История Кубанского казачьего войска

Щербина Федор Андреевич

Так, посланным из Геленджика на судах десантом были сожжены 15 апреля 1833 года на р. Чебсин два турецких двухмачтовых судна вместе с частью товаров, бывших на судах, а третье трехмачтовое судно, зажженное русскими, черкесы спасли от пожара, погрузивши его в воду, по уходе русских. На судах были воск, сало и кожи. В защите судов от русского десанта участвовало более 400 горцев. Через десять дней, 26 августа, на р. Пшаде были еще сожжены русским отрядом два судна и два аула, в которых сложены были товары и зарыт порох. На этих судах турки привезли черкесам свинец и 20 пудов пороха, который черкесы выменивали на мед и воск, получая за око, т. е. за 3 фунта, того или другого по 10 патронов. Впрочем, значительная часть привезенного турками пороха была выкрадена черкесами у турок. Часть пороха выброшена была из судов еще в то время, когда они преследовались русскими войсками, а остальной порох, зарытый в землю, взорвало при пожаре. Затем 24 мая сожжены были русским десантным отрядом из Геленджика два турецких судна у Кодоса. Надо, однако, полагать, что в это время контрабандных судов было захвачено и

сожжено русскими войсками более шести показанных выше. В сообщении полковника Чайковского от 3 июня упоминается, что с весны 1833 года десант для уничтожения контрабандных судов высылался 5 раз, и за это время было истреблено не 6, а 10 судов, и есть краткие указания на то, что турецкие суда были уничтожены позже в июле на pp. Вулане и Джубге. На этом основании Чайковский просил начальника Севастопольского порта вице-адмирала Татанити усилить геленджикский отряд судов, так как для успешной борьбы с контрабандистами четырех судов, находившихся в Геленджике, было недостаточно. В начале июня был образован новый десантный отряд в Геленджике, которым 9 июня на р. Вулан были сожжены два купеческих судна — одномачтовое, нагруженное пшеницей, коровьим маслом и пр., и двухмачтовое. Тогда же были изрублены и сожжены один баркас и два ялика.

В свою очередь и черкесы не оставляли в покое русские войска там, где представлялась хоть малейшая возможность к тому. Как видно из донесения подполковника Пашебургского полка от 26 июня 1833 года, между русским отрядом из 280 человек с двумя орудиями, охранявшим рабочих, рубивших лес близ Анапы, и черкесами произошло целое сражение. Горцы были отражены, а со стороны русских выказал особую храбрость рядовой Парфенов.

Отставши от русского отряда при преследовании отступавших горцев, Парфенов был окружен тремя черкесами. С обнаженными шашками в руках горцы бросились на солдата и пытались зарубить его, но Парфенов искусно отражал шашечные удары ружьем. Борьба продолжалась до тех пор, пока не заметили ее в русском отряде. На помощь к Парфенову бросились поручики Рышковский и Черников с стрелками. Черкесы бежали, и им так и не удалось нанести ни одной раны Парфенову. Ловкий солдат отделался только тем, что получил удар в зубы камнем, брошенным в него одним из нападавших горцев.

Черкесы тщательно следили за выходами из укреплений русских войск и заранее готовились к нападению на них. По сообщению полковника Чайковского от 3 июля, с этою целью на р. Пшаде собралось до 1000 горцев, рассчитывавших произвести нападение на команды из Геленджика, посланные для сенокошения или рубки леса. Три дня черкесское ополчение провело безрезультатно на Пшаде в ожидании русских команд. С 19 на 20 июля вновь собралось 800 горцев, в распоряжении которых оказалось 4 или 5 пушек. Это были самодельные орудия, изготовленные черкесами из железа. Черкесские артиллеристы переносили эти орудия на плечах, а при выстрелах клали их на деревянные подставки. Но и орудия собственного изделия мало способствовали предприятиям горцев.

В половине июля на Пшаде вновь были уничтожены русскими два турецких судна, которые для предохранения от русских были затоплены в реке. Лейтенант Барладян, неоднократно уничтожавший турецкие суда, поднял со дна затопленные суда, изрубил и распилил их по частям, сделавши их таким образом негодными к употреблению. В этот раз командовал отрядом и распоряжался сам начальник Черноморской кордонной линии г.-л. Малиновский. Горцев, защищавших турецкие суда, сначала было до 500 человек, а потом количество их возросло до 1000 человек. При защите судов горцы понесли большую потерю в людях и оставили на месте неубранными до 20 тел.

