История, конца которой нет
Шрифт:
— Ты знаешь только фантазию, — сказал Гморк. — А ведь существуют и другие Миры. Скажем, Мир человеческих детей. Но есть существа, у которых нет своего Мира. Зато они могут переходить из одного Мира в другой. Я из их числа. В Человеческом Мире я принимаю облик человека, но я не человек. А в Фантазии я кажусь ее жителем, но я и не из ваших. Я и здесь чужак.
Атрейо не спеша сел на землю и устремил взгляд своих больших темных глаз на умирающего оборотня.
— А ты бывал в Мире человеческих детей?
— Я много раз переходил из их Мира в ваш и из вашего
— Гморк, — прошептал Атрейо, губы его дрожали, и он не мог побороть эту дрожь, — ты мне не укажешь путь в Мир человеческих детей?
И снова в глазах Гморка вспыхнули зеленые искры. Казалось, он смеется втихомолку.
— Для тебя и тебе подобных путь туда очень прост. Тут есть только одна загвоздка: вы никогда не сможете сюда вернуться. Вам придется остаться там навсегда. Ты готов?
— Что мне надо сделать? — спросил Атрейо, полный решимости.
— То же самое, что многие уже совершали при тебе. Ты должен прыгнуть в НИЧТО. Но спешить тут незачем, все равно тебе этого не избежать, когда исчезнут последние области Фантазии.
Атрейо встал на ноги.
Гморк увидел, что мальчик весь дрожит от волнения. Так как он не знал, в чем дело, то сказал снисходительно:
— Не бойся, это не больно.
— Я не боюсь, — ответил ему Атрейо. — Разве я мог предположить, что именно здесь и благодаря тебе вновь обрету надежду.
Глаза Гморка светились, как два узких зеленых месяца.
— У тебя нет оснований для надежды, что бы ты ни имел в виду. Если ты перейдешь в Мир людей, ты уже не будешь тем, кем был здесь. Это и есть тайна, которой никто в Фантазии не знает, да и не может знать.
Атрейо стоял перед Гморком, бессильно опустив руки.
— Кем я стану там? — спросил он. — Открой мне эту тайну!
Гморк долго молчал, он лежал неподвижно. Атрейо испугался, что так и не услышит ответа на свой вопрос, но вот тяжелый вздох всколыхнул грудь оборотня, и он хрипло заговорил:
— За кого ты меня принимаешь, сынок? Уж не за своего ли друга? Ты бы лучше поостерегся! Я просто время с тобой убиваю. И ты уже не в силах уйти. Я держу тебя на привязи надежды. А пока я здесь болтаю, НИЧТО обтекает Город Призраков со всех сторон, и скоро, очень скоро отсюда вообще не будет выхода. И тогда ты пропал. Раз ты меня слушаешь, значит, ты решился. Но имей в виду, пока что ты еще можешь бежать.
Оскал Гморка становился все более зловещим. Атрейо поколебался лишь краткий миг и тут же прошептал:
— Открой мне эту тайну! Кем я там стану? И снова Гморк долго молчал. Он дышал теперь с хрипом, натужно, с трудом выталкивая из себя воздух. Но вдруг он приподнялся и сел, опершись на передние лапы, так что Атрейо пришлось поднять глаза, чтобы видеть его морду. Только теперь стало ясно, какой он огромный и страшный.
— Ты видел НИЧТО, сынок? — спросил он гремящим голосом.
— Сколько раз!
— Ну и как оно выглядит?
— Да никак. Будто ты вдруг ослеп.
— Пожалуй… И когда вы, жители Фантазии, проваливаетесь в это НИЧТО, вы перестаете быть самими собой. В том Мире вы становитесь чем-то вроде
— Нет, — прошептал Атрейо.
— Так знай: ложью! Вот как! — пролаял Гморк. Атрейо вскинул голову. Губы его побелели от ужаса.
— Как это может быть?
Гморк наслаждался испугом Атрейо, он явно оживился от этого разговора. Помолчав, он продолжал:
— Ты спрашиваешь меня, кем ты там будешь? А здесь-то ты кто? Кто вы все, жители Фантазии? Образы, привидевшиеся во сне, поэтические вымыслы, герои истории, конца которой нет!.. Неужели ты думаешь, что ты в самом деле существуешь, сынок? Ну ладно, согласен, в своем Мире ты, может быть, и вправду существуешь. Но когда ты пройдешь через НИЧТО, ты перестанешь быть собой, тебя как такового больше не будет. Узнать тебя станет невозможно. Ты окажешься в другом Мире. Там вы все ничуть на себя не похожи, вы приносите людям иллюзии и ослепление. Угадай, сынок, чем стали жители Города Призраков, после того как очертя голову кинулись в НИЧТО?
— Не знаю.
— Они стали безумными мыслями, навязчивыми идеями в людских головах, чувством страха, когда бояться нечего, необоримым влечением ко всему, что порождает недуги, отчаянием, для которого нет решительно никаких причин.
— Мы все в это превращаемся?! — в ужасе воскликнул Атрейо.
— Нет, — сказал Гморк. — Безумие и ослепление может быть самым разным, и в зависимости от того, каковы вы здесь, в Мире Фантазии: красивые или уродливые, глупые или умные, — вы в Человеческом Мире становитесь привлекательной или отвратительной, дурацкой или мудрой ложью.
А я, — настаивал Атрейо, — чем я буду?
Гморк усмехнулся.
— Этого я тебе не скажу, сынок. Сам увидишь. Вернее, не увидишь, потому что тебя такого, как ты сейчас, больше не будет.
Атрейо молчал и не мигая глядел на оборотня.
— Вот поэтому-то люди и ненавидят Фантазию, боятся ее и всего, что с ней связано. Они хотят ее загубить. Но при этом им, видно, невдомек, что тем самым они увеличивают поток лжи, заливающий землю, этот все набухающий поток преображенных жителей Фантазии, тех, кто, словно живые трупы, притворяясь не погибшими, отравляют человеческий мозг ядом своего распада. А люди об этом и не догадываются. Ну, разве не смешно?
— И там больше нет никого, кто бы нас не боялся и не ненавидел? — тихо спросил Атрейо.
— Я, во всяком случае, таких не встречал, — сказал Гморк. — И это не удивительно, потому что вы сами, оказавшись там, внушаете людям, что Фантазии не существует.
— Что Фантазии не существует? — повторил Атрейо в полном недоумении.
— Конечно, сынок, — ответил Гморк. — Вот ты и коснулся сейчас самого главного. Ты удивлен? Ведь если люди думают, что Фантазии нет, им и в голову не придет вас посетить. И этим, если хочешь, все сказано. Ведь если люди никогда не видели вас в вашем истинном облике, такими, какие вы здесь, в Фантазии, то с родом людским можно сделать все.