История кукловода

Найманов Ильяс

Сталкеры затаив дыхание смотрели на это чудо. Такого зрелища пожалуй никто не видел. Все что находилось внизу казалось странным чужим миром, в котором ходят тени, из дома в дом, из мира в мир там же среди аномалий. Хотелось слушать и слушать то о чем потрескивают и перешептываются воронки, карусели, жарки, трамплины, кислотные симбионты и еще несколько десятков видов аномалий шумной толпой заселивших новое место и празднующие новоселье, перекидывая друг другу и обратно артефакты, напоминающие детишек отбегающих и возвращающихся к родителям. В кажущемся хаосе, несмотря ни на что присутствовала какая-то синхронность, она создавала иллюзию единого организма, общий приглушенный

шум и множественные движения успокаивал и гипнотизировал. Казалось в этом месте и под этим небом не может быть ничего кроме радости и покоя.

– Эх, Поляка нет, - вздохнул Шурин.

– И Транзита, - добавил Кран.

Отряд замолчал, снова переживая утрату. Шурин достал ПДА отбил сообщение Строгому о новом месте для сбора артефактов и посмотрев на перепачканные лица людей, не сдержал улыбки.

– Ну что, обезьяны, пошли что ли?

– Сам ты обезьяна, - для порядка обиделся Кран. – Как говорил Транзит, ехали.

Троица, перевешав и проверив рюкзаки, двинула обратно на Военные склады. Шурин шел впереди, плавно покачиваясь в такт шагу, изредка вглядываясь в оптический прицел СВД, за ним шел Танцор, Кран замыкающим. Окрестности, как это ни странно изобиловали следами сталкеров. Ну что значит изобиловали следами? Через каждые триста – четыреста метров Шурин сначала с удивлением, а потом с возмущением присаживался и указывал на следы сталкеров.

– Ты погляди Кран!
–  наконец возмущенно не выдержал он, - только что выброс отгремел а эти проныры тут как тут! И когда только узнать успели?

Гулко вжикнул сообщением ПДА Шурина. Он поднял наладонник и несколько минут читал сообщение. «Видимо очень важное сообщение» – подумал Танцор, видя растерянное лицо свободовца.

– Кран... – наконец подал голос Шурин, - у тебя на ПДА какое число?

Кран поднял свой наладонник

– Двадцать пятое десятого месяца, - ответил Кран.

– А у тебя Танцор? - спросил Шурин

– Двадцать пятое, - ответил Танцор.

– И у меня двадцать пятое. – Тихо произнес Шурин, а вот Строгий спрашивает, где мол нас почти две недели носило, и пишет что сегодня уже десятое ноября и... – Шурин замолчал, собираясь с мыслями и духом, собираясь сообщить что-то тяжело дающееся для понимания, - и, Строгий говорит, что расстреляли нас долговцы на выходе из Темной Долины...

Повисла тишина. Ровный ветер Пустоши теребил волосы сталкеров, относя их размышления в сторону ЧЭАС. Травинки кивали и гнулись своему невидимому повелителю, чистое утреннее небо, что было явным исключением из правил, словно пыталось подарить нечто радостное омраченной троице. Впрочем, с южной стороны уже появилась гряда облаков, несомая ветром.

– Не всосал... – наконец прогудел Кран.

– И я не всосал, - согласился Шурин, - а ты Танцор всосал или как? – спросил он.

– Или как, – щупая лицо на предмет щетины, ответил Танцор.

Свободовцы глянув на свои перепачканные сажей лица последовали его примеру, ожидая нащупать двухнедельные усы и бороду. Не найдя признаков явно буйной растительности на лице, они растерянно замолчали.

– Значит так, ребятки, - рассудил Шурин, - считать, что ничего не произошло, у нас не получится. Если Строгий не шутит, а он никогда не шутит... нас взаправду расстреляли... или двойников наших.

– Шатунов, - вставил Кран.

