История, которую Тассельхоф обещал никогда и ни за что не рассказывать
Шрифт:
"Это все твоя вина!" — стал кричать на меня Фисбен и топнул ногой по снегу. — "Твоя и этой дурацкой карты."
"Нет, не моя!", — отпарировал я. (Еще одно хорошее слово — отпарировать.) "И это не дурацкая карта."
"Нет, дурацкая!" — закричал Фисбен и рыком снял с себя шляпу, кинул ее на снег и начал топтать ее. — "Дурацкая! Дурацкая! Дурацкая!"
После этого Стало Хуже.
Фисбен провалился в дыру.
Нормальный человек провалился бы в нормальную дыру, возможно, подвернул бы ногу или расшиб нос, но нет, только не Фисбен. Он улетел в
С минуту Фисбен прыгал по снегу, называя меня дубиной (кстати, это было не оригинально — Флинт все время так на меня кричал), а уже в следующее мгновенье снег под его ногами провалился. Он потянулся, чтобы ухватиться за что-нибудь и схватил меня, и я почувствовал, как снег проваливается подо мной, и я тоже потянулся, чтобы ухватиться за что-нибудь и схватил Оуэна, и снег под ним тоже начал проваливаться, прежде чем мы осознали это, все мы стали падать, падать и падать.
Это было самым выдающимся падением и довольно захватывающим, со снегом, летящим вокруг нас и обрушивающимся на нас. Был крайне занятный момент, когда я подумал, что мы нанижемся на Копья, которые были у Оуэна и которые он не успел отбросить, когда я схватился за него. Но нет, не нанизались.
Мы приземлились в самом низу и Копья тоже приземлились в самом низу и снег, который падал вместе с нами, тоже приземлился в самом низу. Мы немного полежали там, переводя дыхание. (мое осталось где-то наверху).
Оуэн вытащил себя из сугроба и пристально посмотрел на Фисбена.
"Все в порядке?" — грубо спросил он.
"Ничего не сломано, если ты это имеешь в виду", — сказал Фисбен немного дрожащим голосом, — "Только вот, кажется, шляпу потерял".
Оуэн сказал что-то насчет отправки шляпы Фисбена на вечные муки и затем выдернул меня из сугроба, поставил на ноги и поднял меня снова, когда я опять свалился, (дыхание было еще в пути) и спросил в порядке ли я.
Я сказал, что да и что это было захватывающе, и, как думает Фисбен, не могли бы мы повторить все это снова? Оуэн сказал, что по-настоящему захватывающая часть еще только начинается, потому что, как, во имя Бездны, мы собираемся выбираться отсюда?
К этому времени я уже успел хорошо осмотреться. Кажется, мы были в пещере, или что-то типа того, сделанной из снега и льда. А дыра, в которую мы провалились, была очень, очень высоко над нами.
"Там наши сумки, веревка и еда", — сказал Оуэн, поглядев на дыру, которую мы сделали, и нахмурился.
"Не стоит беспокоиться", — бодро сказал я. — "Фисбен очень великий и могущественный маг и он просто перенесет нас обратно за одно мгновение. Не так ли, Фисбен?"
"Без моей шляпы — нет", — ответил он чопорно, — "Не могу работать без нее".
Оуэн пробормотал что-то, что я не буду приводить здесь, так как это что-то было не очень любезным о Фисбене и я уверен, что Оуэн сейчас стыдится того, что он сказал. Его взгляд был хмур и сердит, но вскоре стало очевидно, что без магии (или чего-нибудь на нее похожего) нам оттуда не выбраться.
Я попытался вскарабкаться по стене пещеры, но всегда съезжал вниз, что доставило мне большое удовольствие, несмотря на то, что Оуэн остановил меня, после того как целая
В общем, нам ничего не оставалась делать, кроме как искать шляпу Фисбена.
Оуэн вырыл из-под снега Копья и сказал, что шляпа должна быть где-то рядом. Мы искали, но ее не было. После этого мы изрыли то место, куда приземлился Фисбен, но ее не было и там.
Фисбен очень расстроился и принялся рыдать.
"Я ношу эту шляпу уже долгие годы", — хныкал он, сопя и вытирая глаза кончиком бороды. "Лучший материал в мире. За исключением фетра, но те не для магов".
Я уже хотел спросить кто такой этот Фетр, и что он сделал со своей шляпой, как Оуэн сказал "Тшш…" таким голосом, что кровь начинает леденеть, а желудок вытворять довольно забавные вещи.
Мы умолкли и посмотрели на него.
"Я что-то слышал" — сказал он. Только он сказал это без голоса, одними губами.
Я прислушался и тоже услышал что-то.
"Ты что-нибудь слышал?" — спросил голос. Только вот голос этот не принадлежал ни одному из нас. Он долетел из-за стены снега, стоявшей в одном из концов пещеры.
Я уже слышал подобный голос — скользкий, шипящий и неприятный. Я понял, кому принадлежит этот голос и, по выражению лица Оуэна (злое и ненавидящее), понял, что и он догадался.
"Драконид!" — прошептал Оуэн.
"Это всего лишь снежный обвал", — ответил другой голос. И этот рокочущий низкий голос прозвучал холодно, настолько холодно, что несколько иголок льда прошли через мою кожу прямо в кровь, и я весь задрожал. "Обвалы часто случаются в этих горах".
"Мне показалось, что я слышал голоса", — настаивал драконид. "На другой стороне этой стены. Возможно, это часть моего подразделения".
"Глупости. Я приказал им ждать в горах, пока не приду. Они не осмелятся не подчиниться приказу. И лучше бы им подчиняться, или я заморожу их на месте. Ты просто нервничаешь, вот и все. А мне не нравятся ящерицы, которые нервничают. Ты заставляешь нервничать меня. А когда нервничаю я, то могу и убить кого-нибудь".
Возник сильный скользящий и скрипящий звук, и вся гора затряслась. Снег снова свалился на нас, но никто не пошелохнулся и не издал не звука. Мы просто смотрели друг на друга. Каждый из нас сам придумывал картину к этому звуку, и хотя моя картина была очень интересной, она не ассоциировалась с долгой жизнью. (Танис объяснил мне однажды, что я должен смотреть на происходящее с такой позиции, что бы увидеть, способствует это происходящее или нет продлению моей жизни. И если нет, то я должен обождать, вне зависимости от того, насколько это происходящее могло быть интересным. И оно не было).
"Дракон!" — с трепетом прошептал Оуэн.
"Не способствует продлению жизни", — посоветовал я ему, на случай если он не знал.
Хотя догадываюсь, что он знал это, так как посмотрел на меня так, словно хотел заткнуть мой рот рукой, только был недостаточно близко. Поэтому я сам закрыл своей рукой рот, что бы не втянуть его в неприятности.
"Скорее всего, белый", пробормотал Фисбен, глаза которого чуть не вылезли из орбит. "Моя шляпа! Моя шляпа!" — он сжал руки.