История Христианской Церкви. Том III. Никейское и посленикейское христианство От Константина Великого до Григория Великого 311 — 590 г. по Р. Х.

Шафф Филип

Все они, конечно же, очень преувеличивают в духе выродившейся греческой риторики. Афанасий не был свободен от ошибок своего века. Но в целом он — один из чистейших, самых впечатляющих и самых уважаемых служителей в истории церкви, и сегодня этого суждения придерживаются практически все [1933] .

Это был богословский и церковный характер, каких мало, в великолепном древнем значении слова. Он был цельный человек, защитник одной идеи, и в этом отношении односторонний, но односторонний в лучшем смысле — как можно сказать о большинстве великих людей, охваченных одной могущественной и емкой мыслью и подчиняющих ей все остальное. Так Павел жил и трудился ради Христа распятого, Григорий VII — ради римской иерархии, Лютер — ради учения об оправдании верой, Кальвин — ради идеи о всевышней благодати Божьей. Страстью и жизненным делом Афанасия была защита Божественности Христа, которую он справедливо полагал краеугольным камнем здания христианской веры и без которой он не мог представить себе искупления. Ради этой истины он тратил все свое время и силы; ради этого он страдал от низложения и двадцать лет провел в ссылке; ради этого он в любой момент был рад пролить свою кровь. За то, что он защищал эту истину, его сильно ненавидели, сильно любили, всегда уважали или боялись. В непоколебимом убеждении, что вверенные Богом права и защита Божья на его стороне, он

никогда не взывал к светским властям по внутрицерковным вопросам и не превращался в имперского придворного, как часто делали его антагонисты.

1933

Историк–рационалист Хенке (Henke, Geschichte der christl. Kirche,5 ^thed. 1818, i, p. 212) действительно называет его «высокомерным и твердолобым», «зачинщиком многих ссор и причиной несчастья многих тысяч людей». Но век рационалистического принижения истории, слава Богу, миновал. Совсем другого мнения придерживается Гиббон, который презирает веру Афанасия, но не может не выразить восхищение им самим. В гл. 21 своего знаменитого труда он говорит: «Редко когда мы имеем возможность наблюдать, в активной или творческой жизни, чтобы один ум, неумолимо преследующий одну цель, произвел такое влияние и преодолел столько препятствий. Бессмертное имя Афанасия уже никогда не отделить от католического учения о Троице, защите которого он посвятил каждый момент жизни и все свои способности… Среди бури гонений архиепископ Александрии терпеливо трудился и ревностно вступал в борьбу, не думая о своей безопасности. Хотя его ум и был тронут заразой фанатизма, Афанасий был выше по характеру и способностям, чем выродившиеся сыновья Константина, и больше пригоден для управления великой монархией». Доктор Баур так характеризует Афанасия (Vorlesungen uber die Dogmengeschichte,vol. i, ii, p. 41): «Его талант к теоретическим богословским исследованиям, в которых он умел овладевать, четко и ясно, самой сутью догмы, был так же велик, как и его умение возглавлять партию и вести богословские споры… Преданность, с которой он защищал дело ортодоксии, и важность догмы, которая была темой спора, сделали его имя одним из самых уважаемых в церкви. В современную эпоху его чаще всего обвиняют в любви к богословским спорам, но современные специалисты по истории церкви и вероучения все более и более единодушно соглашаются с тем, что его рвение в защите христианской истины было чисто, а постижение последней — глубоко. О чистоте его характера свидетельствует и то, что его паства в Александрии была нежно привязана к нему до конца». А. Де Брольи (L''eglise et Vempire romain au IV ^e si`ecle,vol. ii, p. 25) находит основную особенность ума Афанасия в «редкой смеси прямоты чувства и тонкости рассуждения. В самом сложном споре от него ничего не ускользало и его ничто не ослепляло. Он замечал все нюансы мысли своего соперника, проникал во все ее изгибы, но никогда не терял из вида основную идею и смысл спора… Сочетая в себе качества двух школ, он спорил как грек и делал четкие выводы как латинянин. Это оригинальное сочетание, подчеркнутое неукротимой твердостью характера, до сих пор составляет несравненную заслугу, которую мы, глядя издали, прекрасно можем оценить в его произведениях». Виллемен считает Афанасия величайшим человеком в период между апостолами и Григорием VII и говорит о нем: «Его жизнь, его борьба, его гений больше способствовали величию христианства, чем все могущество Константина… Афанасий ищет победы, а не мученичества. Глава партии, опытный генерал, который чувствует, что нужен подчиненным, Афанасий рискует только ради успеха, сражается только чтобы победить, иногда удаляется, чтобы вновь появиться в ликовании народного триумфа» (Tableau de l''eloquence chr'etienne au IV <sup>e</sup> si`ecle,p. 92).