– Да, шатунов... вот едрить твою налево, - сплюнул Шурин и сел на землю. В сердцах он принялся искать фляжку, но обнаружив, что спирта нет, сплюнул еще раз. Минуту он собирался с мыслями. Несколько раз смотрел на ПДА, осматривал бушующее море аномалий, свои руки, товарищей. Вся группа смотрела на него. –

Значит так, - повторил он. Было видно, что слова даются ему с трудом, поскольку только сейчас он понял всю трагичность ситуации. – Будем говорить начистоту. Ходу назад и в Зоне нам нет. Мы теперь вне закона. – Он странно глянул на Танцора, от его взгляда Танцору встало не по себе. – Теперь нас даже свои, свободные не примут, ждут нас только дула автоматов... Шатуны мы теперь для всех, две недели это срок. Ясно? – Группа молчала. Минутная пауза. – У меня теперь одна дорога, - твердо сказал сталкер. Он встал и развернулся в сторону ЧАЭС. – Видимо пришло мое время, я сам у него спрошу. За все спрошу. Вы как, друзья-товарищи?

Кран и Танцор переглянулись.

– Что все так плохо, Шурин? – спросил Кран, неловко поводя рукой в неопределенном жесте вопрошания.

– Ты сам подумай... следов сталкеров полно, значит, люди здесь уже были. А когда на Пустошах народ толпами ходил? По ходу времени и вправду после выброса много прошло. Потом... искала нас... Зона, во время выброса. А потом, Кран, посмотри, как нас с утра Зона встретила? Ты хоть раз такое видел? – Он ткнул пальцем в голубое, глубокое, чистое, звенящее прозрачным воздухом небо. – Так Зона только своих деток встречает... новых деток. Значит шатуны – мы, а тех что кончили... это наши оригиналы. Веришь, нет?

– Нет, не верю... – глухо ответил Кран. Его лицо, скрытое сажей, неузнаваемо изменилось. Теперь оно напоминало маску, высеченную из камня. Маску какого-то идола из древней языческой веры.

– А ты Танцор, что скажешь? – обратился к сталкеру Шурин.

– Я на станцию не полезу, - спокойно ответил он. – Я на Большую землю рвать буду. Только ты это, Шурин... действительно... – Танцор пошевелил губами, подыскивая слово. – Реально амба?
– Шурин промолчал, глядя ему в глаза.

Морозом по коже его взгляд подтвердил, что да реально амба. Амба в большой степени, даже не в квадрате... Где-то вдалеке застрекотали выстрелы, сталкеры или бандиты обживали новую хлебную территорию, зачищая ее от мутантов и друг от друга. Стоит ли говорить что официально мертвые, перепачканные сажей, неузнаваемые люди, уже погибшие две недели назад будут расстреляны с особой брезгливостью повторно, как жуткое и неизвестное явление, без разговоров и жалости.

– Ну что мужики? – вдруг повеселев спросил Шурин, даже улыбнувшись на мгновенье. – На, Танцор, держи. – Он вытащил пару консерв, еще кое-какие припасы и сунул их Танцору, - тебе дальше идти, тебе нужнее. А я уже вечером...
– он судорожно сглотнул, поперхнувшись словом. – Расходимся. На том свете свидимся! - Отчаянно пошутил он перехватывая винтовку поудобнее и решительно разворачиваясь в сторону ЧЭАС. – Бывай Кран, бывай Танцор. – Он легкомысленно присвистнул и двинул легкой походкой, не пригибаясь, словно человек, наконец-то сбросивший давным-давно тяготившую его ношу, или решивший годами мучивший его вопрос.

Танцор посмотрел на Крана. Тот стоял совершенно растерянный, жалкий и огорошенный, понурив голову и плечи.

– Кран, ты как? Со мной идешь или сам? – спросил у него Танцор. Кран не отвечал, находясь в глубоком ступоре. Выстрелы, теперь определяемые как выстрелы Гадюки, любимого оружия бандитов прозвучали ближе. Видя состояние сталкера, Танцор подобрал выброшенную Шурином провизию и сунул себе в рюкзак. – Ладно, ты как знаешь, а я ждать не намерен, - сказал он и, сориентировавшись, погасил ПДА. Еще раз оглянувшись на застывшего сталкера, он качнул головой и пошел вдоль аномального поля, постепенно забирая в сторону от того места где слышался стрекот пистолет - пулеметов.