История города Рима в Средние века

Грегоровиус Фердинанд

После своего посвящения 28 июня Иннокентий IV оставался еще в Ананьи, потому что тут он был близко от императора, с которым велись оживленные переговоры. Только в конце жаркого времени года, 16 октября 1243 г., он отправился в Рим, где Матеус Рубеус все еще был сенатором. Римляне смотрели на нового папу с любопытством и корыстолюбивым ожиданием, а он не доверял им, потому что долгий промежуток времени, в течение которого Матеус управлял республикой как владетельный князь, должен был приучить их к независимости. Как только папа был в Латеран, так спокойствие его было нарушено навязчивостью кредиторов, требовавших обратно ссуду в 40 000 марок, данную одному из его предшественников Толпы римских купцов целыми днями наполняли своим криком залы папского жилища. Это было удивительное зрелище: папа, уже водворившийся в Риме, не может спастись от кредиторов и должен скрываться в своих покоях, пока не удовлетворит крикунов.

В Рим Иннокентий IV был вызван преимущественно происшествием, которое грозило внести расстройство в мирные переговоры. С 1240 г. император был владетелем Витербо; граждане этого города, отдавшиеся ему из ненависти к римлянам, служили добровольцами в его войне во время двукратной осады Рима, как из той же ненависти они служили когда-то и под знаменами Барбароссы. В июле 1242 г. они подошли

совсем близко к городу и там разрушили замок Лангеццу; в июне 1243 г. они еще раз удовлетворили свою жажду мести на Кампании. Выбор папы объединил теперь обессиленных гвельфов вокруг нового главы и возвратил им мужество также и в Витербо. Фридрих построил здесь укрепленный императорский дворец, и это угрожало гражданам постоянным порабощением. Его военачальник Симон, граф Киети, жестоко подавил энергичное сопротивление противной партии и наполнил замок арестованными. Поэтому жители Витербо требовали его отозвания, а в то же время предводитель гвельфов Райнер, из дома Гатти, втайне собирал вокруг себя заговорщиков. Он вел переговоры с кардиналом Райнером Капоччи, который был легатом в Тусции, где Фридрих присоединил все папские владения к империи и назначил их правителем графа Рихарда Казертского. Витербо, утомившись владычеством императора, поднял в августе 1243 г. гвельфский клич: «Церковь! Церковь!» Заговорщики призвали из Сутри кардинала Райнера и тусцийского пфальцграфа Вильгельма и сентября отворили им городские ворота, после чего граф Симон был заперт и осажден в замке С.-Лоренцо. Райнер, тот самый энергичный кардинал, который за немного лет перед тем в союзе с императором защищал Витербо против римлян, принял присягу на верность церкви и заключил союз с римской республикой. Заключенные в замке настойчиво звали на помощь Рихарда Казертского и самого Фридриха; император немедленно явился и с 8 октября начал осаду этого важного города, в котором граф Симон находился в самом стесненном положении.

Иннокентий IV после некоторого колебания одобрил переворот, происшедший в Витербо; он послал своему предприимчивому кардиналу денег, увещевал римлян идти на помощь жителям Витербо, ободрял последних держаться твердо и собирал войска. Таким образом, папа уже во время мирных переговоров находился в войне с императором. Правда, теперь дело шло о том, чтобы вновь овладеть городом, находившимся в пределах признанного по договору церковного государства и имевшим неоспоримое право снова присоединиться к церкви. Римляне, когда-то бывшие злейшими врагами, а теперь ставшие союзниками Витербо, охотно выступили, чтобы овладеть добычей, в то время как император, подкрепленный 6000 человек, которых ему привел из Тосканы Пандольф де Фазанелла, энергично повел осаду восставшего города. Осада Витербо является достопамятным эпизодом в истории римского Средневековья. Маленькая тусцийская община, защищаемая одетым в броню кардиналом, покрыла себя военной славой, подобно Брешии. Все приступы были отбиты, а искусная вылазка, сделанная в ноябре, во время которой были с сожжены осадные машины, подвергла опасности самого Фридриха и заставила его отойти от Витербо. Великий император в пылу негодования затворился в своей палатке. Он согласился на предложения, сделанные ему от имени папы прибывшим в лагерь кардиналом Оттоном, который раньше был его пленником и в плену был лично оценен им. Он снял осаду. Согласно условиям договора, граф Симон получил 13 ноября свободный пропуск, однако уходившие были вероломно изрублены; обещанная бывшим в Витербо гибеллинам амнистия не была соблюдена; а также и римляне, занимавшие двусмысленное положение около Сутри, напали после отступления императора на Ронсильоне, взяли замок Вико, захватили графа Пандольфа и как пленника отправили за что в Рим. Император жаловался на нарушение договора, не будучи в состоянии за это наказать. Счастье отвернулось от него под стенами Витербо. Его бесславный уход в конце года в Пизанскую область ослабил его значение и возбудил и в других городах желание поднять гвельфское знамя.

