История культуры древней Греции и Рима
Шрифт:
Добродетель, «аретэ», — высшее и абсолютное благо, составляющее цель человеческой жизни, ибо только она дает счастье. Люди же часто заблуждаются и поступают безнравственно, потому что просто не знают, что добро, а что зло. Добродетель неотделима от знания, как неотделима и от счастья. Добродетели можно и должно научиться. Однако Сократ не обещал своим ученикам, что раскроет им истину, ведь он сам говорил о себе: «Я знаю, что ничего не знаю». Он лишь предлагал вместе, в дружеской беседе, отыскивать эту истину. Метод обучения — диалектический: путем наводящих вопросов и ответов соображения собеседника последовательно доводятся до абсурда и таким образом выясняется истина, отделяемая от иных, ложных суждений. Сократ исходил из того, что каждый человек уже содержит в себе знание истины, он не осознает ее, пока предложенные ему вопросы не приведут его к противоречию с самим собой, а следовательно, к признанию собственного невежества; сомнение же в истинности прежних суждений ведет к самопознанию. Философ любил сравнивать
Если гуманистическая, человековедческая направленность интересов Сократа сближала его с софистами, то, как уже сказано, вера в существование объективной истины заметно отличала его от них. В еще большей мере, чем софисты, он собирал вокруг себя на улицах, в гимнасионах и на пирах, устраивавшихся в частных домах, большие группы молодежи, жадно внимавшие босому, некрасивому мудрецу. Но ирония, с какой он ставил в тупик собеседников и обличал человеческую глупость, предрассудки, «ложные мнения», кое-кого раздражала, и в Афинах у него было также немало врагов. Консервативные афинские обыватели с недоверием и опаской взирали на деятельность критически и рационалистически настроенного философа-моралиста. Ему ставили в вину и скептическое отношение к демократическому строю Афин и к должностным лицам, избранным простыми ремесленниками и моряками из числа себе подобных, да еще и по жребию. Искусство управлять государством он называл «царским искусством», доступным лишь немногим сведущим и достойным людям. Такие ученики Сократа, как Ксенофонт, восхвалявший политический строй Спарты и персидскую монархию, или Платон, создавший в своем воображении идеальную аристократическую республику, свидетельствуют также о том, что их учитель симпатизировал скорее олигархическому устройству государства. Итак, недовольные, подозрительно относившиеся к Сократу сограждане имели достаточно поводов, чтобы привлечь его к суду за безбожие и развращение молодежи, а затем, как известно, обречь великого философа на смерть.
ИСТОРИОГРАФИЯ И ПУБЛИЦИСТИКА
Эволюцию греческой мысли в V в. до н. э. нетрудно проследить, сравнив двух знаменитых историков: ионийца Геродота из Галикарнаса и родившегося на 25 лет позже афинянина Фукидида. Геродот много лет путешествовал, посетил Персию, Египет, Киренаику, берега Черного моря, забирался и к скифам. Поначалу он был, по существу, продолжателем дела Гекатея из Милета: собирал этнографические и исторические материалы, легенды, знакомил греческий мир с обычаями и традициями других народов. С необычайным искусством рассказывает он занимательные истории о диковинных птицах ибисе и фениксе или о восточных владыках, павших жертвой своей самонадеянности и спеси, или же о всяких чужеземных чудесах. Возвратившись из своих странствий в Афины, он собрал воедино все эти разрозненные сведения, выстроив их вокруг главной сквозной идеи своего повествования: вечного спора Европы и Азии, последней вспышкой которого стали греко-персидские войны.
Впервые взявшись за связное, в определенной системе, изложение исторических фактов, Геродот заслуженно получил от потомков почетное прозвище «отец истории». Уйдя далеко вперед от трудов Гекатея, он в то же время не был, разумеется, еще историком в нашем понимании. Мышление его вполне традиционно: в истории он видит осуществление божественной справедливости, награждающей добро и карающей зло. Как и в трагедиях Софокла, в «Истории» Геродота человек несет неотвратимое наказание за то, что переступил границы, установленные богами для человеческого миропорядка. Рассказы о лидийском царе Крезе или о Солоне, или о персидском повелителе Ксерксе призваны только иллюстрировать эту мысль. История выступает как цепь преступлений и наказаний. Геродот не сомневается ни во вмешательстве богов в жизнь людей, ни в божественном происхождении всех человеческих установлении. Верит и в предсказания оракулов, и в вещие сны, с помощью которых божество раскрывает смертному его будущее и предостерегает его. И хотя автор «Истории» нередко ставит под сомнение достоверность тех или иных сведений, собранных им за долгие годы путешествий, подлинной критики источников здесь, конечно же, нет. Миф переплетается с реальностью.
