История государства Российского. Том 5. От Великого князя Дмитрия Иоанновича до Иоана III
Шрифт:
«Всякое даяние благо и всяк дар совершен, свыше исходяй от Отца светом. И мы прияли сей дар Небесный; и мы утешились оным, Епископы стран Российских, друзья и братья по Духу Святому, смиренный Архиепископ Полоцкий и Литовский, Феодосий, Епископ Исаакий Черниговский, Дионисий Луцкий, Герасим Владимирский, Севастиан Смоленский, Харитоний Хельмский, Евфимий Туровский. Видя запустение Церкви Киевской, главной в Руси, имея Пастыря только именем, а не делом, мы скорбели душою: ибо Митрополит Фотий презирал наше духовное стадо; не хотел ни править оным, ни видеть его; корыстовался единственно нашими церковными доходами и переносил в Москву древнюю утварь Киевских храмов. Бог милосердный подвигнул сердце Великого Князя Александра Витовта, Литовского и многих Русских земель Господаря: он изгнал Фотия и просил иного Митрополита от Царя и Патриарха; но ослепленные
Тщетно Фотий писал грамоты к Вельможам и народу южной России, опровергая незаконное посвящение Григория как дело одной мирской власти или иноверного мучителя, врага истинной Церкви: древняя единственная Митрополия наша разделилась оттоле на две, и Московские Первосвятители оставались только по имени Киевскими. Григорий Цамблак, муж ученый и книжный, замышляя для славы своей соединить Церковь Греческую с Латинскою, ездил для того с Литовскими Панами в Рим и в Константинополь, но возвратился без успеха и скончался в 1419 году, хвалимый в южной России за свое усердие к Вере и проклинаемый в Московской Соборной церкви как отступник. Он уставил торжествовать память Св. Параскевы Тарновской и написал ее житие вместе со многими Христианскими поучениями. Преемником его в Киевской Митрополии был Герасим, Смоленский Епископ, поставленный Константинопольским Патриархом в 1433 году.
Отвергая мнимую Василиеву грамоту о суде церковном, между памятниками его княжения нашли мы другую, гораздо несомнительнейшую, о суде гражданском. Она тем любопытнее, что со времен Ярослава Великого до XV века не встречалось нам ни в летописях, ни в архивах ничего относительного к древнему Российскому законодательству. Сия судная грамота писана к Двинским жителям, когда они в 1397 году признали себя подданными Государя Московского, и содержит следующее:
«Буде я, великий Князь, определю к вам в Наместники своего Боярина, или Двинского, то они должны поступать согласно с сим предписанием.
Ежели сделается убийство, то сыскать убийцу; ежели не найдут его, то волость платит Наместнику 10 рублей; за рану кровавую 30 белок, за синюю 15 белок; а преступник наказывается особенно.
Кто обесчестит Боярина словами или ударит, с того взыскивают Наместники пеню по чину или роду обиженного.
Буде драка случится в пиршестве и там же прекратится миром: то Наместникам и дворянам нет дела; а буде мир сделается уже после, то Наместник берет куницу шерстью.
Перепахав или перекосив межу на одном поле или на одном лугу, виновный дает барана, за перепаханную межу сельскую 30 белок, за Княжескую 120 белок; но его не вязать. – Вообще все судимые, дающие порук, остаются свободны. С человека
У кого найдется краденое, но кто сведет с себя татьбу и доищется вора: тому нет наказания. Вор же платит в первый раз цену украденного; за преступление вторичное наказывается тяжкою денежною пенею, а в третий раз виселицею. Тать во всяком случае должен быть заклеймен.
Уличенный в самосуде платит 4 рубля; а самосуд есть то, когда гражданин или земледелец, схватив татя, отпустит его за деньги, а Наместники о сем узнают.
Кто, будучи вызываем к суду, не явится, на того Наместники дают грамоту правую бессудную или обвинительную.
