История инквизиции. том 2
Шрифт:
Участь населения Лангедока при подобной переменной политике была ужасна. Каркассонский инквизитор, Николай д'Аббевиль, человек непреклонной суровости, начал с 1298 г. применять свою неограниченную власть. Помощником был у него Фульк де С.-Жорж, приор монастыря в Альби; фактически он имел еще второго помощника – епископа Бернара де Кастанэ, который любил играть роль инквизитора. К своему усердию они присоединяли еще фанатизм и алчность, так как епископы Альби по особому соглашению с Людовиком Святым получали половину из конфискаций. В течение нескольких лет до этого в Каркассоне не было инквизиции; действия ее возобновились, когда между папой и королем состоялось перемирие. Граждане послали к Бонифацию VIII депутацию с Эмериком Кастелем во главе и со многими францисканцами среди ее членов. Бонифаций выслушал их жалобы и согласился послать епископа Виченцы с поручением произвести расследование и донести ему; но папский представитель потребовал десять тысяч флоринов для начала дела. Однако Эмерик отказался платить. Бонифаций, узнав об этом отказе, вскричал: «Мы знаем, откуда набрались они храбрости; но, клянусь Богом, все короли христианского мира не спасут от костра
Дело было проиграно. Большинство граждан чувствовало страшное нравственное утомление от тяготевшего почти на всем населении отлучения от Церкви. Благосостояние города падало. Бесполезность всякого сопротивления была очевидна, и городским должностным лицам в присутствии епископов Альби и Безье, тулузского инквизитора, королевских чиновников, различных аббатов и многих знатных людей инквизитор Николай д'Аббевиль изложил условия, на которых он соглашался снять отлучение. Люди, явно исповедовавшие ересь или признанные еретиками на основании улик, должны были подвергнуться законной каре; на остальных же будут наложены духовные наказания по усмотрению епископов и аббата из Фонфруа; они не подвергнутся ни конфискации имущества, ни телесному, ни унизительному наказанию. Население просило сорок восемь часов для размышления и на другой уже день отказалось принять эти условия. Прошло шесть месяцев, и положение граждан делалось с каждым днем все хуже. 8 октября консулы просили от имени города отпущения грехов. Епитимья, наложенная на город, состояла в обязательстве выстроить часовню в честь Св. Людовика; часовня была выстроена в 1300 г. и обошлась в девяносто турских ливров. Консулы от имени города тайно отреклись от ереси. На двенадцать наиболее виновных граждан были наложены духовные наказания; это были четыре бывших консула, четыре советника, два адвоката и два нотариуса. Участь этих несчастных была очень тяжела. Например, один из виновников беспорядков, Гильем Гаррик, только после двадцатидвухлетнего заключения в каркассонской тюрьме в 1321 г. предстал перед судом. Принимая во внимание продолжительное предварительное заключение, ему предоставили выбор между крестовым походом и изгнанием. Несколько лет спустя текст соглашения консула и инквизиции попал в руки Бернара Делисье, установившего, что консулы принесли от имени всего города признание в том, что город оказывал помощь явным еретикам; консулы от имени всех граждан отреклись от ереси, и таким образом все граждане лишались права на занятие общественных должностей, а в случае новых беспорядков становились еретиками-рецидивистами. Это открытие вызвало в городе такое брожение, что инквизитор Жофруа д'Абли был вынужден 10 августа 1303 г. торжественно объявить, что он совершенно не думает воспользоваться этим оружием против граждан. Тем не менее, когда в 1305 г. прибыл в Каркассон король Филипп, соглашение было объявлено незаконным; сенешаль, устраненный от должности за то, что приложил свою печать под этим актом, сознался, что получил за это от Николая д'Аббевиля тысячу турских ливров.
