История любви одного парня
Шрифт:
сил стараюсь удерживать свой взгляд на своих ногах, а не на его спине.
Наверху коридор разделяется на две стороны.
Спальни.
Я наблюдаю, как он останавливается у комнаты Фейт. Внутри все пушисто– розово–
фиолетовое чудовище с предподростковым беспокойством, сочащимся по краям.
Он стучит и наклоняется вперед.
– Скоро ужин, помой руки, хорошо?
Она что– то отвечает, и он выходит.
– Ты слышал меня? – шепчу я, теперь немного громче. –
Я совершил большую ошибку, намекнув, что уже работаю над чем– то новым? Он хочет
поскорее увидеть ее?
Он оглядывается через плечо на меня и подмигивает.
– Я слышал тебя. Я приглашал тебя сюда не для работы.
– Ох…ладно.
Ухмылка Себастиана коварная.
– Кажется, я задолжал тебе экскурсию?
Я уже могу сказать, что здесь не так много на что можно посмотреть – наверху тупик с
четырьмя дверьми – но киваю.
– Комната моих родителей, – говорит он, указывая на самую большую комнату. Еще одно
фото Храма в Солт– Лейк– Сити висит над кроватью вместе с картиной, которая гласит «СЕМЬЯ–
НАВСЕГДА». Школьные снимки и снимки из отпуска висят очередью на стенах; улыбающиеся
лица сияют со всех сторон.
– Ванная, Фейт и Аарона. Моя спальня внизу.
Мы спускаемся на первый этаж, поворачивая за угол, и начинаем спускаться по еще одной
лестнице. Наши шаги заглушает толстый ковер, а голоса наверху становятся тише с каждым
шагом.
На цоколе довольно светло. Лестница открывает еще одну большую, устеленную ковром
семейную комнату с телевизором, диваном, креслами– мешками с одной стороны и небольшой
кухней – с другой. Несколько дверных проемов расположены по бокам, и Себастиан указывает на
первую.
– Лиззи, – сообщает он и двигается к следующей. – А это – моя.
Сердце поднимается к горлу от возможности увидеть комнату Себастиана.
Где он спит.
Где он…
Я разочарован, увидев ее такой опрятной. Придется оставить свои мысли о Себастиане и
смятых простынях на потом. Очередь из футбольных трофеев выстроена в ряд под флагом
«Пантер» УБЯ. Ярко– синий пенопластовый палец с огромной «Y» устроился в углу. Я
представляю его на одной из игр, кричащего вместе с толпой, безумно улыбающегося и с
сердцебиением, работающим, как отбойный молоток.
Себастиан стоит рядом с дверью, пока я совершаю небольшой круг по его комнате, ни к
чему не прикасаясь, но внимательно рассматривая и фотографии и корешки книг.
– Жалко, что я не смог больше порыскать в твоем доме, – говорит он, и я оглядываюсь на
него через плечо.
– В следующий раз, – отвечаю с ухмылкой. И моментально
что за следующий раз может быть. – Признаюсь, было удивительно получить приглашение на
ужин к твоей семье, после… – подыскиваю правильные слова, но понимаю, что он понял мой
намек, когда румянец пополз от его шеи к скулам.
– Маме нравится быть причастной к тем, кто бывает у нас, – объясняет он. – Ко мне не
приходит много друзей.
– Ох.
– Думаю, она захотела узнать тебя получше, – он быстро вскидывает вверх свои руки. –
Никакой вербовки. Клянусь.
Еще один вопрос рвется наружу из меня.
– Думаешь, она считает, что я….? – позволяю своим приподнятым бровям закончить
предложение за меня.
– Не думаю, что это когда– то дойдет до нее. Мне кажется, она просто хочет узнать моих
друзей, особенно если незнакома с ними через церковь.
То, как он смотрит на меня, запускает шарик из игры в пейнтбол в моем животе. Оторвав
взгляд, я оглядываюсь вокруг. Здесь повсюду книги: на полках и в стопках у кровати, в небольших
кучках на его столе. Рядом с его компьютером лежит Библия в кожаной обложке с молнией по
кругу. Его инициалы выбиты золотом на верхушке.
– Эм, она для церкви, – объясняет он, делая шаг ближе. Он вынимает ее из обложки и
перелистывает тонкие страницы.
– Она огромная.
Он испускает короткий смешок.
– Ее называют «четверкой», – говорит он, и я снова забираю ее у него, ощущая вес в
своей руке.
– Там много правил.
– Когда ты так говоришь, то да. Полагаю так, – он наклоняется передо мной, чтобы
открыть ее, и указывает на содержание. – Но видишь? Это больше, чем одна книга. Здесь: Библия,
Книга Мормонов, Учение и Заветы, и Драгоценная Жемчужина.
Я моргаю, удивленный от того, что обнаруживаю его так близко.
– Ты все это прочитал?
– Большую часть. Что– то больше одного раза.
Мои глаза расширяются. Несомненно, я бы засыпал от этих книг. Я был бы самым худшим
мормоном. Я бы стал Рипом ван Винклем12, если б мне пришлось терпеть это.
– Когда у меня возникает вопрос, – произносит он. – Я знаю, что найду здесь ответ.
Я снова опускаю взгляд на книгу. Как он может быть настолько уверенным? Как он мог
целовать меня на той тропе и все равно соглашаться с тем, что здесь написано?
– И чем она отличается от обычной Библии? – такое ощущение, что я уже должен знать
это. То есть, я не знаком с самой Библией, но абсолютно уверен, что они не одинаковые.