История Кубанского казачьего войска
Шрифт:
С начала 1823 года черкесы снова начали тревожить Черноморию. В январе были направлены две небольшие команды казаков, по 14 человек в каждой, для осмотра острова Каракубань. На них внезапно напали до 400 человек горцев и двух пленили, а остальные, отстреливаясь, ушли. В марте начальник Елизаветинского кордона есаул Борзик послал в лес собственную подводу за дровами под прикрытием пяти пластунов.
Партия до 300 черкесов, заметившая подводу с пластунами, сделала засаду и после отчаянного сопротивления пластунов забрала их в плен благодаря оплошности есаула Борзика. Атаман распорядился возложить выкуп плененных черкесами казаков и снабжение последних оружием на счет Борзика, а самого его посадить на месяц под арест на гауптвахту. Ермолов утвердил это распоряжение, но сложил с Борзика выкуп за пленных, так как они были уже обменены на пленных черкесов. В марте же генерал Власов был с отрядом за Кубанью и разорял черкесские аулы, причем 4 марта было взято в плен 141 д. черкесского населения, из которых к 23 мая умерло 16 душ. Наконец, 12 марта многочисленная толпа горцев, предводимая Казбичем, переправилась через Кубань в Тимошевском куте и намеревалась взять селение,
Власов распорядился о вызове всех льготных казаков на Кордонную линию численностью до 2500 человек, а сам с отрядом в половине ноября двинулся в горы. Карательный отряд прошел по pp. Цах, Суп и Илик, 22 ноября истребил несколько абадзехских аулов, захватил много скота и отнял у горцев одну медную пушку. Во второй раз Власов с казаками громил в декабре аулы шапсугов, сжигая всюду вместе с аулами сено и хлебные запасы. Из сообщения Власова Матвееву 21 декабря видно, что, при истреблении аулов по речкам Азыпсу, Хаблю и др. и при отступлении отряда в Черноморию, ранено было 4 офицера, 2 урядника и 23 казака.
В 1824 году, с 28 января, Власов с отрядом ходил на абадзехов. Хотя черкесы держали себя сдержаннее и тише, но Власов продолжал их карать за прошлое или за малейшее неприязненное движение в текущий момент. Казакам от этого было, впрочем, не лучше. Усиленный состав кадров по границе поглощал большую часть рабочих казачьих рук. Казакам нелегко жилось на кордонах. Они гибли от черкесских шашек не менее, чем от болезней и нужды. В январе командир 4-го пехотного полка полковник Долинский писал Матвееву, что в отряде полкового есаула Орлова убыло от болезней и нападения черкесов 59 человек и что остальные казаки не имели провианта, терпели голод, сильное изнурение и болезни. Поэтому он просил их распустить по домам, как прослуживших на Кордонной линии более положенного срока. То же происходило и в других местах. Генерал Власов свои триумфальные шествия по черкесским аулам в горах окупал ценой напряженной службы Черноморского войска и усиленной охраны казаками границ. В исторических актах за 1824 год нет указаний на набеги черкесов на Черноморию. Отмечен всего лишь один случай столкновения казаков с черкесами при рубке казаками леса под военной охраной. Сам Власов ограничился лишь весенними своими походами. В феврале он громил аулы Джамбора, Аслан-мурзы и Цап-Дедека. На рассвете 5-го числа он осторожно подошел к аулам, поджег их и начал истреблять население. Охвативший черкесов панический страх был так велик, что они не пробовали даже сопротивляться, а всячески старались уйти из аулов. Благодаря этому в отряде не было потерь, казаки взяли 143 души в плен, захватили 700 голов рогатого скота, до 100 лошадей, около 1000 овец и немало имущества. И только при обратном движении отряда пришедшие в себя горцы стали яростно нападать на казаков. Около 200 панцирников проскочили в самый отряд; часть их была перестреляна пластунами почти в упор, а часть попала живыми в руки казаков, до того отважно и неосторожно черкесы нападали на отряд. Дорогой по приказанию Власова разорены были два аула, принадлежавшие хамышеевцам, и отряд перешел в Черноморию. Больше в этом году ни русские на черкесов, ни черкесы на русских не нападали.