Случай с Витербо и унижение Фридриха, которое, по его собственному признанию, «болезненно затронуло его сердечный нерв», не помешало, однако, продолжению переговоров; напротив, император и ушел от Витербо именно в расчете на мир. Папа относился к нему теперь как к человеку, потерпевшему поражение. Условия, которые он ставил Фридриху, были унизительны, так как налагали на него унижающее его достоинство покаяние, и тяжелы, так как он должен был, как побежденный, сложить оружие по отношению к ломбардцам раньше, чем сам он получит признание своих прав и снятие отлучения. Фридрих смотрел на занятую им Церковную область, отданную в управление наместнику, как на страну, доставшуюся ему по праву завоевания вследствие войны, вызванной Григорием IX. Империя снова отобрала себе земли, когда-то подаренные ею церкви, так как папы отплатили за этот добровольный подарок только неблагодарностью. Несмотря на это, император хотел возвратить их церкви с тем, чтобы получить их от нее в лен за уплату подати. Когда же Иннокентий IV не согласился на предложение передать императору в ленное владение Церковную область, то Фридрих отказался от него и хотел удержать за собой лишь некоторые коронные права. В марте 1244 г., когда он находился в Аквапенденте, переговоры пришли к концу в Риме, где о заключении мира очень старался бывший там в это время византийский император Балдуин, приехавший просить о защите. Императорские уполномоченные подчинились крайне невыгодным статьям мирного договора: они обещали сполна возвратить Церковную область, признать духовную власть папы над всеми государями, помиловать всех приверженцев папы и все это раньше, чем будет установлен срок снятия отлучения. Именно этого-то Фридрих и желал больше всего, а упрямый папа связывал снятие отлучения с выполнением вышесказанных условий. 31 марта 1244 г. полномочные послы Раймунд, граф Тулузский, Петр де Винеис и Таддеус Суесскии клятвенно подтвердили в Латеране от имени их государя предварительные условия мира в присутствии императора Балдуина, сенаторов Анибала дельи Анибальди и Наполеона Орсини и римского народа. Этого так мало ожидали, что папа велел тотчас переписать договор и публично продавать в Латеране в виде летучих листков по шести денаров, что очень рассердило императора.

Мнение церкви и даже голос англичанина Матиаса Париса, летописца, не сочувствовавшего направлению тогдашнего папства, было таково, что император тотчас же нарушил этот договор. Но эти обвинения неосновательны. Со стороны Фридриха было большой ошибкой подчиниться условиям, которых он не мог выполнить не отказавшись от императорского достоинства. Когда он увидел, что папа лукаво старается уклониться от полного определения неясных статей, которые

должны были служить только основанием для формулы, вполне установляющей все частности тогда он приостановил исполнение договора, удерживая Церковную область в виде залога. Папа не интересовался серьезно заключением мира. У него была только одна мысль – преодолеть своего соперника с помощью собора, но собор нельзя было созвать в Италии. Главным препятствием для примирения продолжало быть отношение империи к Ломбардии, о которой в договоре неопределенно говорилось, что она подлежит амнистии. Фридрих не соглашался подчиниться условиям прелиминарного мира как окончательным, так как это значило бы безусловно сдаться на волю папы и ломбардцев. Он не хотел освободить ломбардских пленных прежде, чем города не присягнут ему в верности и не откажутся от Констанцского договора. Он требовал снятия с него отлучения, а папа не соглашался на это до тех пор, пока ему не будет возвращена до последней крепости вся Церковная область и пока ломбардский городской союз не будет включен в мирный договор.

Сам Рим давал ему повод к подозрению. Хотя император и заявил, что он предоставляет папе самому решить спор с римлянами, однако было известно, что он имел сношения с римскими гибеллинами, и ему ставили в вину тайное подстрекательство их. Он хотел стать твердой ногой в Риме и завладеть там франджипанским укреплением в Колизее. В апреле 1244 г., будучи в Аквапенденте, он убедил Латеранского пфальцграфа Генриха Франджипани и его сына Иакова уступить ему посредством обмена половину амфитеатра с построенным в нем дворцом. Но папа сейчас же признал этот договор ничтожным, потому что Франджипани получили их права на Колизей, заложенные ими римлянину Анибальдо, в ленное владение от церкви. В то же время он заставил префекта признать папскую инвеституру, так как император склонил и этого чиновника к получению назначения от него и таким образом, пытался снова обратить городскую префектуру в имперский лен, нарушая приобретенное для церкви Иннокентием III право назначения префектов. Папа требовал от Фридриха во всем полного отречения от имперских прав и возвращения к основал, установленным в Нейссе и Эгере. Как Иннокентий IV не доверял своему противнику, так и император относился к нему с такой же подозрительностью. Однако он сделал ему новые предложения и пригласил его на свидание в Нарни. Папа, по-видимому, соглашался; давно уже занятый своим хитрым планом, он назначил мая 10 новых кардиналов, чтобы усилить священную коллегию, и 7 июня уехал в укрепленную Чивита-Кастеллана. Отсюда он продолжал вести переговоры, назначив 9 июня своим уполномоченным портоского кардинала Оттона. Но тайно он посылал гонцов с настоятельными письмами к Филиппо Вичедомини, генуэзскому подесте. Девятнадцать дней пробыл он в Чивита-Кастеллана. Пока он обменивался здесь посланцами с императором, приплыл генуэзский флот в сопровождении трех