Он непоколебимо стоял против ариан, потому что верил: они угрожают самой сути христианства, и позволял себе самые решительные и самые презрительные термины. Он называет их политеистами, атеистами, иудеями, фарисеями, саддукеями, иродианами, лазутчиками, худшими гонителями, чем язычники, лжецами, псами, волками, антихристами и бесами. Но он ограничивался духовным оружием и никогда, в отличие от его преемника Кирилла сто лет спустя, не рекомендовал и не использовал силовые методы. Он страдал от гонений, но не преследовал других; он держался той истины, что ортодоксия должна распространять веру убеждением, а не насаждать ее силой.

К несущественным заблуждениям добрых людей, таких как Маркелл Анкирский, он относился терпимо. Об Оригене он говорит с уважением и с благодарностью за его служение, в то время как Епифаний и даже Иероним получали удовольствие от попыток чернить его память и жечь его кости. К сомнениям в ортодоксии Василия, с которым, кстати, он лично никогда не был знаком, он не прислушивался, но считал его либеральность достойной оправдания снисходительностью к слабым. Когда он был вынужден писать против Аполлинария, которого уважал и любил, он ограничился опровержением его заблуждения, не упоминая его имени. Его больше беспокоили богословские идеи, чем слова и формулы. Он не доходил до упрямой настойчивости даже в отношении богословского шибболета, homoousios,поскольку главным для него была великая истина о сущностной и вечной Божественности Христа. Во время своего последнего появления на публике как председателя Александрийского собора в 362 г. он выступал посредником и примирителем спорящих партий, которые, несмотря на разногласия в использовании слов ousiaи hypostasis,были едины в своей вере.

Ни один из восточных отцов церкви не пользовался на Западе таким уважением, как Афанасий. Этому способствовали его личное пребывание в Риме и Трире, а также его знание латинского языка. Он перенес на Запад монашество. Но больше всего на его западную репутацию повлияла защита им фундаментальных учений христианской веры. Под его именем был повсеместно принят в Латинской церкви Symbolum Quicunque,гораздо более позднего и, вероятно, французского происхождения, который до сих пор продолжает активно использоваться. Его имя неразрывно связано с конфликтами и триумфом учения о святой Троице.

Как автора, Афанасия отличают богословская глубина и проницательность, диалектические навыки, а иногда — пылкое красноречие. Он являет интеллектуальное превосходство над своими оппонентами и действует как настоящий malleus haereticorum.Он преследует еретиков повсюду, опровергает их доводы и софизмы, но никогда не теряет из вида основной темы спора, к которой все время возвращается с новой силой. Его взгляды отличаются строгой логической последовательностью, но бурная жизнь помешала ему создать большой систематический труд. Почти все его произведения написаны по случаю,

в связи с определенными обстоятельствами, а многие — поспешно, в изгнании.

Произведения Афанасия можно подразделить следующим образом.

1. Апологетическиеработы в защиту христианства. Среди них — два способных и полных энтузиазма труда его юности (составлены до 325 г.): «Речь против греков» и «О воплощении Божественного Слова» [1934] ; уже тогда он посвящал свои труды центральной идее христианской религии.

2. Догматическиеи полемическиетруды в защиту никейской веры; в то же время они очень важны для изучения историиарианских споров. Из них следующие направлены против арианства: «Энциклика всем епископам» (написано в 341 г.); «О постановлениях Никейского собора» (352); «О мнении Дионисия Александрийского» (352); «Послание к епископам Египта и Ливии» (356); четыре «Речи против ариан» (358); «Послание к Серапиону на смерть Ария» (358 или 359); «История ариан для монахов» (между 358 и 360). К ним можно добавить четыре послания к Серапиону о Божественности Святого Духа (358) и две книги «Против Аполлинария», в защиту полноты человечности Христа (379).

1934

ката (или Contra Gentes),и Перс в первом томе, part 1, бенедиктинского издания, pp. 1–97. Последний трактат (De incarnatione Verbi Dei)против неверующих не следует путать с трактатом, написанным намного позже (364), который некоторые считают не принадлежащим перу Афанасия, De incarnations Dei Verbi et contra Arianos,tom. i, pars ii, pp. 871–890.

