История катастрофических провалов военной разведки
Шрифт:
Даже задним числом трудно оценить подлинный масштаб египетского перевооружения к 1973 году. Армия Египта получила и научилась обращаться с полным ассортиментом современного советского оружия от автомата АК-47 до (непосредственно перед началом войны в октябре 1973 года) ракет Scud. Эти ракеты с радиусом действия в 180 миль даже при большом желании нельзя было бы назвать оборонительными, однако их наличие рассматривалось как фактор сдерживания возможных израильских нападений на населенные центры Египта в глубине территории. Израильские аналитики пришли к выводу, что вся масса оружия и техники, поставляемая арабам, предназначалась для обороны или, в худшем случае, для
Третьим и последним секретом, который пытались утаить египтяне, были дата и время нападения. Если, говоря словами Хаима Герцога, они рассчитывали напасть на израильтян, словно «волк на стадо овец», им требовалась абсолютная секретность, чтобы застать доверчивого и неподготовленного врага врасплох. Дата нападения была предметом продолжительного обсуждения в секретной группе планирования коалиции. Окончательное решение было принято на удивление поздно — в августе 1973 года, всего за два месяца до дня «У». Так называемый штаб планирования федерального верховного командования, состоящий из сирийских и египетских военачальников, в конце концов остановился на 6 октября. Мотивы выбора именно этой даты были отчасти практическими, отчасти психологическими.
Шестого октября ожидалась лунная ночь и, соответственно, течение в Суэцком канале должно было быть более медленным, чем обычно, что позволило бы безопасно навести плавучие мосты. Более тонкая, психологическая причина имела особое значение для исламского мира: в 1973 году 6 октября было десятым днем месяца Рамадан и годовщиной победы пророка Магомета в битве при Бадре под Мединой в 624 году. Эта битва утвердила Магомета в роли политического и духовного лидера. Символизм был налицо. Здравомыслящий наблюдатель мог бы отметить, что выбор названия «Бадр» для военной операции в таком случае был ненужным риском и потенциально угрожал нарушением секретности.
Однако в арабском мире сила эффектного жеста порой перевешивает соображения безопасности. Использование слова «Бадр» означало, что нападение египтян и сирийцев было не просто очередным этапом военных действий на Ближнем Востоке, но также возвещало — столь же ясно, как призыв муэдзина,— о возрождении исламского могущества в противостоянии постоянно побеждающим израильтянам. Это слово фактически подразумевало определенную Садатом цель нападения, которая заключалась в эффектной военной победе ислама — победе как местного, так и всемирного значения.
Как это ни удивительно, но для штабистов генерала Исмаила оказалось сравнительно нетрудно утаить дату нападения от вездесущей разведки Израиля. В этом им помогло сравнительно короткое время (семь недель), в течение которого могла произойти утечка информации. Оказался полезен и огромный аппарат внутренней безопасности Садата, но в конечном счете тайна была сохранена лучшим из возможных способов — те, кто производил планирование операции, никому ничего не говорили. Министр обороны Сирии был проинформирован только 1 октября («Y» минус 5). Египтяне сообщили дату абсолютному минимуму офицеров с использованием самых строгих критериев необходимого знания. На определенном этапе дату знали всего четырнадцать египетских и сирийских офицеров, хотя, по мнению египтян, даже это количество следовало бы сократить человек на десять, принимая во внимание способности Моссада отыскивать арабских офицеров, имеющих доступ к секретной информации, и побуждать их к раскрытию самых важных тайн с использованием традиционных методов второй древнейшей профессии. Зная об этом, египтяне с целью введения противника в заблуждение в первую очередь ввели в заблуждение собственный офицерский корпус.
После войны озадаченные израильтяне подробно расспрашивали военнопленных о том, что им было известно накануне нападения.
В течение сентября 1973 года шли последние приготовления к войне. Для египтян это был самый опасный период. Создавалась видимость дипломатических усилий в ООН, так как к тому времени израильские службы сбора информации получали массу сигналов о выдвижении войск, призыве резервистов, транспортировке оборудования для наведения мостов, разгрузке боеприпасов, отмене отпусков, вводе в действие новых радиосетей и необычной активности в техобслуживании самолетов. Все это складывалось в картину под названием «индикаторы нападения».
Впрочем, израильская разведка видела все это и раньше. С начала 1973 года в Египте состоялось более двадцати отдельных призывов резервистов на учебные сборы. Это была третья отсрочка демобилизации египетских солдат в 1973 году, хотя, как стало известно израильским аналитикам, несчастным призывникам сказали, что их должны демобилизовать 8 октября. Эта уловка стала очередным примером реализации стратегии обмана посредством повторения однотипных действий, которая работала достаточно эффективно, чтобы притупить реакцию израильской разведки.
В остальном все выглядело нормально. Не происходило мобилизации гражданских транспортных средств, не велось подготовки к гражданской обороне, и даже сам Садат в своем обращении в День Насера 26 сентября был банален и скучен: «Я не затронул тему войны, потому что об этом уже сказано более чем достаточно. Я только хочу подчеркнуть, что главной задачей является освобождение страны». Это была типичная арабская риторика, едва ли заслуживавшая включения в серьезный разведывательный анализ, выявляющий наличие аномального или отсутствие нормального. И все же израильскую разведку должна была бы насторожить речь Садата. Когда кто-то берет в руки смертоносное оружие и при этом спокойно заявляет, что не собирается причинить никакого вреда своему соседу, это при любых обстоятельствах выглядит подозрительно.
Политический и дипломатический процесс тоже развивался как обычно. Отзвуки воздушного боя, в ходе которого израильские ВВС сбили тринадцать сирийских военных самолетов в ответ на сирийские провокации в середине сентября, постепенно затихали. В таких обстоятельствах не было ничего удивительного в том, что Сирия мобилизовала несколько дополнительных войсковых подразделений и теперь, по всей видимости, пыталась в спешном порядке укрепить свою южную границу вдоль Голанских высот. Необходимость этой явно оборонительной меры оправдывалась недавним израильским воздушным налетом, что подтвердило и радио Москвы, предупредив Ближний Восток о неизбежном нападении израильтян и посоветовав Сирии «готовиться к обороне».