История куртизанок
Шрифт:
Потом Эмма радостно повторяла: «У меня есть любовник! У меня есть любовник!» Наконец-то она тоже являет собой образ влюбленной женщины, она стала сродни героиням книг, которые постоянно читала с того времени, когда жила в монастыре. «И долго сдерживаемая страсть забурлила радостным фонтаном. Эмма наслаждалась ею, не испытывая ни угрызений совести, ни тревоги, ни сожалений».
Тем не менее Эмма не могла сдержать охватившего ее безумного, неистового счастья. Она часто наведывалась к Родольфу, пока в один прекрасный день он не предупредил ее о том, что она рискует своей репутацией. На Эмму это не произвело никакого впечатления. Наоборот, она стала посещать его еще чаще и говорила с ним так нежно, что начала утомлять его своим щебетаньем.
Утрата романтических
На самом деле чем горячее она его любила, тем сильнее ненавидела Шарля. Эмма считала, что у Родольфа мощное, но не грубое тело, суждения его взвешенны, страсть пламенна. Обожая его, Эмма следила за собой, была элегантна и соблазнительна, как «придворная дама в ожидании принца».
Эмме все сложнее было поддерживать усложнявшиеся отношения с любовником, одновременно сохраняя видимость брака. Ее усилия в этом направлении требовали не только эмоциональных и нравственных затрат. Она связалась с пронырливым торговцем, который снабжал ее всем, что ей хотелось купить, — прекрасными нарядами и аксессуарами, подарками для ее любовника (который в них не нуждался) и тем, что подсказывала ей неуемная фантазия. Вскоре ее долг достиг невероятных размеров. Чтобы удовлетворить потребность в роскоши и комфорте, она сознательно и без колебаний растратила наследство Шарля, приобретая внешние атрибуты счастья, каким она его себе представляла, но не чувствовала.
Прошло четыре года, на протяжении которых неудовлетворенность Эммы усугубилась. В конце концов она стала умолять Родольфа уехать с ней в другую страну. «Ты все для меня! — воскликнула она. — А я буду всем для тебя. Я заменю тебе семью, родину, буду ухаживать за тобой, любить тебя». Придя в ужас от ее неуверенности в себе и несбыточных ожиданий, которые она возлагала на их роман, Родольф сделал вид, что согласен с планом Эммы, однако втайне стал готовиться к тому, чтобы расстаться с ней. «Но она, конечно, очаровательная любовница!» — напоминал он себе. Роясь в коробке из-под бисквитов, где хранил письма от бывших любовниц и вещицы, оставленные на память о них, он с трудом припоминал их лица. Потом Родольф сел за стол и сочинил прощальное письмо Эмме. «Я никогда Вас не забуду, — писал он, — но рано или поздно наша страсть все равно бы охладела — это неизбежно, такова участь всех человеческих чувств,» Закончив, он спросил себя, как подписаться, и вывел: «Ваш друг».
Эмма ужасно страдала от предательства Родольфа, но ей пришлось мучиться в молчании. Эмма нашла утешение в религии и мечтах о том, чтобы стать святой. Она занялась благотворительностью. Как-то раз, когда Шарль в надежде поднять жене настроение повез ее в руанский театр на оперу «Лючия ди Ламермур», чета Бовари встретилась с Леоном, который к тому времени завершил образование и служил в большой нотариальной конторе.
Жизнь Эммы вновь обрела цель. Леон искренне ее любил. Эмма отдалась влечению к нему так же отчаянно, как безоглядно вступила в любовную связь с Родольфом. Она сказала Шарлю, что каждую неделю берет уроки игры на фортепьяно, а сама в это время встречалась с Леоном в номере гостиницы, который они называли своим вечным пристанищем. Он обожал Эмму — ведь она «была “женщина из хорошего общества”, к тому же замужняя! Короче говоря, настоящая любовница!».
