История куртизанок

Эбботт Элизабет

Даже президенты и принцы не могут устоять против обуревающих их страстей и заводят любовниц, несмотря на то что связи на стороне могут опозорить их, получив широкую огласку в газетах и других средствах массовой информации. У президента Дуайта Эйзенхауэра была весьма специфическая «подруга» — англичанка по имени Кей Соммерсби. Джон Фитцджеральд Кеннеди имел связи со многими женщинами, включая кинозвезду Мэрилин Монро. Хоть история президента Билла Клинтона и незабываемой сотрудницы Белого дома Моники Левински по значимости сопоставима со скандальной связью английского принца Чарльза и Камиллы Паркер-Боулз, последний роман длился гораздо дольше. Когда я взялась писать эту книгу, принц вызывал всеобщую неприязнь. Лишь несколько лет спустя его репутация стала понемногу восстанавливаться по мере того, как он сам и его эксперты по связям с общественностью не без некоторого успеха попытались изменить в лучшую сторону отношение к его многолетней

любовнице, делая из нее подходящую кандидатуру для вхождения в королевское семейство.

Годы исследований и откровения состоявших в долговременной внебрачной связи мужчин и женщин — представителей как верхов, так и низов общества — притупили мое восприятие супружеской неверности и изменили отношение к этой проблеме. Я стала больше внимания уделять структуре подобных отношений и присущим им общим чертах. Особенно меня интересовало то, как связи с любовницами сказывались на природе брака и отношениях между мужчинами и женщинами в разные исторические эпохи в культурах разных народов. После долгих раздумий я решила, что было бы неверно относиться к любовным связям вне брака как к некоему общественному институту. Более плодотворным мне показался такой подход, при котором на конкретных примерах рассматривается опыт любовниц, позволяющий осветить истории отношений между мужчинами и женщинами в обществах разных эпох. Объединяя любовниц по категориям, отражающим особенности разных культур и исторических периодов, я смогла отобразить присущие этим культурам и временам обстоятельства. Мне также удалось сделать выводы о специфике восприятия данными обществами того явления, которое олицетворяли собой любовницы, и о том, как мужчины и женщины вели совместную жизнь в разные времена. Результатом такого подхода к собранному материалу стала книга, которую я назвала «История куртизанок».

С самого начала исследований я много размышляла и уделяла большое внимание тому, как интерпретировать собранный материал. При этом меня постоянно смущал вопрос определений. Трактовки классических словарей оказывались не очень полезными, особенно по мере того, как мне становилось ясно, что в этой книге восточные наложницы занимают такое же место, как и западные любовницы. В «Новом кратком оксфордском словаре английского языка» любовница характеризуется как «женщина, отличная от жены, с которой мужчина состоит в длительных сексуальных отношениях», а наложница — как «женщина, которая сожительствует с мужчиной, но не является его женой». Эти формулировки настолько расплывчаты, что пользы от них немного, а в последнем определении не проводится различия между наложницей и сожительницей и не дается четкого представления о восточных наложницах, которые нередко — хотя, конечно, не всегда — жили под одной крышей со своим любовником-хозяином и его семьей. Другая проблема состоит в том, что в западном обществе слова «любовница» и «сожительница» часто используются как синонимы. В «Истории куртизанок» в качестве рабочего определения женщины, которая добровольно или по принуждению вступает в достаточно долговременные сексуальные отношения с мужчиной, не являющимся ее мужем, я решила использовать термин «любовница». Такое определение применимо и к наложницам, специфические отличия которых описаны ниже в разделах, посвященных соответствующим культурам.

Отношения между любовниками неразрывно связаны с браком, наиболее важным институтом человеческого общества, так что они почти автоматически подразумевают супружескую неверность, виновником которой иногда является муж, а иногда жена. И действительно, брак представляет собой основной показатель, позволяющий определить, кто является любовницей, а кто нет. Хотя многие полагают, что супружеские измены подрывают брак, другие — как ни парадоксально — считают, что они укрепляют отношения между супругами. Французы, например, могут оправдать cinq a sept [1] — свидания после окончания рабочего дня, во время которых мужчина встречается со своей любовницей, о чем французский писатель Александр Дюма как-то метко заметил: «Цепи брачных уз настолько тяжелы, что нести их часто под силу лишь двум людям, а иногда и трем».

1

Время с пяти до семи часов вечера (фр.). — Здесь и далее примечания переводчика.

Связь между браком и внебрачными любовными отношениями, как и сожительство, характерное для некоторых восточных стран, чрезвычайно широко распространена в пространстве и времени, это свойственно почти каждой крупной культуре. Британский мультимиллиардер сэр Джимми Голдсмит, рядом с которым в последний его день находились супруга, бывшие жены и любовницы, однажды произнес ставшее широко известным замечание о том, что, «как только мужчина женится на любовнице, он автоматически создает новое рабочее место». Неудивительно, что

жителям Северной Америки лучше знакомы западные модели внебрачных любовных отношений, чем обычаи восточного мира с присущими им различными более разработанными версиями, в частности наличием узаконенных наложниц и гаремов.