В 1299 г. собор в Безье заявил, что в стране снова появились совершенные еретики, и приказывал тщательно разыскивать их. В Альби, между тем, епископ Бернар по обыкновению находился в неладах со своей паствой. Он призвал на помощь себе Николая д'Аббевиля и Бертрана де Клермона. В конце 1299 г. в городе были арестованы двадцать пять наиболее богатых и уважаемых граждан, которые стояли выше всякого подозрения в ереси, усердно посещали обедню и строго соблюдали все религиозные обряды. Дело было разобрано с необыкновенной быстротой. Видя, как эти люди, сперва отрицавшие свою связь с еретиками, были вынуждены сознаться и назвать своих единоверцев, современники полагали, что широко была применена пытка. Отречение от ереси спасало несчастных от костра, но все они были приговорены к пожизненному заключению в тюрьме в оковах. Много других осталось в тюрьме на неопределенное время в ожидании суда.
Преследования в Альби вызвали всеобщий ужас. Жертвы инквизиции все без исключения пользовались репутацией добрых католиков. Только их богатство обратило на них внимание преследователей. Все были убеждены, что инквизиторы не остановятся ни перед чем, если можно угрозами или пыткой вырвать показания против богатых граждан. Говорили даже, что списки инквизиции основаны на вымышленных показаниях. Несколько лет перед этим (в 1286 г.) доминиканец Жан Мартин попросил нарбоннского архиепископа рассмотреть списки и положить конец этой несправедливости. Следствие установило, что списки действительно были подложны; особенно много было неправильно включено в них покойников. Брат Мартин настаивал, чтобы епископ уничтожил все списки и отстранил инквизиторов от их обязанностей. Архиепископ написал в этом духе в Рим, а в ожидании ответа секвестровал некоторые книги. Во время этой бури каркассонский и тулузский инквизиторы, Николай д'Аббевиль и Петр де Мульсеон, видя, что их легко могут уличить в подлоге, захватив с собой списки, удалились в безопасное убежище в Пруйль. Здесь они принялись переписывать протоколы, опуская внесенные ими компрометирующие их ложные показания, которые они ловко вклеили в крышки переплетов старых фолиантов, т. е. скрыли их до поры до времени, а не уничтожили.
В 1300 г. инквизиция возбудила дело против умершего в 1278 г. отца именитого гражданина Каркассона Эмерика Кастеля – Кастеля Фабри, богача, известного своим благочестием и благотворительностью. В защиту памяти покойного выступили местные францисканцы и поручили это своему лектору Бернару Делисье. Дело Кастеля Фабри вызвало конфликт между инквизицией и лектором каркассонских францисканцев. Бернар Делисье был человек не заурядный. Принятый в орден в 1288 г., он был назначен лектором, т. е. профессором, что свидетельствует о том, как высоко ценили его знания, так как нищенствующие монахи весьма внимательно относились к выбору лиц, которым поручали эти должности. Его влияние на всех, с кем он общался, было велико; он был стоек в своих религиозных убеждениях; он не требовал
Удар, нанесенный мнимым еретикам Альби в декабре 1299 г. и в первых месяцах; 1300 г., не мог пройти незамеченным. В 1301 г. Филипп послал в Лангедок двух своих чиновников, облеченных неограниченной властью, для расследования злоупотреблений инквизиции: Жана де Пекиньи, известного своей честностью и рассудительностью, и Ричарда Непвё.
Чиновники основались в Тулузе, где Фульк де С.-Жорж был инквизитором до 29 сентября 1300 г. В короткое время они собрали против него большое число свидетельских показаний; его обвиняли не только в том, что он пыткою вымогал деньги у невинных, но и что подвергал аресту женщин, добродетель которых сломить другим путем ему не удавалось.
Несколько граждан согласились нотариальным актом преследовать епископа Альби и Николая д'Аббевиля перед королевским судом. Следствием этого процесса было секвестирование имущества епископа и огромный штраф в двадцать тысяч ливров в пользу короля.
