История города Рима в Средние века
Шрифт:
Этой загадочной песне, в которой образы Венеры и Амура являются в обществе трех парок или Tria Fata, могла бы служить ответом следующая песня в честь Петра и Павла, тоже не поддающаяся переводу:
О Roma nobilis, orbis et domina,Cunctarum urbium excellentissima,Roseo martyrum sanguine rubea,Albis et virginum liliis Candida:Salutem dicimus tibi per omnia.Те benedicimus, salve per saecula.Petre, tu praepotens caelorum claviger,Vota praecantium exaudi jugiter!Cum bis sex tribuum sederis arbiter,Factus placabilis judica leniter,Teque precantibus nunc temporaliter rerto suffragia misericorditer!О Paule, suspice nostra peccaminalCujus philosophos vicit industria.Factus oeconomus in domo regiaDivini muneris appone fercula;Ut, quae repleverit te sapientia,Ipsa nos repleat tua per dogmata.Велизарий,
Разделенные на отряды, вероятно в 60 человек (симмории), они по очереди исполняли ночную сторожевую службу. Опасаясь измены, Велизарий должен был быть в высшей степени осторожен; поэтому два раза в месяц он менял сторожевые пункты на стенах и в те же сроки приказывал перековывать ключи от ворот. Военачальники должны были ночью делать обходы, окликать стражу по именам и об отсутствующих докладывать утром главнокомандующему. Для придания бодрости тем, кого одолевал сон, ночью должна была играть музыка; на постах же перед воротами, у рвов, ставились мавританские солдаты с их лохматыми собаками, помогавшими своим тонким чутьем острому слуху солдат.
4. Изгнание папы Сильверия. – Голод в Риме. – Человечность готов. – Витигес занимает римскую гавань. – Portus и Ostia. – Прибытие подкреплении в Рим. – Готы отбивают вылазку. – Нужда в Риме возрастает. – Окопы готов и гуннов
Велизарий имел основание заподозрить верность некоторых сенаторов, и потому никто не мог обвинить его в жестокости, когда он удалил из города и отправил в изгнание нескольких патрициев. Но отношение Велизария к Сильверию трудно объяснить существованием изменнических переговоров с готами, так как именно этот папа уговаривал римлян впустить Велизария в город. Прокопий касается этого печального события очень коротко и сдержанно: «Так как существовало подозрение, что Сильверий, верховный пастырь города, находится в заговоре с готами, то он немедленно был выслан в Элладу, и на его место был назначен другой епископ, по имени Вигилий». Но, согласно хронике пап, падение Сильверия было следствием интриг императрицы Феодоры, которая надеялась, что новый папа отменит постановления халкедонского собора и вернет сан осужденному константинопольскому патриарху Анфимию, на что Сильверий упорно не давал своего согласия. Достигнуть всего этого Феодора рассчитывала, пользуясь бедственным положением Рима; она вступила в переговоры с дьяконом Виталием, честолюбивым римлянином, принадлежавшим к одному из благороднейших родов и занимавшим в Константинополе место апокризиариуса, или наместника церкви, и послала к Велизарию письма, в которых требовала, чтобы Сильверий, под приличным предлогом был удален, а на престол Петра был возведен Вигилий.
Испытывая глубокий стыд, великий Велизарий повиновался велениям двух распутных женщин, всемогущей Феодоры и хитрой Антонины, своей собственной жены. Женщины эти, хотя и боялись и ненавидели друг друга, но были между собой в союзе, так как обе они были низкого происхождения и обе были одинаково необузданны. Подвергнуться гневу этих женщин у Велизария не хватило мужества и он, вопреки своему желанию, исполнил их волю. Антонина и Вигилий нашли ложных свидетелей, которые поклялись в том, что будто бы Сильверий писал Витигесу приди к Азинарским воротам, и я отдам в твои руки город и патриция. Хотя полководец не давал никакой веры этим обвинениям, тем не менее они возбудили в нем тревогу, как об этом, по наивности или из благоразумия, сообщает книга пап, и Велизарий приказал доставить к себе в дворец Пинчиев, где он жил во время осады, папу, который уже скрывался в церкви Св. Сабины на Авентине. Сопровождавшее папу духовенство было остановлено у первой и второй завесы, а Сильверий с Вигилием были введены во внутренний покой, где Велизарий сидел у ног Антонины, которая покоилась на ложе. Увидя Сильверия, Антонина, как искусная актриса, воскликнула; «Скажи, господин папа Сильверий, что сделали мы тебе и римлянам, что ты хочешь предать нас в руки готов?» И пока она осыпала папу упреками, к нему подошел Иоанн, субдьякон первого округа, снял паллиум с дрожавшего от страха папы и отвел его в спальню. Здесь с папы сняли его епископское облачение и надели на него монашескую одежду, после чего стоявшему в ожидании перед дворцом духовенству коротко было возвещено, что папа лишен своего сана и стал монахом. Перепуганное духовенство разбежалось. Затем, повинуясь велению греков, сенат и духовенство избрали папой Вигилия, Сильверий же еще ранее этого был сослан в Патару, в Ликии. Сильверий был насильственно удален Велизарием в марте 537 г., а Вигилий назначен папой, вероятно, 29 числа того же месяца. Это деспотическое вмешательство императорского генерала в дела церкви ясно показало римлянам, что владычество готов было легко, иго же византийцев тяжко и будет давить все тяжелее. Вигилий был римлянин благородного происхождения, сын консулара
Страшный голод господствовал во всей Италии и уже начал чувствоваться в Риме. Ввиду этого Велизарий изгнал из города всех тех, кем нельзя было воспользоваться для защиты стен. И все эти несчастные уходили из Рима, чтобы разбрестись по Кампанье, или садились на корабли в тибрской гавани и оттуда направлялись искать гостеприимства в Неаполе. Готы не трогали этих странников. За все время осады человечность готов внушала уважение к ним даже врагу, который ставит в особую заслугу готам то, что они ни разу не прикоснулись ни к базилике Петра, ни к базилике Св. Павла, хотя обе эти церкви были в их руках. Но все другие святыни в пределах города потерпели бедствия, связанные с войной. Папа Вигилий обвинял готский народ в том, что им были повреждены катакомбы и многие кладбища и разбиты мраморные надписи у Дамаза; сам же Вигилий во время осады был, по-видимому, благодетелем для народа.