В 1825 году черкесы пробовали отплатить русским за их карательные походы. В 9 часов утра 23 января до 2000 черкесской конницы под начальством Казбича перешли по льду через Кубань близ Александровского кордона и направились по дороге к Елизаветинскому селению. Из кордона двинулся к переправе отряд казаков с двумя орудиями под начальством войскового старшины Кривошеи. Завязалась жаркая перестрелка. Черкесы употребляли невероятные усилия, чтобы сломить небольшой казачий отряд, прикрываемый пушками. Скоро на место битвы прискакали из Елизаветинского селения отряд подполковника Дубоноса с двумя орудиями и из Великолагерского кордона войсковой старшина Табанец с конными казаками и двумя орудиями. Сюда же явился и сам Власов. Приняв общее начальство над казаками, Власов перешел в наступление. Черкесы были разбиты, преследуемы на расстоянии 10 верст от Кубани и понесли значительные потери убитыми и ранеными.
Вслед за этим отражением горцев Власов перенес военные действия за Кубань. Отряд под его личной командой был двинут на р. Иль. На 15-й версте от Кубани черкесскими секретами было открыто движение нашего отряда. Весть об этом с быстротой молнии охватила весь Ильский район. От аула к аулу неслись ружейные выстрелы, предупреждавшие об опасности соседей. К удивлению казаков, где-то в горах прогремели раскаты пушечных выстрелов. Черкесы приготовились к встрече врагов. Когда Власов, выделивши из отряда партию в 459 человек, послал ее под начальством войскового полковника Перекреста сжечь сено, то черкесы напали на казаков в таком громадном количестве, что казаки, спасаясь от неприятеля, вынуждены были в карьер мчаться обратно к отряду. Тем не менее, пока команда
Но в феврале Власов снова двинулся в горы. В сражении 15 февраля с абадзехами и шапсугами в отряде у него было ранено два офицера и 68 нижних чинов. Черкесы же благодаря артиллерийскому огню понесли более чувствительные потери. К 24 февраля был сформирован заново отряд, выступивший под командой Власова в земли шапсугов и натухайцев. Отряд, составленный из 1, 2, 4, 8 и 9-го конных полков и 2, 3, 4, 5 и 10-го пеших, с присоединением к ним стоявших на Кордонной линии 5-го и 7-го конных полков и 6, 7 и 8-го пеших, был разделен на три части: две действующие колонны были под командой войсковых полковников Стороженко и Табанца, а третьей резервной, при которой находился и Власов, командовал есаул Ольховой. Целую ночь, в тишине и с большими предосторожностями, отряд в полном составе двигался вперед, пока не достиг р. Псебебс, у которой и остановился для отдыха. Отсюда колонна Табанца была направлена на шапсугские аулы, а колонна Стороженко на аулы натухайцев; резерв остался на месте. На рассвете 25 февраля казаки первой колонны атаковали два шапсугских аула. Захваченные врасплох жители бросились бежать в лес, но казаки успели захватить в плен 35 человек, освободили из плена одного русского и убили на месте 27 сопротивлявшихся черкесов, ранивших двух казаков. Аул, запасы сена и хлеба были сожжены, более ценное имущество и оружие взято отрядом, а скот и баранта угнаны казаками. С этой добычей колонна Табанца двинулась прямо в Черноморию, легко, почти без всяких потерь, справившись с черкесами. Колонна Стороженко употребила целые сутки, пока добралась по трудной дороге к двум натухайским аулам. Натухайцы встретили казаков выстрелами. Тогда Стороженко приказал атаковать оба аула. Черкесы оказали при этом самое слабое сопротивление. Аулы были разорены, а имущество и скот забраны отрядом. Казаки взяли в плен 44 натухайца и нескольких убили. Затем и колонна Стороженко направилась в Черноморию, куда и прибыла без всяких препятствий. Туда же передвинулся и резерв с генералом Власовым. Это был последний поход Власова на Кубань.