Совершенно иное отношение к действительности, к предмету истории мы находим у Фукидида, описавшего Пелопоннесскую войну. Времена, окутанные мифами и легендами, его не интересуют, ибо он не может сказать о них ничего определенного. Его привлекают события, современником которых он был. Их причины, смысл, значение он и пытается установить. В объяснении хода истории ему не нужно прибегать к идее вмешательства богов в жизнь людей. Подобно тому как Демокрит выводит божество за пределы природы» Фукидид выводит его за пределы истории. К тем, кто верит в предсказания или вещие сны, он относится с холодным презрением. Затмение солнца или землетрясение не имеют для него ничего сверхъестественного: он склонен давать им рациональные объяснения, так
Хотя Фукидид имел вполне определенные политические симпатии и антипатии и не скрывает их в своей «Истории», хотя он, выходец из аристократии, выражает ее воззрения, в своем интересе к самому столкновению человеческих страстей, устремлений, выгод он способен быть объективным. Высокий интеллектуализм его сочинения сближает Фукидида с Сократом. Глубокое понимание факторов человеческого поведения, воспроизведение политического противоборства в форме столкновения пространных речей, спорящих, опровергающих одна другую, сближают его с софистами, прежде всего с его современником Антифонтом, чьи тетралогии — сборники риторических упражнений — также представляют собой столкновение речей, которыми обмениваются вымышленные истец и ответчик. Наконец, стремление объяснять исторические явления «изнутри», естественными причинами, не прибегая к идее вмешательства богов, указывает на некоторую связь «Истории» Фукидида с учениями Анаксагора и Демокрита и даже с тогдашней медициной, освобождавшейся от наследия религиозных представлений.
Бурные политические события в греческом мире и в самих Афинах V в. до н. э. нашли отражение в политической литературе, в публицистике. Беспощадная жестокость, с какой Афины обращались со своими союзниками, заставила ионийца Стесимброта, происходившего с униженного афинянами Тасоса, сочинить и распространить памфлет «О Фемистокле, Фукидиде и Перикле», где предводители афинской радикальной демократии были подвергнуты острой критике. Столь же неприязненно писал о Фемистокле и Перикле в своих «Эпидемиях» другой иониец. Ион Хиосский. Своего рода памфлетами, зеркалом общественных проблем и тенденций в самих Афинах, являются комедии Аристофана. Около 430 г. до н. э. получила распространение и антидемократическая «брошюра» «Об устройстве Афин», написанная неким сторонником олигархического правления, воспитанником софистов. Также и «Лакедемонская политейя» Крития, одного из учеников Сократа, направлена против демократии, разъясняя и восхваляя принципы государственного и общественного устройства Спарты.
МЕДИЦИНА И ТОЧНЫЕ НАУКИ
«Гиппократов корпус», свод сочинений врачей, принадлежавших к школе Гиппократа (вторая половина V — начало IV в. до н. э.), дает представление о медицинских знаниях и практике того времени. Медицина жрецов сменялась медициной врачей, основанной на точных наблюдениях. В приписываемом Гиппократу трактате «О священной болезни» оспаривается традиционное мнение, будто эпилепсию вызывают злые демоны, а сама эпилепсия рассматривается как болезнь мозга. Другое сочинение, «О воздухе, водах и местах», устанавливает связь между состоянием здоровья, в том числе психического, отдельных людей и народов и влиянием климатических условий. Врачи школы Гиппократа были также философами. Методы их, основанные на опыте, наблюдениях, стремлении к быстрой и правильной диагностике, применении таких профилактических мер, как диеты и гигиена, были, несомненно, плодами того же интеллектуального, культурного течения, которое породило и философию Демокрита, и «Историю» Фукидида. Гиппократ, прозванный «отцом медицины», приобрел известность во всем греческом мире и даже на Востоке. Его врачебная практика охватывала не только родной Кос, где при храме Асклепия и далее существовала знаменитая школа медицины, но и Фессалию, и Афины.
Наряду с другими заслуживают упоминания натурфилософ и врач Диоген из Аполлонии, которого сам Аристофан удостоил… насмешек в комедии «Облака». Диоген из Аполлонии различал уже «добрую кровь» из артерий и «злую кровь» из вен, хорошо разбирался он и в системе кровообращения. Назовем также Алк- меона из Кротона, который, подобно Гиппократу, видел источник недугов в нарушении гармонии между четырьмя соками или «гумбрами»: кровью, слизью, желчью и черной желчью. Отсюда: сангвиник отличается избытком крови в организме, у флегматика слишком много слизи, холерик страдает чрезмерным количеством желчи, а меланхолик — черной желчи. Если не объяснение, то хотя бы само выделение этих четырех типов человеческих темпераментов было унаследовано позднейшей наукой и дошло до наших дней, как и бессмертное правило Гиппократа для врачей: не навреди.
О медицинских знаниях мы можем до некоторой степени судить благодаря «Гиппократову корпусу», содержащему 53 медицинских трактата. О точных же науках известно очень мало. Однако многочисленные имена математиков и астрономов того времени, сохранившиеся в античных сочинениях, говорят о том, что и эти науки развивались успешно. Достаточно вспомнить математика и астронома Метона из Афин, которого тот же Аристофан увековечил, изобразив в карикатурном виде в комедии «Птицы». Между тем Меток сконструировал солнечные часы и провел реформу календаря.