей матери. И все же я пытаюсь придумать способ, с помощью которого он смог бы это сделать. Вывести ее через тоннели для слуг? Похитить на Зимнем Балу? Спрятать в ящике для доставок?
И он не расскажет мне, куда он ее направляет и что планирует с ней делать, как только она выберется. Он, должно быть, самый невозможный человек из всех, кого я когда-либо встречал.
Вайолет несколько дней остается в постели после выкидыша — Люсьен сам сказал мне о том, почему у нее было столько крови. Я не знал, что беременность может быть настолько опасной. Когда она наконец покидает комнату, я вижу ее только, когда она гуляет в саду. Через одно из окон наверху я наблюдаю, как она блуждает между рядами аккуратных кустов. Кажется, ей нравится западная стена; по крайней мере, она всегда направляется в ту сторону. Затем она пропадает в более заросших частях сада или в лабиринте из живой изгороди.