История и философия науки: учебное пособие
Шрифт:
Кант пытался разрешить эти споры и противоречия, вводя понятия «вещи в себе», «явления» и развивая учение об априорных формах чувственности (пространства и времени) и мышления (категории) в качестве источников синтетических утверждений в естественных науках. Предложенное им решение смещало проблему, лежащую в основании спора между рационализмом и эмпиризмом, в мир «вещей в себе». Знаменитая «Критика чистого разума» и последующие «критики» Канта дали мощный импульс развитию философии и гуманитарных наук. Что же касается осмысления естественных наук, то здесь под флагом борьбы с метафизикой в середине XIX в. произошло возвращение к докантовскому периоду, к философии XVIII в. Тому был ряд причин.
В сфере философии немецкая классическая философия подвела некоторый итог развития метафизики нового времени, показав,
Общей чертой позитивизма (как первого, так и более поздних) было стремление решить характерные для философской (метафизической) теории познания проблемы, опираясь на естественно-научный разум, противопоставляемый метафизике и сближаемый с обыденным разумом. Согласно родоначальнику позитивизма О. Конту, наука представляет собой систематическое расширение простого здравого смысла на все действительно доступные умозрения, простое методическое продолжение всеобщей мудрости. При этом одним из средств исключения метафизических аспектов было утверждение, что цель познания состоит в описании явлений, а не в поиске метафизических сущностей.
Поставленную Юмом проблему Конт обходил, утверждая, что ни наука, ни философия не могут и не должны ставить вопрос о причине явлений, а только о том, «как» они происходят. Наука, по Конту, познает не сущности, а лишь феномены. Конт провозглашает, что наш ум отныне отказывается от абсолютных исследований и сосредоточивает свои усилия в области действительного наблюдения, что всякое предложение, которое недоступно точному превращению в простое изъяснение частного или общего факта, не может представлять никакого реального и понятного смысла, и основной переворот, характеризующий состояние возмужалости нашего ума, по сути, заключается
в повсеместной замене недоступного определения причин простым исследованием законов, т. е. постоянных отношений, существующих между наблюдаемыми явлениями. Конт утверждал, что мы можем действительно знать только различные взаимные связи, не будучи никогда в состоянии проникнуть в тайну их образования, и что наши положительные исследования во всех областях должны ограничиваться систематической оценкой того, что есть, отказываясь открывать первопричину и конечное назначение.
В отличие от механицизма Лапласа первый позитивизм в этом стремлении опирался не на ньютоновскую механику, а на эволюционизм (сливавшийся с историзмом), который в конце XVIII – начале XIX в. отражал умонастроение представителей науки Старого Света, апофеозом которого было учение Ч. Дарвина. При этом центр интереса представителей первого позитивизма находился не в природе, а в обществе, но образцом науки были физика и учение Дарвина. Интерес Конта – глобальная история человеческого общества, в которой «общественное развитие» отождествлялось с прогрессом человеческого разума, а история понималась как закономерно развивающийся процесс. Цель Конта была в построении «социальной физики», основной характер позитивной философии выражался в признании всех явлений, подчиненных неизменным естественным законам, открытие и сведение которых до минимума и составляло цель усилий.
Из эволюционизма Конта вытекал линейный принцип классификации наук, в основе которого были возрастающая сложность и убывающая общность и который привел к иерархически организованной последовательности: математика – астрономия – механика – физика – химия – физиология – социология (последняя наиболее интересовала Конта).
В отличие от Конта Г. Спенсер и Дж. Милль не обходили, а исходили из взглядов Юма. Поэтому они вынуждены были решать поставленную им проблему неспособности эмпирической индукции приводить к законам науки. Милль пытался решить эту проблему, совершенствуя логическую сторону метода индукции, который
Любая наука для него состояла из некоторых данных и заключений, выведенных на основании данных, из доказательств и из того, что они доказывают. Все, что известно о предмете, становится наукой только тогда, когда вступает в ряд других истин, где отношения между общими принципами и частностями вполне понятны и где можно признать каждую отдельную истину за проявление действий более общих законов. При этом начало всякого исследования состояло в собирании непроанализированных фактов и накоплении обобщений, непроизвольно являвшихся естественной восприимчивостью. Но платой за последовательный эмпиризм было замыкание в рамках экстенсивного накопления знаний относительно единичных случаев. Индуктивное умозаключение, – утверждал Милль, – это всегда в конце концов умозаключение от частного к частному. Согласно результатам исследования Б. Грязноватакая индукция не порождала качественно нового знания, она только позволяла применять его в новых ситуациях.
Спенсер, стремившийся к разъяснению явлений жизни, психики и общества в терминах материи и движения, охватывающему все изменения (начиная с тех, которые медленно преобразуют структуру нашей галактики, и кончая теми, которые составляют процесс химического разложения), решал юмовскую проблему натуралистически, на основе биологической наследственности. «Врожденные» истины (но имеющие не метафизическое, как у Декарта, а эмпирическое происхождение) – основа любого научного знания; они обладают свойствами всеобщности и необходимости.
Применяя к развитию науки, состоящему в накоплении знаний, свою эволюционную теорию, которая опиралась на представления о всеобщей эволюции, основанной на механистической интерпретации эмбриологии К. Бэра, геологической концепции Ч. Лайеля, физического закона сохранения и превращения энергии, учения Ч. Дарвина, Спенсер считал, что знания (как и биологические признаки особи) наследуются биологическим путем. Теория эволюции и наследования благоприобретенных признаков была для Спенсера средством примирения эмпиризма и априоризма. Он считал, что прямо или косвенно все общие истины индуктивны, т. е. они или сами возникали в результате сопоставления фактов, или выводились из истин: эмпирическим путем полученные истины впоследствии наследуются и становятся «рожденными». Соответственно, наука отождествляется им с обыденным знанием, и в его «Генезисе науки» рассматривались различия не между обыденным знанием и научным, а между последовательными фазисами самой науки или самого знания. Наука для Спенсера – «средство приспособления человека к среде», это способ достигать блага и избегать вреда.
В отличие от Конта, считавшего науку, научные знания главным стимулом развития общества, Спенсер видел стимулы действия людей, а следовательно, и развития общества в их чувствах, а не в разуме. По Спенсеру, мир управляется и изменяется через чувства, во всех случаях поведение определяется не знанием, а чувством.
Второй позитивизм был теснейшим образом связан с осмыслением естественных наук, с происходившей в физике «антиньютонианской» революцией. Виднейшими и типичными представителями второго позитивизма были Э. Мах и А. Пуанкаре – крупнейшие ученые и виднейшие участники революционной эпохи конца XIX – начала XX в. Суть «антиньютонианского» переворота ярко сумел передать современник и поклонник Э. Маха В. Оствальд. По его выражению, каждый научно мыслящий человек, от математика до практикующего врача, на вопрос, как он представляет себе мир в самом себе, скажет, что вещи состоят из движущихся атомов, и эти атомы вместе с действующими между ними силами – конечные реальности всех явлений, и что физический мир может быть понят не иначе как путем сведения его на «механику атомов»; материя и движение являются конечными понятиями, к которым должно быть приведено все разнообразие явлений природы. В. Оствальд о господствующем, с его точки зрения, и критикуемом им взгляде, который он называет научным материализмом, говорит: чтобы разобраться в бесконечно сложном мире явлений, мы подбираем сходное к сходному и ищем единое в многообразии, – идя от «перечня» к «системе», от «системы» к «закону природы», а от него к «общему понятию». Появление электродинамики нанесло мощный удар по механицизму, и он резко потерял популярность в последней четверти XIX в.