3. Труды в личную защиту: «Апология против ариан» (350); «Апология для Констанция» (356); «Апология о побеге» ( De fuga _y 357 или 358); несколько посланий.

4. Экзегетическиетруды; особенно комментарий к Псалтири, где он повсюду находит символы и пророчества о Христе и церкви, согласно экстравагантному аллегорическому методу александрийской школы; также синопсис или компендиум Библии. Но в подлинности этих, не таких ценных, трудов многие сомневаются [1935] .

1935

См. доводы обеих сторон в Opera,tom. ii, p. 1004 sqq.; tom. iii, p. 124 sqq.

5. Аскетическиеи практическиетруды. Главный среди них — «Жизнь святого Антония», составленный около 365 г. или, во всяком случае, после смерти Антония [1936] , и его «Послания о праздниках», которые стали известны только недавно [1937] . Послания позволяют нам увидеть его личную верность как епископа и проливают также свет на многие из его учений и на состояние церкви его времени. В этих посланиях Афанасий, по александрийскому обычаю, ежегодно, в Богоявление, объявляет клиру и собранию Египта дату следующей Пасхи, делает свои комментарии на места Писания и увещевания. Эти послания читались в церквях на Пасху, особенно в вербное воскресенье. Так как Афанасий был епископом сорок пять лет, то, должно быть, он и написал ровно столько же этих посланий (если ему не помешали бегство или болезнь). Послания были написаны на греческом, но вскоре переведены на сирийский и столетиями лежали похороненными под слоем пыли в одном нитрийском монастыре, пока усилия протестантских исследователей не позволили им снова явиться на свет.

1936

Opera,tom. ii (tom. i, pars, ii), pp. 785–866. См. выше, §35.

1937

См. издания: Cureton, Larsow, Angelo Mai.

§164. Василии Великий

I. S. B asiliusCaes. Cappad. archiepisc: Opera omnia quae exstant vel quae ejus nomine circum-feruntur,Gr. et Lat. ed. Jul. Gamier, пресвитер и монах бенедиктинского ордена. Paris, 1721 - '30. 3 vols. fol. Eadem ed. Parisina altera, emendata et aucta a Lud. de Sinner, Par. (Gaume Fratres), 1839, 8 tomi in 6 partes (изящное и удобное издание). Репринт также в Migne, Par., 1857, in 4 vols. (Patrol. Gr.,tom xxix, xxxii). Первое издание святого Василия выпустили Эразм и Froben, Basle, 1532. См. также Opera Bas. dogmatica selectaв Thilo, Bibl. Patr. Gr. dogm.,vol. ii. Lips., 1854 (под руководством J. D. H. Goldhorn, содержит lib. iii, adversus Eunomium, и lib. i, de Spiritu Sancto).

II. Древние рассказы и описания Василия в погребальных речах и восхвалениях Григория Назианзина (Oratioxliii), Григория Нисского, Амфилохия, Ефрема Сирина. Garnier: Vita S. Basilii,в издании его Opera,tom. iii, pp. xxxviii-ccliv (в новом парижском издании 1839; или tom. i репринта Migne). См. также Vitaeв Acta Sanctorum, sub Jan. 14: Hermant, Tillemont (tom. ix), Fabricius (Bibl., tom. ix), Cave, Pfeiffer, Schr"ockh(part xiii, pp. 8–220), B"ohringer, W. Klose (Basilius der Grosse,Stralsund, 1835), Fialon ('Etude historique et litt'eraire sur S. Basile,Par., 1866). D"orgens: Der heil. Basilius und die class. Studien.Leipz., 1857. Eug. Fialon. 'Etude historique et literaire sur S. Basile, suivie de Vhexaemeron.Paris, 1861. G. B. Sievers: Leben des Libanios.Berl., 1868 (p. 294 sqq.). B"ohringer: Die drei Kappadozier oder die trinitarischen Epigonen(Василий, Григорий Нисский и Григорий Назианзин), в Kirchengesch, in Biograph.,new ed. Bd. vii and viii, 1875. Weiss: Die drei grossen Kappadozier als Exegeten.Braunsberg, 1872. R. Travers Smith: St. Basil the Great.London, 1879. (Soc. for Promoting Christian Knowledge), 232 p. Scholl: Des heil. Basil Lehre von der Gnade.Freib., 1881. W. Moller, в Herzog ², ii, 116–121. E. Venables, в Smith and Wace, i, 282–297. Farrar: Lives of the Fathers,1889. Vol. ii, 1–55.