История, любовь и шоколад

Корж Катя

— Это правда. С одной стороны мне хотелось показать, что не только коренная москвичка достойный человек, но и я, обычная девчонка из обычной семьи Лебедевых. Меня злило, что у наших мам сложились разные жизни, но только недавно я перестала тебе завидовать.

Девушка поднялась на локти и взглянуло в лицо кузины.

— Лучше жить в этой квартирке и в маленькой стране, в богом забытом городке но с семьёй, чем… Сама знаешь. И, тем не менее, Вика, я хотела с тобой подружиться, сперва из жалости, а затем…

— Не сильно видела твои старания.

Как же то, что ты шантажировала меня фотографией, где я украла ответы на тесты по английскому? Или то, что ты хотела поругать меня и Нюшу, удачно меня подставив? Или тот случай в прошлой школе…

Алина встала перед Викой и усмехнулась. Её глаза были практически на уровне ключиц двоюродной сестры. Таких аккуратных, покрытых нежной кожей, без единого шрама и изъянов. Вика и правда выглядела безупречно, словно юный ангел.

Но Алина не знала, что чувствовала Вика. Цветаева с радостью имела бы шрамы на коже, но только чтобы сердце не было исполосовано и разбито смертью родителей и тяжёлыми последствиями этого.

— А что хорошее ты обо мне помнишь? — Алина так горько усмехнулась, что тёмные глаза её заблестели. — Всегда думаешь о том, какая ты бедная и несчастная, потеряла родителей и всё такое. Но ты и понятия не имеешь, что иногда может быть на душе намного хуже, когда рядом с тобой постоянно находится эталон. Грустный, скучающий, отстранённый, который тебе вечно ставят в пример. Когда твоя мать смотрит на тебя, ничего не говорит, но тебе и так всё ясно, что она хочет, чтобы ты кому-то подражала. Чтобы забыла про своё «я», а была копией той самой Вики Цветаевой, дочерью бизнесменов, чья судьба сложилась неудачно. Но это же не сломило дух маленьких девочек-сирот…

Из глаз Алины потекли слёзы, которые заставили Вику врасплох. Она смотрела на двоюродную сестру, которая продолжала свою речь, и чувствовала, как комок в горле не даёт даже слово сказать. Картинка постепенно размазывалась, голос двоюродной сестры затихал, как и посторонние звуки. По щекам Вики тоже потекли слёзы, которые она ненавидела показывать другим.

— А ты чего?! О, дай подумать, напомнила о смерти родителей — и ты снова в слёзы.

«Колючая и ядовитая, словно дикобраз или кактус», так Вику называли за спиной, а кто-то в открытую. Девушка считала, что это поможет сохранить остатки своего достоинства и внутренней силы, она думала, что единственная из своего окружения выбрала эту тактику жизни. И маленькая Цветаева даже не догадывалась, что рядом с ней живёт человек точно по такому же принципу, и всё из-за неё же.

— Хватит, Алина, — прошептала мокрыми и солёными губами Вика. — У каждого свои проблемы, мы это выяснили.

— Да, только в твоих я виновата не была, а вот ты моя главная проблема.

— И что мне сделать? Исчезнуть? Я бы с радостью, но пока не могу, я даже на каникулах от вашей семейки не отдохну, потому что у каждого свои проблемы. Но зачем нам вникать в их суть, зачем кого-то ставить себя на место другого. Мы лучше будем друг друга ненавидеть, хотеть начать общаться,

но в реальности стоить маски презрения. Ты отличная актриса, Алина, я оценила, что-то еще?

Пока над девушками нависла минутная тишина, за дверью раздались шаги.

— Вика, всё хорошо? Ты Алину не видела?

От голоса тёти Цветаева даже не вздрогнула, лишь продолжала сверлить взглядом кузину, как и та её.

Они обе молчали, пока ручка не стала поворачиваться.

— Всё нормально, я переодеваюсь. Ваша дочь наверно в ванной красится.

— Точно… — женщина сразу же удалилась в другую часть квартиры, а Алина усмехнулась.

— Она достаточно быстро тебе поверила.

— Просто я не лгу, а ты часто красишься. А теперь тебе пора уходить, кажется, мы выяснили, что менять что-то между нами — бесполезная трата времени.

— Согласна, хоть в чём-то.

Алина подошла к двери и слегка приоткрыла её, проверяя, где мама, и прежде, чем выйти из комнаты, напоследок сказала:

— Мы всё равно скоро разъедемся, так что в этом нет никакого смысла.

— Именно, — Вика кивнула, после чего дверь в её комнату закрылась.

И у обеих девушек в груди что-то сжалось, отчего обе криво улыбнулись.

«Никакого смысла…»- прошептали обе, лёжа в кровати под одеялом уже перед самым сном.

***

Сырных шариков не оказалось, девушке пришлось есть солёный попкорн, который становился чем-то безвкусным и неприятным, стоило ему попасть в рот. Словно она потеряла способность чувствовать вкус.

Повертев в руках полное ведро, девушка машинально протянула его на соседнее сиденье.

— Мне не нравится, будешь?

Ответа не последовало. И когда она недовольно повернулась к собеседнику, то поняла, что рядом с ней одно место пустует. Но почти везде было занято, несмотря на немалые размеры кинотеатра.

— Точно…

Нилова поставила попкорн на пустое место рядом и сильнее укуталась в пуховик.

Того, кто доедал за ней то, что ей не нравилось, больше не было. Плеча, на котором она засыпала во время скучных премьер, тоже не было. Прошло всего пару дней, а Яна всё еще не привыкла, что больше нет парочки, что всех смешила. Никто не увидит больше лисичку и Саньчоуса. Только Саша и Яна Нилова, по отдельности, как оно и должно было быть, ведь крепких отношений в школьные годы не бывает. Так говорили знакомые и некоторые родственники, кроме мамы, которая поддерживала во всём.

Сиденье рядом скрипнуло за пару секунд до начала рекламы. Но не человек на нём появился, а новое ведро полное больших сырных шариков, аромат которых сразу же вызвал слюнки у Яны.

— Взял твои любимые, — раздался голос с заднего ряда.

Саша сел по диагонали от девушки, но только на ряд выше, и стал хрустеть попкорном.

— Убирайся отсюда.

— Это общественное место, имею право.

— Тогда я уйду.

Яна встала, но парень сразу же перехватил её руку и не дал возможности сделать задуманное.