Но особенно упорно боролись черкесы с русскими на р. Джубге. Сюда прибыла русская экспедиция 19 июля и расположилась против устья этой реки. До двух тысяч черкесов заняли центральную рощу, впереди которой на самом берегу моря устроен был сильный шанец. Высоты ущелий, примыкавших к реке, с обеих сторон также были заняты большими толпами черкесов. Так как был уже вечер, то генерал Малиновский приказал очистить местность от неприятеля артиллерийским огнем. Но к утру следующего дня число черкесов удвоилось, и шанец был восстановлен ими. Чтобы вытеснить отсюда горцев на берег, под прикрытием артиллерийского огня был высажен десант с единорогом и двумя мортирками под командой подполковника Полтинина. Черкесы каждый шаг отступления давали с бою, не раз бросались в шашки и схватывались в рукопашную. Только при занятии русскими берега горцы оставили на месте до 100 тел. Русский отряд двинулся затем дальше в рощи по ущелью. Черкесы и здесь дрались с необычайным упорством и храбростью, причем и здесь, при атаке их русскими штыками, они оставили на месте до 80 тел. Дойдя до затопленного турецкого судна, русский отряд остановился, и лейтенант Барладян, несмотря на ужасный ружейный огонь со стороны черкесов, изрубил палубу, скрепы и бока затопленного судна в куски. После этого русский отряд отступил к берегу и перешел на суда. Все время отрядом командовал подполковник Полтинин, который, несмотря на полученную им серьезную рану в левую ногу пулей навылет, не подал вида другим, что он ранен и, истекая кровью, оставался при отряде до тех пор, пока он не был посажен на суда.

Комендант Геленджикской крепости полковник Чайковский донес г.-л. Малиновскому, что 5 января 1834 года капитан-лейтенант Броневский захватил близ Геленджика два турецких судна, из которых меньшее, при следовании в Геленджик, затонуло с грузом, без людей, а на большем оказались воск, сало, коровье масло, воловьи кожи и пр. На судах взято 32 д. муж. пола, 11 женского, 6 мальчиков и 5 младенцев, а всего 54 души и между ними 18 черкесского населения. В 5 часов пополудни 9 мая была потоплена

выстрелами из орудий небольшая турецкая галера близ Геленджика, на другой день в 8 часов утра показалась далеко в море большая турецкая галера, шедшая по направлению к Суджуку. Русские моряки долго преследовали ее и сильно повредили артиллерийским огнем, так что она бросилась к берегу у Дообского мыса под защиту черкесов, находившихся на берегу. Окруженная полукругом русских судов, галера была разгромлена артиллерией и потоплена. Утром 11 мая недалеко от Геленджика была замечена малая турецкая галера. Она была также потоплена русскими баркасами. Июня 28-го лейтенант Шпаковский взял галеру с 25 душами людей и 17 четвертями кукурузы. В числе взятых с галеры людей оказалось 10 черкесов и 8 женщин, предназначенных к продаже — 4 взрослых и 4 малолетних. В ноябре 1834 года в самой Геленджикской бухте русскими моряками было взято турецкое купеческое судно, но турецкий экипаж вместе с черкесами успел захватить и унести с собою в горы часть груза, состоявшего из соли, материй, пороха и свинца. Капитан 2-го ранга Броневский сообщил 3 марта 1835 года с корвета «Месемврия» коменданту Геленджикской крепости, что 28 февраля в речке Цемес у Суджукской бухты были сожжены два турецких судна и стоявший на берегу магазин. Горцы пытались не допустить до этого русский отряд, но безуспешно.