Разоренные аулы оказались принадлежащими натухайскому князю Сагат-Гирею-Калабат-оглы, находившемуся в мирных отношениях с русскими. Князь запротестовал против враждебных действий генерала Власова. Его поддержал попечитель горских народов де Скасси. Назначено было следствие. В конце концов генерал Власов признан был виновным в нарушении мирных отношений с натухайцами, удален от командования Черноморской кордонной линией и должен был возместить убытки, понесенные натухайцами в двух аулах, разоренных казаками.
Финал, достойный тщеславного генерала, который в погоне за военной славой, с одной стороны, забывал интересы населения, которое он призван был защищать, а с другой, с ненужной суровостью так же жестоко карал черкесов за мелкие проделки, как и за крупные нападения, а иногда и просто без всякого повода. Первых, казаков, он экономически обессиливал, вторых разорял и доводил до крайнего озлобления. Правда, Власов, захвативши черкесский скот, распределял его потом между казаками, служившими на Кордонной линии, и их семьями, лишившимися своих кормильцев. Но это делали и другие начальники казаков, а самая помощь все-таки была случайной и малозначительной сравнительно с теми потерями, которые несло население от поголовного привлечения на Линию и от напряженной военной службы, благодаря которой в огромном количестве гибли казаки и лошади. Несомненно, что этим генералом руководили, кроме слепой служебной ревности, военное тщеславие и жажда к наградам. Император Николай, судья строгий и беспристрастный, по поводу действий генерала Власова писал 29 июля 1829 года в рескрипте на имя Ермолова: «Ясно видно, что не только лишь одно презрительное желание приобрести для себя и подчиненных знаки военных отличий легкими трудами при разорении жилищ несчастных жертв, но непростительное тщеславие и постыднейшие виды корысти служили им основанием». Справедливость требует прибавить, что Власов действовал таким образом из угождения Ермолову, который был рьяным приверженцем опустошительной войны с горцами и щедро награждал исполнителей его карательных планов.
Раздраженные и доведенные до отчаяния карательными экспедициями Власова черкесы продолжали волноваться и искать защиты у Турции. В августе армяне-лазутчики, прожившие 7 дней в Анапе, привезли сведения о кознях, готовившихся для Черноморского войска в Анапе. Анапский комендант Абдул-паша вызвал в крепость до 400 представителей от различных черкесских племен для выяснения их отношений к русским. Черкесы эти расположились лагерем около Анапы и ежедневно собирались на совещания. Они просили анапского пашу довести до сведения султана турецкого, что в течение 25 лет по Кубани и Тереку у черкесских племен было убито русскими 25 225 душ черкесов, захвачено 50 000 лошадей, 60 000 рогатого скота и 100 000 овец. Представители черкесов предложили паше послать к Падишаху 11 депутатов, которые выяснили бы чрезмерность убытков, причиненных русскими горцам, и ходатайствовали бы перед султаном о покрытии хотя бы части этих убытков. Депутаты были избраны и немедленно отправлены в Турцию.
Скоро потом анапский паша снабдил натухайцев порохом и свинцом, что видели армяне-лазутчики. Почти одновременно он отправил к абазинцам порох, ядра для пушек и 4 канониров из Анапы. Сами абазинцы наняли также двух турок, умевших обращаться с орудием и опытных в стрельбе из них. Из Турции прибыли 8 судов с товарами и провиантом для 1000 человек войска, которому предстояло высадиться в Анапе.
Между тем посланные горцами депутаты не были приняты султаном. Султан отослал их в Трапезунд к Хаджи-Гасану-паше, назначенному комендантом в Анапу. Гасан разобрал жалобу депутатов и нашел, что они не правы, так как сами начали войну с русскими. В особом обращении к закубанским народам он советовал черкесам «жить смирно и воровства в России не делать», обещая, что при этом условии и Россия не станет разорять черкесов.