История Канады

Данилов Сергей Юльевич

Крупным достижением стало сооружение глубоководного пути по реке Святого Лаврентия, потребовавшее длительных дноуглубительных и прочих работ в скальном грунте. С открытием пути (1959) образовалась огромная водная магистраль Атлантика — Чикаго, способная принимать крупнотоннажные суда. Так находящиеся вдали от моря Монреаль и Торонто стали морскими портами.

В старинной борьбе между Монреалем и Торонто на первое место вышел Торонто. В середине XX в. он превратился сначала в финансовую, а затем и в промышленную столицу страны. Чуть позже стал самым густонаселенным канадским городом, главным центром расселения прибывающих в Канаду сотен тысяч иммигрантов. В нем выделились «этнические» районы. Торонтский район Этобикок стал районом преимущественно

голландцев и немцев, Паркдейл — славян, Дейвенпорт и Северный Йорк — итальянцев и т. д.

Все больше корпораций переводило штаб-квартиры из Монреаля в Торонто. Торонтская фондовая биржа по объему операций вышла на третье место в мире — после Нью-Йоркской и Лондонской. Некогда откровенно скучный город ремесленников, промышленников и торговцев превратился также в «фабрику слов» — живущую разнообразной и насыщенной жизнью духовную столицу всей англоязычной Канады. В нем обосновались множество книжных издательств, десятки газет и журналов, Национальный балет, Национальная опера, ряд музеев. При этом Торонто сохранил лучшие черты канадского образа жизни — законопослушность и неторопливость. Он не превратился в подобие Нью-Йорка или Лос-Анжелеса с их загазованностью, помойками и обилием криминальных элементов. Торонтский муниципалитет ввел ограничения на строительство небоскребов. Американским туристам Торонто до сих пор кажется чистым, зеленым и дружелюбным городом.

Несмотря на наплыв иммигрантов со всех концов света, Торонто вплоть до 1992 г. не знал присущих городам США межрасовых беспорядков. Отступивший на второе место Монреаль остался городом изысканности и хорошего вкуса. Во второй половине XX в. лучшие в мире франкоязычные радио- и телепередачи стали делать не в Париже или Марселе, а в Монреале.

Третьим по значению и богатству городом страны вместо Галифакса, Квебек-Сити и Виннипега стал тихоокеанский Ванкувер. Раньше он был всего лишь транспортным узлом, перевалочным пунктом между Северной Америкой и странами Тихоокеанского бассейна. В середине XX в. он превратился также в индустриальный и культурный центр. По населенности и экономическому значению город опередил своего тезку — американский Ванкувер. Преуспеванию Ванкувера способствовали возросшее значение стран Тихоокеанского бассейна, мягкий климат Британской Колумбии и исключительная живописность его горных окрестностей.

Но урбанизация страны во второй половине XX в. закономерно породила экологические проблемы. Ранее всего они проявились на реке Святого Лаврентия, затем — на озерах Эри и Онтарио. Там исчезла почти вся рыба, в них не рекомендовалось купаться. Канадские и американские корпорации и муниципалитеты совместными, хотя и непреднамеренными, усилиями довели Эри до состояния грандиозной помойки. Еще одним очагом экологического бедствия стало Северное Онтарио. Там компания «Интернешнл никел» неочищенными индустриальными выбросами не только отравила воздух в Садбери, но и полностью обезобразила его окрестности горами отработанной породы. Затем над всем густонаселенным юго-востоком Канады стали проливаться «кислотные дожди», отравившие десятки небольших озер.

Единственным из провинциальных и федеральных министерств, оперативно реагировавших на экологические бедствия, было министерство здравоохранения. Оно ввело множество запретов на купание и настояло на строительстве плавательных бассейнов.