Таким образом, наиболее характерные эпизоды в истории Черноморского побережья за 1834 и 1835 годы состояли в уничтожении и захвате русскими моряками турецких контрабандных судов. Горцы оставались как бы в стороне. В этом году сами черкесы очистили ближайшие к Геленджику с юга и востока места, но северная часть бухты была занята еще черкесами, и их требовалось силой выдворить оттуда. В это время было еще мало укреплений на побережье и черкесское население относилось спокойнее к русским. Нападения чаще всего производились на русских близ Анапы. Так, 18 сентября 1838 года комендант Анапы граф Цукато донес Вельяминову, что черкесы напали на анапских поселян, находившихся на большом Зеленом мысу, но были вовремя отражены гарнизонными солдатами. Во время столкновения с горцами произошел удивительный случай. Черкес пытался отнять вола у поселянина. Последний, отстаивая вола с колом в руках, выбрал момент и ударом кола по голове убил наповал черкеса, но и черкес, падая от удара на землю, выстрелил из пистолета и убил поселянина.

Но с 1837 года, когда на восточных берегах Черного моря возникло несколько русских укреплений, картина военных действий меняется: горцы начинают все активнее и активнее действовать против русских войск. К тому же в русских правящих сферах все чаще и чаще раздавались требования о покорении горцев. Сам император Николай I приказал в 1837 году непременно покорить натухайцев от Геленджика и до Кубани. Такие распоряжения не представляли секрета для горцев, и они стали более вызывающим образом относиться к русским. «В веселый праздник байрама, — говорится в рапорте генерала Раевского за 1837 год командующему кавказским корпусом г.-л. Головину, — черкесы Вуланского ущелья толпами разъезжали по аулам. Имея досуг и лишний порох, доставленный им англичанами, черкесы решили пустить несколько ядер в Михайловское укрепление». Первый день им не отвечали на это русские, но когда на другой день пешие черкесы подошли к самому укреплению, то гарнизон начал обстреливать неприятеля. Артиллерийским огнем с обеих сторон было убито у русских 1 и у черкесов 4.

Когда же в свою очередь выходили из укреплений русские войска, то каждый шаг их по черкесским владениям сопровождался военными стычками и пролитой кровью. В 1837 году генерал Вельяминов, организовавши отряд, решил пройти с ним сухим путем от Геленджика к другим укреплениям. Но для того, чтобы передвинуться на расстояние 48 верст от Геленджика до Новотроицкого укрепления, находившегося в устьях р. Пшады, потребовалось целых 4 суток, и отряд за это время потерял 108 человек убитыми и ранеными. Следующий переход от Новотроицкого до укрепления Михайловского к устью р. Вулана потребовал 5 суток, и потеря в отряде убитыми и ранеными выразилась в 128 чел., не считая офицеров. Двигаться далее отряд не имел уже возможности. Весь путь густо был усеян черкесами, и они не давали русским ни минуты покоя, тревожа выстрелами и внезапными атаками на каждом шагу. Оказать содействие диверсиями из укреплений гарнизоны не могли. Войска сидели в укреплениях, как в ловушках. Укрепления были отрезаны одно от другого, и гарнизоны располагали столь малыми силами, что с трудом могли добывать даже дрова, несмотря на обилие леса — так враждебно относились к ним горцы. По той же причине гарнизоны не имели возможности заводить огороды, пользоваться сенокосами и даже иметь пастбища. Это ставило солдат в невозможные гигиенические условия. Всюду в укреплениях ощущался недостаток в свежей пище, говядине и овощах. С первых же дней своего пребывания в укреплениях при таких условиях солдаты заболевали цингой. В 1837 году цинга была в гарнизонах Геленджика, Михайловского и Новотроицкого укреплений и в слабой степени у солдат Александрийского форта.

Чтобы выйти из столь затруднительного положения, русским предстояло сделать еще очень много. Нужно было увеличить число укреплений, чтобы сблизить расстояние между ними. Требовались гарнизоны в существовавших уже укреплениях. Следовало, одним словом, показать свою силу горцам. Под влиянием этих условий был составлен целый ряд военных предположений на 1838 год.

Согласно рапорту флигель-адъютанта полковника Траскина от 21 марта 1838 года генералу Раевскому, предполагалось для постройки новых укреплений и поддержки старых снарядить экспедиции на морских судах и направить ее вдоль морского берега. Возводить новые укрепления необходимо в таких местах, где они могли бы препятствовать приставанию к берегам контрабандных судов, т. е. в естественных бухточках и в устьях рек.