Иногда Эмма тревожилась, опасаясь, что Леон ее бросит ради женитьбы на другой женщине. Хоть она была счастлива, ей не давала покоя мечта о переезде в Париж. Эмма никогда не была вполне довольна тем, что имела, и потому покупала все больше вещей у знакомого торговца и все больше времени проводила с Леоном, который отрывался от работы в конторе,
Но Эмме, как и Родольфу, было трудно долго оставаться влюбленной. Панически боясь того, что любовь может пройти, она продолжала отношения с еще большей страстью. Сорвав с себя одежду и дрожа всем телом от возбуждения, она голой прижималась к телу Леона, и ее сексуальный аппетит становился ненасытным. Накал страсти, целеустремленность и настойчивость, как и собственнический инстинкт Эммы, тревожили и пугали Леона. Его работодатель настраивал его против нее. Как бы то ни было, их любовь начала затухать. Даже для Эммы прелюбодеяние постепенно стало таким же банальным делом, как исполнение супружеского долга.
Тем временем торговец требовал от нее возврата непомерного долга. Взбешенная и разъяренная Эмма всюду пыталась занять достаточно денег, чтобы отсрочить возврат всей суммы. Она обратилась за помощью к Леону, но тот даже ради ее спасения отказался красть деньги из конторы. Когда богатый нотариус предложил ей деньги в обмен на сексуальные услуги, она в гневе отклонила его предложение. «Меня можно погубить, но меня нельзя купить!» — воскликнула Эмма.
В конце концов она обратилась с просьбой к Родольфу, с которым не встречалась уже несколько лет. Он тоже ей отказал. После того как ее последняя надежда рухнула, Эмме стало ясно, что они с Шарлем разорены. Она отравилась мышьяком и, даже мучаясь от боли, не сказала Шарлю, какой именно яд приняла, чтобы он не смог дать ей противоядие. Перед ее кончиной муж «смотрел на нее с такой любовью, какой она никогда прежде не видела в его глазах». Эмма попросила подать ей зеркало, посмотрелась в него и заплакала.
В зеркале она увидела образ потери — красоты, растраченной на недостойных любовников; супружеской добродетели, растраченной на бесчувственного мужа; материнства, растраченного на маленькую девочку, рожденную для того, чтобы делить с матерью ее собственные ограниченные возможности; романтических чувств, не нашедших воплощения; бушевавших эмоций, не получивших выхода; бурных страстей, не свойственных тихому провинциальному захолустью, где ей пришлось жить.
Эмма предстает перед читателем как умная, достаточно хорошо образованная женщина, знающая свое место в обществе. Она, к досаде своей, понимает, что пол обрекает ее на жизнь, ограниченную домом и посвященную мужу, но при этом полагает — неверно, — что брак станет воплощением романтической любви, которая, как обещали Эмме прочитанные ею книги, навсегда ее очарует. Освободившись от этого заблуждения, Эмма ищет другие средства — и других мужчин — для собственного удовлетворения.
Но как же быть с моралью? Разве ложь, обманы и хитроумные затеи Эммы, ее восторженный возглас «У меня есть любовник!» не являются свидетельством ее безнравственности, которая дает основания видеть в ней распутницу, не уважающую устои общества, в котором она живет, и религиозные идеалы? Не является ли ее ужасное затяжное самоубийство наказанием за грех разврата? Флобер, несомненно, предполагает именно это, несмотря на то что связывает падение Эммы с денежными проблемами. В жизни она ценила только любовь, которую испытывала, когда четыре года была любовницей Родольфа, а потом состояла в связи с Леоном. Что касается души в ней не чаявшего (хоть и скучного) мужа и невинной дочери, замужеству своему и материнству Эмма не придавала никакого значения. Флобер (который так долго писал этот роман, что успел расстаться с собственной любовницей Луизой Коле) убил Эмму, чтобы никто не смог упрекнуть его в ее распущенности, — тем самым он давал понять, что изменяющая мужу жена имеет право на успех, не говоря уже о праве на жизнь.