Чиновники пригласили к себе в помощь Бернара Делисье, который посоветовал Пекиньи оставить инквизицию в покое, так как опыт показал ему, что против нее ничего нельзя сделать. Однако он согласился, по совету Пекиньи, сопровождать депутацию, посланную жителями Альби к королю просить его вмешательства. Бернар настоятельно просил короля начать следствие, на время которого инквизиторы были бы устранены от должности или доминиканцы до окончательного решения Св. Престола не назначались бы инквизиторами. Королевская комиссия выслушала Пекиньи и инквизитора Фулька и вынесла благоприятное для Пекиньи заключение. Король отрешил инквизитора от должности и 8 декабря 1301 г. написал епископу, тулузскому инквизитору и сенешалям Тулузы и Альби, что крики и мольбы подданных убедили его в справедливости обвинений, возводимых на Фулька. Этот инквизитор давил население лихоимством и притеснениями; он открывал свое судопроизводство жестокими пытками; если это не давало желательных результатов, то он подкупал свидетелей и склонял их к ложной присяге; его поступки посеяли повсюду такой страх, что можно было ожидать восстания, если не принять немедленно мер к устранению этих злоупотреблений. Филипп не удовлетворился тем, что избавился от Фулька. Он передал королевскую тюрьму, построенную в Тулузе для инквизиции, под наблюдение лица, выбранного совместно епископом и инквизитором; в случае несогласия между ними назначение делал сенешаль. Инквизитор лишался права арестовывать по своему произволу; он должен был посоветоваться с епископом; если они не приходили к соглашению, то вопрос решался по большинству голосов собранием из представителей епископии и францисканских и доминиканских монастырей. Только один сенешаль мог произвести арест. Освобождение от ареста под залог должно было решаться в том же порядки, как и аресты. «Мы не можем перенести,- писал король,- чтобы жизнь наших подданных, зависела от усмотрения одного человека, который, если даже им не руководит алчность, может быть недостаточно осведомленным». На время инквизиция была парализована: аресты, происходившие раньше почти ежедневно, прекратились. В течение 1302 г. эти постановления были внесены в Собрание Указов. Король пытался восстановить епископскую власть, узурпированную инквизиторами.
Но для Альби этот указ принес мало пользы, так как в нем епископ действовал в качестве инквизитора. Граждане Альби еще томились в тюрьме каркассонской инквизиции. К королю была послана многочисленная депутация, сопровождаемая двумя францисканцами, а также Бернар Делисье. Филипп обещал депутации в скором будущем лично прибыть в Лангедок для приведения дел в порядок.
Но это не могло успокоить население. Не было оно успокоено и отрешением от должности Николая д'Аббевиля, так как преемником его в Каркассоне стал Жофруа д'Абли, отличавшийся не меньшей жестокостью. Новый инквизитор привез с собою королевские грамоты, помеченные 1 января 1303 г.; в этих грамотах предписывалось всем должностным лицам оказывать полное повиновение новому инквизитору.
Альбигойские узники все еще томились в тюрьме, по предложению Бернара Делисье для расследования дела на месте летом 1303 г. Пекиньи прибыл в Каркассон. Во время следствия он нашел формально составленный в 1299 г. договор между Николаем д'Аббевилем и консулами Каркассона. Бернар Делисье сообщил народу его содержание; вспыхнули беспорядки, толпа разрушила дома старых консулов и всех, кого считала сторонниками инквизиции. Доминиканская церковь была осквернена и монахам нанесены оскорбления. Пекиньи, по совету Бернара, собрал во францисканском монастыре восемьдесят ловких ремесленников, готовых в случае надобности взять силой тюрьмы инквизиции. Но Жофруа д'Абли уступил, и в августе 1303 г. Пекиньи перевел альбигойских узников из тюрем инквизиции в королевские тюрьмы.
Но инквизитор Жофруа д'Абли вызвал Пекиньи к себе на суд и предъявил ему обвинение в препятствии инквизиции; Пекиньи не явился на суд и был 29 сентября отлучен от Церкви. Это отлучение было переслано в Париж и провозглашено там доминиканцами. Консулы и население Альби умоляли короля, чтобы он не отзывал от них Пекиньи и Непвё, которые сделали так много доброго для гонимых и в которых была вся надежда населения. Власть Пекиньи была парализована до тех пор, пока не будет снято с него отлучение, а снять его мог только папа или лицо, его наложившее. Доминиканцы объявили ложными показания озлобленных инквизиторов.