Господин, ударив холопа своего и нечаянно убив до смерти, не ответствует за то Наместникам. В тяжбах со всякого рубля Наместнику полтина. Обиженные Наместником приносят жалобу мне, Великому Князю. Я потребую его к ответу; и буде в срок не явится, то велю Приставу Княжескому поступить с ним как с виновным.
Двинские купцы не должны быть судимы ни в Устюге, ни в Вологде, ни в Костроме. Если будут обличены в татьбе, то представить их ко мне, Великому Князю, и ждать моего суда или жаловаться на них Двинским моим Наместникам.
Двиняне торгуют без пошлины, во всех областях Великого Княжения, платя единственно Устюжским и Вологодским Наместникам две меры соли с ладии, а с воза две белки» и проч. Далее определяется платеж Дворянам или судейским Отрокам (как они в древней Русской Правде именуются) за труд и переезды.
Сии законы уже не сходствуют с Уставом Ярослава Великого, определяя смертную казнь за воровство, наказываемое у нас в старину одною денежною пенею. – Под именем белок, упоминаемых здесь в означении цен, должно разуметь не древние векши, или кожаную монету, а действительные бельи шкуры, так же, как в другом месте сей грамоты сказано, что Наместник за драку берет куницу шерстью: следственно, кунью шкуру. Нет вероятности, чтобы виновный за кровавую рану и за перепахание межи платил только 30 векшей, сумму ничтожную по цене древних кожаных денег. Впрочем, сии деньги, или куны, тогда еще ходили в Двинской земле: ибо Новогородское Правительство отменило их уже в 1410 году, заменив оные медными грошами Литовскими и Шведскими Оршугами, а в 1420 году серебряною монетою, подобною Московской и другим Российским, продав медную Немцам. То же сделали и Псковитяне; и с сего времени во всей России начала ходить собственная монета серебряная. Куны наконец столь унизились в цене, что в 1407 году Псковитяне давали ими 15 гривен за полтину серебра.
В прибавление к Истории Василия Димитриевича сообщим следующие известия:
В его княжение Россияне начали счислять годы мироздания с Сентября месяца, оставив древнее летосчисление с Марта. Вероятно, что Митрополит Киприан первый ввел сию новость, подражая тогдашним Грекам.
Уже при Димитрии Донском некоторые знаменитые граждане именовались по родам и фамилиям, вместо прозвищ, коими различались прежде люди одного имени и отчества: при Василии сие обыкновение утвердилось, и древние Славянские имена вышли из употребления.
В сие время Москва славилась иконописцами, Симеоном Черным, старцем Прохором, Городецким жителем Даниилом и Монахом Андреем Рублевым, столь знаменитым, что иконы его в течение ста пятидесяти лет служили образцом для всех иных живописцев. В 1405 году он расписал церковь Св. Благовещения на Дворе Великокняжеском, а в 1408 соборную Св. Богоматери в Владимире, первую вместе с Греком Феофаном и с Прохором, а вторую с Даниилом. – И в литейном художестве Москва имела искусных мастеров: один из них (в 1420 году) научил Псковского гражданина Феодора лить свинцовые доски для кровли церковной: за что Псковитяне дали ему 46 рублей. Дерптские Немцы, скрывая от Россиян все успехи полезных художеств, никак не хотели присылать к ним своих мастеров.
В 1404 году Монах Афонской горы, именем Лазарь, родом Сербин, сделал в Москве первые боевые часы, которые были поставлены на Великокняжеском дворе, за церковию Благовещения, и стоили более полутораста рублей, то есть около тридцати фунтов серебра. Народ удивлялся сему произведению искусства как чуду.
В 1394 году Великий Князь, желая более укрепить столицу, велел копать ров от Кучкова поля, или нынешних Стретенских ворот, до Москвы-реки, глубиною в человека, а шириною в сажень. Для сего, к неудовольствию граждан, надлежало разметать многие домы: ибо ров шел сквозь улицы и дворы. Следственно, Москва была тогда уже обширнее нынешнего Белого города.