Во всех обществах во все времена предпосылкой создания условий для внебрачных любовных связей и наличия наложниц был обычай заключения договорных браков. При этом родители или другие родственники выбирали детям супругов по экономическим соображениям или с целью упрочения семейных связей — либо, исходя из интересов деловых или политических союзов, они игнорировали романтическую любовь как несущественную, потворствующую прихотям, а порой даже опасную основу супружеских отношений. Предполагалось, что мужья и жены будут жить вместе и действовать как единая экономическая ячейка, рожая и воспитывая детей. Никого не волновало, будут ли они трепетать от прикосновения друг к другу, любить друг друга до беспамятства или стремиться жить так, чтобы сердца их бились в унисон.

Конечно, иногда случалось и так, что после заключения брачного союза по договору между супругами возникали романтические отношения. Но чаще при таком подходе в лучшем случае можно было рассчитывать на взаимную заботу, терпение, смирение, и большинство браков, заключенных на таких условиях, оказывались безнадежно несчастливыми. Не все разочарованные супруги искали внебрачных партнеров, с которыми получали то, чего были лишены в браке, но шли на это многие. И почти во всех обществах — кроме тех, где царили самые строгие нравы, — мужчинам с помощью любовниц или наложниц вне брака позволялось удовлетворять порывы романтического или похотливого свойства, которые они не могли ни сдержать, ни направить в иное русло. Что касается женщин, их стремления аналогичного характера никогда не поощрялись, и если они были уличены в прелюбодеянии, это жестоко каралось. Но многие, тем не менее, шли на такой риск.

Непреодолимость классовых и кастовых преград также приводила к возникновению внебрачных любовных связей мужчин с женщинами, которые при других обстоятельствах могли бы стать их женами. Блаженный Августин, епископ Гиппона, христианский теолог, живший в Северной Африке в IV в., соблюдал традиции своего общества, запрещавшие браки между представителями разных социальных слоев. Поэтому ему пришлось сожительствовать с женщиной, которую он любил, вместо того чтобы взять ее в жены, поскольку она стояла ниже него на общественной лестнице. А когда он решил жениться, мать подыскала ему подходящую девушку из «добропорядочной» семьи.

Наличие кастовых устоев, обусловленных национальными, расовыми или религиозными представлениями, также может низвести женщину до более низкого в социальном плане положения наложницы. Так, например, присущая Древней Греции ксенофобия запрещала ее гражданам сочетаться браком с иноземцами, поэтому Перикл, афинский государственный деятель, так и не смог жениться на Аспазии, его любимой сожительнице, чужестранке из Милета, которая родила ему сына.

Во многих восточных культурах сожительство было скорее интегральной или параллельной, чем побочной по отношению к браку формой связи, причем права и обязанности сожительниц были закреплены законодательно или в силу обычая. Сожительницы часто обитали в доме хозяина под одной крышей с его женой и другими наложницами. В небогатых семьях одна или две сожительницы помогали хозяйке дома в ее повседневных трудах. Они должны были исполнять те же сексуальные обязанности, что и жена хозяина, и, как и она, соблюдать верность и заниматься ведением домашнего хозяйства. Это объясняется просто: в отличие от любовницы в западном обществе, одна из основных обязанностей сожительницы в странах Востока состояла в том, чтобы рожать хозяину наследников.

В некоторых странах, в частности в императорском Китае и Турции, мужчины из правящих династий, аристократы и привилегированные представители верхов общества выставляли напоказ богатство и власть, создавая гаремы, где содержались захваченные в плен или купленные наложницы. Нередко перенаселенные, управлявшиеся евнухами гаремы представляли собой кипевшие страстями беспокойные сообщества, где постоянно плелись интриги и составлялись заговоры, шла полная конфликтов острая борьба, не говоря уже об отношениях с детьми. Достигшие зрелого возраста наложницы, которые уже лишились благосклонности хозяина гарема, проводили скучные дни в повседневных домашних заботах. Их еще полные надежд молодые соседки, чтобы заполнить тоскливо текущее время, тщательно ухаживали за собой и строили козни вместе с евнухами и против них, а также против жен, родственников, детей и друг друга. Единственной отдушиной в однообразной жизни оказывалась ночь, проведенная наложницей с обладателем гарема. В случае почти невероятной удачи наложница могла зачать ребенка, который со временем имел шанс вырвать мать из затворничества гарема и обеспечить ей жизнь, полную почестей и привилегий, а в редчайших случаях даже вознести к вершинам власти.