Лишь один акт кровавой мести позволил себе Витигес: он послал в Равенну посла с приказанием умертвить тех сенаторов, которые находились там в качестве заложников. Наконец, чтобы теснее окружить Рим и совершенно прекратить доставку в него провианта Витигес занял Порто. Тибр изливается здесь в море двумя рукавами, образующими священный остров. Гавань Остия на левом берегу была занесена песком и обмелела еще в древности; поэтому император Клавдий устроил на правом берегу гавань, канал и устроил мол по направлению к морю. Это и было началом знаменитого PartusRoiuaiuts, или UrbisRomae. Это искусное сооружение расширил Траян, устроивший внутреннюю гавань шестиугольной формы и окруживший эту гавань великолепными зданиями. Кроме того, Траян выкопал еще новый канал, Fossa Trajana, который можно видеть еще и в настоящее время в правом рукаве Тибра, Fiumicino. Таким образом создался Порто как огромный портовый город и уже в первые века христианства в нем было учреждено епископство. В последнее время язычества и даже еще в середине V века римляне имели обыкновение толпами, с городским префектом или консулом во главе, отправляться на остров между Порто и Остией, приносить здесь жертву Кастору и Поллуксу и затем отдаваться веселью на вечно зеленой траве. Ни солнечный зной, ни суровая зима не губили цветов на этом острове; весной же на нем цвели розы и другие пахучие кусты, и римляне называли этот остров садом Венеры.
К сохранению гавани в целости прилагал заботы позднее еще Теодорих, возложивший заведывание гаванью на особого начальника. Даже во время Прокопия Порто все еще был большим городом, обнесенным стенами, тогда как древняя Остия на левом берегу реки была уже покинута и не имела стен, и хотя судоходны были тогда оба рукава реки, но корабли шли, направляясь в Порто. Из Рима, через Porta portuensis, параллельно реке, вела в гавань превосходная дорога, и по ней ходили быки, тащившие на канатах вверх по реке суда с хлебом из Сицилии и с восточными товарами.
Не встретив никакого сопротивления, Витигес занял Порто и разместил в нем 1000 воинов; таким образом, сообщение с морем было отрезано для римлян, и в их распоряжении для подвоза провианта оставался только трудный и ненадежный путь от Анциума.
Нравственное впечатление утраты сообщения с морем было, однако, ослаблено, когда двадцать дней спустя прибыло подкрепление из 1600 гунских и славонских всадников, давшее возможность тревожить неприятеля небольшими стычками, в которых сарматские стрелки превосходили своей ловкостью готских наездников, вооруженных только копьями. Эти небольшие успехи подняли дух осажденных: они потребовали общей вылазки против окопов врага, и Велизарий уступил их бурным настояниям. Большая часть войска должна была сделать вылазку из Пинчиевых и Саларских ворот; меньшая часть войска должна была выступить из Аврелиевых ворот в поле Нерона, чтоб удерживать готов со стороны Мильвийского моста; вылазка третьей части должна была совершиться через ворота Св. Панкратия. Однако готы, извещенные о вылазке перебежчиками, встретили греков в сомкнутом боевом порядке, имея в середине пехоту и на обоих флангах конницу. После битвы, длившейся много часов, мужество готов одержало полную победу: грекам не удалось ни овладеть Мильвийским мостом, что дало бы им возможность отрезать лагерь готов, лежавший по ту сторону реки, ни захватить окопы, которые были по эту сторону. Греки были отбиты отовсюду и спаслись только благодаря успешному действию метательных снарядов на башнях.
После этой неудачной вылазки римляне стали ограничиваться уже только небольшими стычками; готы же старались усилить господствовавший в городе голод, все теснее окружая город. В 50 стадиях от города, между Латинской и Аппиевой дорогами, готы заняли одно место, в котором благодаря двум перекрещивавшимся водопроводам возможно было устроить крепость. Арки водопроводов были заложены камнями и здесь поместилось укрепленным лагерем 7000 воинов, которые задерживали все, что могло быть доставлено со стороны Неаполя. После этого нужда в Риме достигла крайней степени; травы, росшей на валах, не хватало корма лошадей, и хлеб, сжатый ночью всадниками (уже наступило время летнего солнечного поворота), мог удовлетворить голод только богатых, да и то на очень короткое время. В пищу стали употребляться всякого рода животные; отвратительную колбасу, которую солдаты готовили из мяса павших мулов, сенаторы покупали на вес золота. Затем к голоду присоединилась еще лихорадка, зависевшая от времени года, и на улицах Рима, раскаленных от зноя, стали валяться и заражать воздух непогребенные трупы людей.