История ленивой собаки
Шрифт:
Мюррей взял бокал и начал «циркулировать» по залу. Индийцы стояли узким кружком – на удивление крупные мужчины с шоколадным цветом кожи в белоснежной форме – и с солидным видом вели беседу, попивая виски с содовой. В другом углу стояли поляки – подозрительно неуклюжие квадратные белые мужчины с широкими носами и вялыми губами, голубино-серая форма с эполетами и серебряными орлами сидела на них так, словно была пошита для другого, более благородного сословия.
Французский журналист, присоединившись к Мюррею, одной стороной рта, тоном хорошо осведомленного человека начал объяснять, что после чехословацкого кризиса
Мюррей направился в их сторону. Ему был знаком всего один человек из группы американцев – приятный долговязый молодой человек по имени Люк Уилльямс – заведующий Информационным бюро США, а нынешний статус Мюррея как писателя и независимого журналиста позволял ему самому представлять себя.
Люку Уилльямсу была известна репутация Мюррея, и он представил его так, что, пожалуй, впору было смутиться. Двое мужчин сухо кивнули, а девушка была так же невозмутима и неулыбчива, как и в баре днем, и что-то подсказало Мюррею, что афишировать их знакомство было бы неразумно. Один из других двоих, ее муж, стройный мужчина с непроницаемым лицом, в застегнутой на все пуговицы рубашке, с застегнутым на все пуговицы ртом и с раскосыми глазами. Мюррей сразу отнесся к нему с недоверием. Ни Конквест, ни его жена не пили.
Второй мужчина – новый шеф американского соединения в Лаосе полковник Бучбиндер, мускулистый и коротко подстриженный, с рукопожатием портового грузчика; его глаза за очками в роговой оправе не двигались и не мигали, пока он говорил:
– Рад знакомству, мистер Уайлд! Сожалею, что не был здесь во время вашего последнего визита, но в этот раз, уверен, мы наверстаем упущенное, у вас будут огромные возможности увидеть в действии нашу программу экономической помощи на всех уровнях национальной жизни и убедиться, как она влияет на обстановку в этой стране...
Девушка смотрела куда-то поверх их голов, сконцентрировав внимание на обшарпанной стене в пятнах плесени – взгляд тотальной скуки.
– Люк снабдит вас комплектом информации, – продолжал полковник Бучбиндер, – любыми деталями об оказываемой нами помощи на сегодняшний день. И всеми остальными сведениями, которые вам интересны, – он перевел совиный взгляд на высокого улыбающегося юношу слева от себя, – Люк в вашем распоряжении!
– Сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам, сэр, – просиял Люк. – Вы знаете мой офис напротив главного комплекса посольства?
Мюррей поблагодарил его, а полковник Бучбиндер и Конквесты покинули их, чтобы присоединиться к своему послу. Девушка отвернулась без единого жеста, даже не кивнув. Ни она, ни ее муж не произнесли ни слова, но Мюррей постоянно ощущал на себе холодный взгляд цээрушника и обрадовался, когда тот наконец ушел. Мюррей
– Послушайте, вы кое-что можете для меня сделать. Я в Лаосе всего на несколько дней, что-то вроде транзита между новыми заданиями, но меня очень интересует, – он непроизвольно понизил голос, и американец был вынужден склонить к нему голову, – сброс риса.
Люк выпрямился и широко улыбнулся:
– Конечно. Без проблем. Хотя это уже делали.
– Все когда-то уже делали, – сказал Мюррей. – Меня интересуют некоторые специальные фотоэффекты: раннее утро, взлет на рассвете и сброс как можно дальше к северу. Сброс на самой большой высоте.
Улыбка американца испарилась, и он слегка нахмурился:
– Это очень высоко и очень далеко на севере. Начало на высоте девять тысяч футов, и это очень близко к территории чикомов [6] .
6
Сокращ. от Chinese communists – китайские коммунисты.
– Вы туда летаете – я хочу это увидеть.
– Вы никогда не видели сброс риса?
– Нет. Поэтому я к вам и обращаюсь.
– Насколько я могу судить, там в горах, на севере, довольно рискованно. Особенно если испортится погода. А в горах – высоко или низко – это одно и то же. Мы производим простенький сброс риса всего в сорока минутах отсюда, за Сиангкхуанг. Если начнется шторм, вы и там немало развлечетесь.
– Не подходит, – сказал Мюррей. – Я наразвлекался в этой жизни. Старею. Хочу увидеть настоящий сброс как можно севернее, насколько вы сможете выбить мне пропуск, и взлет как можно раньше утром.
Люк Уилльямс с сомнением кивнул головой:
– Посмотрим, что я могу сделать. Может, понадобится личный отказ от ответственности, а это требует времени.
– Почему? Я подписал кучу таких бумаг и в ситуациях почище этой. Если только, конечно, вы не хотите сказать, что процент потерь в ваших вылетах на север слишком высок...
– О нет, не поймите меня неправильно, это всего лишь формальность. Вы знаете, какие эти штатские! Мы здесь не имеем дел с военными.
– Я подпишу все, что вы мне дадите, – сказал Мюррей.
– Есть семья: жена, дети? – молодой человек говорил так, будто был лично заинтересован.
Мюррей покачал головой:
– Никого, о ком бы вам пришлось волноваться, если со мной что-нибудь случится. Вам, или «Эйр Америка», или кому-либо другому. Со мной это будет как с камнем, брошенным в океан.
Американец стоял и вертел в руке бокал, в котором был охлажденный чай.
– Если появятся какие-то сложности, – наконец сказал он, – думаю, я смогу все уладить через полковника Бучбиндера. В этих полетах последнее слово за ним.
Мюррей одарил его быстрой, успокаивающей улыбкой:
– Спасибо, Люк. Но попробуйте сделать все без полковника. Конечно, я хочу, чтобы это было официально, но не слишком официально. Мне бы не хотелось вдруг начать делать информационные бюллетени для авиа США; «Руки, протянутые через океан» и прочая чушь.
– Я вас прекрасно понимаю, – с неподдельной искренностью сказал Люк. – Думаю, я смогу все устроить на нужном уровне. Вы наверняка остановились в «Фрэндс Бауди Хаус»?