Канадское сельское хозяйство совместными усилиями фермерства, торгово-промышленных кругов и университетских аналитиков к 60-м годам превратилось в полностью электрифицированную и высокомеханизированную отрасль экономики. Долю ручного труда в земледелии и скотоводстве удалось существенно снизить. Стало правилом рентабельная обработка 200–300 га земли силами одной семьи. Несмотря на сильнейшую конкуренцию агробизнеса США и Аргентины, канадская пшеница прочно закрепилась на мировом хлебном рынке. В прериях прекратились пыльные бури, ранее разорявшие десятки тысяч трудящихся. Фермеров Саскачевана и

Манитобы больше не пугали морозы и обилие снега. Секрет заключался в переходе на безотвальную систему земледелия и на возделывание трудоемких, но морозоустойчивых твердых сортов пшеницы. Видную роль в их внедрении сыграли переселенцы с Украины и из России.

Теснимый внутри страны американскими монополиями канадский капитал одновременно проникал в зарубежную экономику. Этим могли похвастаться в основном финансовые круги. Пять крупнейших банков — Королевский канадский, Монреальский, Торонтский, Канадский имперский коммерческий, Новошотландский — утвердились в экономике Кубы и других стран Карибского бассейна. Канадским предпринимателям принадлежала немалая доля акций действующей в Испании транснациональной ресурсной «Рио-Тинто компани». Торонтские инвесторы в 40-х годах образовали корпорацию «Браскан» и на долгие годы завладели большей частью коммунального хозяйства Бразилии.

Страна продолжала богатеть. По уровню доходов на душу населения она неуклонно сокращала разрыв со США.

Подъем экономики сопровождался падением влияния лево-и праворадикальных политических сил, не вписывавшихся в рамки двухпартийности. Позиции социал-демократии, партии социального кредита и коммунистов слабели. На федеральном уровне господствующей партией стала либеральная, захватившая центральные позиции в политике. На уровне провинций (в Онтарио, Манитобе и Атлантических провинциях) укрепились консерваторы. В Британской Колумбии большинство провинциальных консерваторов и либералов объединилось под знаменем правоцентристской партии социального кредита, олицетворявшей прямое правление большого бизнеса и прославившейся постоянной конфронтацией с рабочим движением.

В Квебеке сохранял прочные позиции консервативный и клерикальный Национальный союз Мориса Дюплесси, лучше всего выражавший взгляды и интересы многочисленного провинциального духовенства и патриархального крестьянства.

Национальный союз допускал промышленное, транспортное и финансовое развитие, но главным образом силами англоканадского и американского капитала, ибо занятия бизнесом могли лишить франкоканадцев «их душевной чистоты». Образование оставалось под неусыпным контролем церкви. Правительство Дюплесси душило любую критику порядков в «прекрасной провинции». Так, бравшие на работу неугодных Национальному союзу лиц вузы тут же лишались правительственных дотаций. Против вольнодумцев министры Национального союза не стеснялись возбуждать судебные дела.

Национальный союз сознательно тормозил распространение высшего образования, внедрение новых гуманитарных предметов — конституционного права, социологии, психологии, кибернетики и др., демонстративно отказываясь получать федеральные целевые субсидии на нужды университетов. С 1949 г. в Квебеке действовал невиданный в англоязычной Канаде «закон висячего замка», по которому полиция пользовалась правом без суда на год опечатать помещения любой неугодной властям общественной ассоциации. Поклонники Дюплесси поставили премьеру прижизненный памятник. Другого такого прецедента в Канаде не было.

Монреальские вольнодумцы охотно рассказывали тогда анекдот:

— Если большевики захватят Канаду, они переименуют Монреаль.

— В Петроград?

— Нет. В Ретроград.

По уровню жизни чрезвычайно богатый природными и человеческими ресурсами Квебек продолжал заметно уступать англоязычной Канаде.

Все это причудливо сочеталось с многопартийной системой, негосударственной печатью, формальными университетскими свободами, правом на стачку и установленным при Национальном союзе самым высоким в Канаде минимальным уровнем зарплаты. Карикатуристы из вольнодумной газеты «Девуар» позже изображали Дюплесси в одной шеренге с Гитлером и Сталиным. Гитлер при этом произносил «Хайль!», Сталин — «Нет!», а премьер Квебека — «Молчи!» (При жизни Дюплесси таких карикатур не было.) Его правление оппозиционеры называли «великим мраком» и «великим молчанием».