Фиески, родственников папы, и 27 июня бросил якорь у Чивита-Веккии. В Сутри, куда Иннокентий уехал в тот же день, он одновременно услыхал и о прибытии кораблей, и о приближении 300 всадников, посланных для того, чтобы его захватить. Последний слух был неоснователен и распространялся намеренно. Ночью 28 июня решено было бежать. Иннокентий IV опять превратился в графа Синибальдо, вооружился, сел на коня и в сопровождении нескольких верных людей, среди которых находился его биограф Николо де Курбио, и многих племянников, в том числе кардинала Вильгельма Фиески, поскакал, как рыцарь, по бездорожным полям и к утру достиг Чивита-Веккии и генуэзского флота. На другой день в порт прибыли еще пять кардиналов, которые не успели достаточно быстро поспеть за своим бойким повелителем. Другие семеро бежали переодетые по берегу в Геную. Трех других Иннокентий отпустил назад. Из них кардинала Стефана из С.-Мария в Трастевере он назначил своим викарием в Риме, Райнера – легатом в Тусции, Сполето и Марках, а Рихарда из С.-Анджело – ректором Кампаньи и Маритимы.

В день праздника верховного апостола, 29 июня, они вышли из Чивита-Веккии в море. В тот же день уполномоченные Фридриха, император Балдуин, граф Тулузский и верховные судьи Петр и Таддеус приняли в Чивита Кастеллана предложения курии и там же узнали о бегстве папы. Путешествие беглеца нарушалось бурями и страхом встречи с императорским адмиралом Ансальдо да Маре, который крейсировал в этих частях моря; сцена 3 мая могла бы повториться еще внушительнее, если бы случай привел его на встречу генуэзского флота. Пришлось искать защиты у острова Капрайи, возле Корсики; 4 июля по необходимости высадились в Порто-Венере, чтобы дать отдохнуть измученному папе, после чего украшенные флагами и пурпурными коврами корабли республики прибыли благополучно 7 июля в Генуэзскую гавань. Генуэзский народ под звон колоколов и пение торжественных хоров встретил своего соотечественника Фиески – папу, избежавшего сетей великого врага, а опьяненные радостью кардиналы, вступив на землю, возглашали стих псалмопевца: «Душа наша спаслась, как птица из сети птицелова; силок разорван, и мы свободны!»

2. Иннокентий созывает собор в Лионе, 1245 г. – Низложение императора. – Последствия этого приговора. – Воззвание Фридриха к государям Европы. – Контрманифест папы. – Настроение в Европе. – Чего хотел император. – Иннокентий IV решается на войну на жизнь или смерть против дома Гогенштауфенов

Бегство папы было мастерским ходом, благодаря которому действие великой драмы повернулось в его пользу. Оно выставило Фридриха гонителем, а Иннокентия мучеником, причем последний благодаря своему увенчанному счастьем мужеству явился и энергичным человеком. Оно произвело во всем мире глубокое впечатление и больше повредило престиж у Фридриха, чем это могло бы сделать большое проигранное сражение. Смущенный император послал графа Тулузского в Геную просить беглеца о возвращении и примирении. В длинном манифесте он изложил всему миру ход событий и описал переговоры, которые он вел с папой до момента его бегства: он видел себя вовлеченным в новую войну с церковью и в худшем положении, чем он был раньше. На месте Григория IX стал Иннокентий IV, т. е. на место горячего и страстного, но открытого и честного врага – недобросовестный и хитрый противник.

Папа пробыл три месяца в монастыре Св. Андрея близ Генуи, затем отправился во Францию, чтобы, подобно своим предшественникам, найти там себе приют. После многих затруднений он только 2 декабря достиг Лиона. Этот цветущий город, хотя и считавшийся подвластным империи, в действительности был независимой общиной и мог предоставить ему достаточную безопасность. Счастье дать у себя пристанище римской курии было, впрочем, сомнительно и дорого стоило. Иннокентий желал бы быть принятым в государстве какого-нибудь могущественного короля; но Англия и Арагон и даже Франция вежливо просили его избавить их от этой чести; поэтому он остался в Лионе. 3 января 1245 г. он созвал собор, на суд которого он не вызвал в законной форме императора.