История лисы-метаморфа
Шрифт:
Глава 8. Неудачная прогулка
Неделя пролетела стремительно. Оливеру скоро надо было выходить на работу в королевскую палату. День ото дня пачка писем в особняк на его имя была всё толще и толще. Утро выдалось особенно солнечным, небо было ярко-голубым, а розы в саду особенно благоухали.
За очень вкусным завтраком Оливер внезапно предложил:
– Никки, а как насчёт прогулки в пригороде?
Ребёнок захлопал в ладоши:
– Я за! А Рыжик с нами пойдёт?
Чирра встрепенулась и напрягла весь свой слух. Граф Оливер с сомнением
– Ну пожа-а-а-алуйста, па-а-ап, – заныл Доминик, – я без неё не хочу.
– Ну ладно, – со вздохом ответил Оливер. А потом, обращаясь к Чирре, – ты же никуда от нас не уйдешь, верно?
Лиса демонстративно зевнула, будто говоря «да делать мне больше нечего», но в душе ликовала. Она давно проверила всю территорию особняка и поняла, что ей придётся немало потрудиться, чтобы выбраться отсюда, а тут такой шанс!
Дальше все засобирались, слуги погрузили корзины с едой в карету графа, Оливер переоделся сам и переодел Доминика, а лиса с предвкушением и нетерпением наблюдала за сборами. Так как Шарлотта была всё ещё в отпуске, на прогулку поехали Фрея и Фрида, чтобы помочь с ребёнком.
Уже через два часа Чирра выпрыгнула с подножки кареты в поле и почувствовала под своими лапами мягкую землю, чуть высохшую под солнцем траву и вдохнула полными легкими свежий запах. А в каком-то километре была видна полоска зелёного леса. Карета же остановилась около открытого пруда. И так было здорово оказаться в этом поле! Ветер, приносивший вкусные ароматы из леса. Здесь был и запах сырости, исходящий от земли, и запахи самых разных грибов, и хвойных деревьев, и почти зрелых лесных ягод. Всё это вскружило Чирре голову, и она понеслась стремглав к деревьям. «Свобо-о-о-ода!!!» – кричала её душа. На краю сознания она уловила крики Оливера «Постой, погоди!» и Доминика «Лыжик, не убегай!», но сейчас ей умопомрачительно нравилось носиться по полю, дотрагиваться мякишами лап до сухих веточек, подпрыгивать и ловить зубами бабочек, зарываться в землю. Увидев мышь, Чирра с азартом бросилась охотиться на неё.
В какой-то момент она поняла, что уже давно и далеко отбежала от кареты. И вдруг встала как вкопанная: «возвращаться обратно или нет?». С одной стороны, с Оливером и Домиником здорово жилось, но с другой стороны, это всё равно жизнь в клетке. Просто теперь особняк стал её клеткой, её хорошо кормят, гладят и купают… но счастлива ли она? А с другой стороны – лес. «А что я забыла в этом лесу? Охоту на мышей и зайцев? Жизнь на грани выживания? Семью… Да, но они далеко, и не факт, что я смогу их найти. А когда найду, то что? Братья и сёстры уже взрослые, каждый из них скоро начнёт создавать свою семью. А здесь я нужна и Оливеру, и Доминику».
Чирра ещё долго сидела в поле и пыталась понять свои чувства. А потом встала и побежала трусцой к карете. Она понимала, что сделала правильный выбор. Лес останется всего лишь лесом, а сейчас у неё есть шанс получить новую любящую семью
Приближаясь к карете, Чирра по привычке пряталась в траве. Издалека она увидела, как Доминик играет на деревянном помосте. Горничные Фрида и Фрея раскладывали и резали еду. Граф Оливер ходил туда-сюда около кареты и ударял кулаком по ней:
– Идиот! Конечно же, она захотела вернуться в свой дом! Глупо было надеяться, что лиса предпочтёт жизнь в особняке дикому лесу, – здесь он ударил носком сапога по колесу. – А разве мог я её посадить на поводок? Да она не простила бы мне этого!
«Это он так из-за меня переживает?» – вот это стало для Чирры открытием. Оливер по-настоящему страдал от того, что Чирра их бросила и убежала в лес. «Неужели за какую-то неделю он так привязался ко мне?» – и с этой мыслью на сердце потеплело. Ещё никто так не переживал за неё, кроме её матушки, разве что.
Внезапно ощущение опасности кольнуло её в сердце. Такое предчувствие бывает только у оборотней, потому что у них есть второе – животное – начало. Чирра закрутила головой в разные стороны, никак не понимая, что не так. Сердце начало бешено колотиться. «Вот граф около кареты, всё в порядке, вот мальчик играет на помосте, а вот горничные дорезают хлеб и колбасу… Стоп! Доминик!»
Мальчик играл со своими игрушками, как одна из них укатилась и плюхнулась в воду. Чирра уже гигантскими прыжками неслась к помосту. Оливер увидел рыжее пятно, метнувшееся к ребёнку, оглянулся на Доминика и понял всё без слов.
– Доминик, нет! Стой! – закричал Оливер как можно громче.
Мальчик уже был на краю деревянного настила и растерянно рассматривал воду на предмет своей игрушки.
Прыжок, ещё один прыжок. Расстояние между ними стремительно сокращалось. Горничные сообразили, что упустили из виду ребёнка и поторопились к нему. Граф уже, наоборот, чуть расслабился, видя, что Доминик не собирается нырять в воду, но всё равно бежал к ребёнку. Но никто из взрослых людей не видел того, что видела лиса – хищник по своей природе, мастер маскировок и мимикрии. Прямо в воде, приготовившись к атаке, плавает огромная чёрная змея. Она уже раскрыла пасть. Мгновение, другое мгновение. Лапы Чирры уже чувствуют не траву, а доски помоста. Удар сердца, который отдаётся в уши.
«Чё-ё-ёрт, не успеваю!» уже буквально кричит Чирра.
Змея выпрыгивает из воды с открытой пастью. В этот же миг лиса отталкивается от досок и прыгает высоко наперерез змее. Её челюсти смыкаются на чешуе водоплавающего пресмыкающегося прямо в воздухе. В последнее мгновение Чирра слышит оглушительный визг женщин, но он резко прекращается, потому что змея, лисица и ребёнок уходят под воду.
***
Оливер ругал себя последними словами. Целую неделю лиса вела себя как человек: она играла с его сыном, приходила к нему и клала голову на колени, слушала его и даже успокаивала, когда он рассказывал об Элизе. А он до сих пор никому не говорил о том, как скучает по жене. И не сказал бы, просто Рыжик не была человеком и, казалось, ей можно рассказать всё. Она поймёт. Сейчас он ходил вдоль кареты, думая, как теперь будет жить дальше. Всего какая-то неделя, а его жизнь изменилась за эти дни полностью. Он видел, как привязался к лисе Доминик, но до этой секунды он не отдавал себе отчёта, как сам к ней привязался.