История людей
Шрифт:
Древние греки тоже были большими гимнофилами, спартанская знать считала право ходить без одежды своей привилегией, древние славяне и германцы одевались очень легко, а во время праздников нисколько не стеснялись обнажаться публично.
Трудно сказать, что в большей степени изменило традиции индоевропейцев первой волны — стремление мужчин ограничить свободу женщин, что сделало афинянок затворницами гинекея, после чего открыто обнажаться без страха быть осмеянными могли только представительницы первой древнейшей профессии (которые, впрочем, пользовались в Древней Греции большим почетом), или же стремление женщин к независимости, которое заставило римлянок отказаться от этрусских традиций [14] и носить скрывающие
14
Этрусские женщины высшего сословия подобно спартанкам, считали наготу привилегией.
Скорее всего, оба варианта равноценны. Нагота как привилегия — это, конечно, частный случай, причуда истории. Скорее всего этот обычай произошел в результате смешения завоевателей и покоренных ими племен при том, что завоеватели (ставшие в новом этносе знатью) относились к наготе более вольно.
А в общем случае более вероятной представляется обратная ситуация. Как умудренный опытом вождь носит на поясе больше лисьих хвостов, чем начинающий охотник, так же и царь или вельможа носит больше одежды, чем крестьянин или нищий. В результате нагота становится символом нищеты — и если бедности принято стыдиться, то стыдиться будут и наготы.
А стремление мужчин уберечь женщин от взглядов потенциальных соперников, только подливает масла в огонь. У древних греков женщины стали скромными затворницами гинекея, а мужчины остались гимнофилами, и никого не удивляло, что на олимпийских играх не только спортсмены на стадионе, но и зрители на трибунах пребывают обнаженными.
Кто знает, может, у евреев в глубокой древности тоже было нечто подобное, и Давид действительно выходил на бой против Голиафа нагой, как статуя Микеланджело. Однако потом произошли перемены. То ли нагота сделалась привилегией пророков и прочих избранных (в Библии есть указания на то, что они раздирали на себе одежды перед тем, как пророчествовать), то ли наоборот, вожди (судьи, военачальники, а затем цари и их приближенные) стали носить больше одежды, а простой народ стремился им подражать, но только ко времени завоеваний Александра Македонского обычаи греков уже казались евреям бесстыдными до отвращения.
Впрочем, возможно, евреи приобрели стыдливость в эпоху вавилонского пленения, унаследовав ее от зороастрийцев, которые тоже имели обыкновение покрывать одеждой все тело. И тогда перемену отношения к наготе у семитских народов Евразии следует отнести еще дальше в прошлое. Но это не означает, что в более глубокой древности не могли происходить события и развиваться процессы, подобные описанным выше.
Я уделяю так много внимания именно евреям только потому, что европейское отношение к наготе и одежде в большей степени проистекает из христианской, а не римской традиции. Римляне хоть и одевались по нашим понятиям пристойно, однако более чем охотно расставались с одеждой во время оргий, представлений, купаний et cetera. Так что к наследию римской традиции можно отнести скорее такие явления нашей жизни, как стриптиз, эротическое искусство, порнография и отчасти проституция в ее современном виде. А стыдливость — это плод христианства, которое унаследовало свое отношение к наготе от евреев.
Впрочем, к христианским обычаям тоже приложили руку зороастрийцы — поклонники солнечного бога Митры, которых стало очень много в римских легионах в последние века язычества. Помимо воинской доблести и честности митраисты проповедовали еще и стыдливость, скромность и целомудрие, доходящие до степени аскезы. А христианская церковь, в особенности католическая, очень многое позаимствовала у митраизма, хотя неизменно жестоко враждовала с ним.
Однако мы углубились слишком далеко в историческую эпоху и отклонились от основной темы, которая заключается не только в происхождении одежды, но и в распространении знаков отличия — в том числе тех, которыми привилегированные члены первобытного общества обозначали свое обособленное положение.
Кто были эти привилегированные члены общества,
Однако эти привилегии не освобождали вождей от общих обязанностей. Еду для себя вождь должен был добывать на охоте вместе со всеми. Если вождь собственноручно убил птицу, то эта птица, конечно, его, но если двадцать охотников сообща завалили мамонта, то этот мамонт общий — хотя те, кто участвовал в охоте, могут иметь право на лучшие куски.
Обязанности вождя в этом случае заключаются в справедливом распределении добычи, чтобы никто не был обделен и никто не урвал себе чужую долю.
Я не я, колдун не знахарь
(см. у Фридмана и Аникушкина историю про шимпанзе Майка и бидоны из-под керосина)
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Меня могут спросить, почему в своей книге я так яростно воюю с марксистами — в то время, как сами эти марксисты, по крайней мере в России, в последнее время подружились с христианством и кажется, даже уверовали в Адама и Еву, а про Дарвина и думать забыли. Но этому есть простое объяснение. Долгие годы дарвинизм в нашей стране был как бы тенью марксизма. Говорили — Дарвин, подразумевали — Энгельс. И я пока не видел ни одной книги российского антрополога, в которой не повторялись бы байки стопятидесятилетней давности, впервые изложенные Энгельсом в его «Происхождении семьи, частной собственности и государства». На заре перестройки вышел даже комикс, популярно пересказывающий эту книгу то ли для самых маленьких, то ли для умственно отсталых.
В результате советские люди привыкли к тому, что дарвинизм — это составная часть марксизма-ленинизма. А те, кому надоело быть советскими, вместе со всей марксистско-ленинской идеологией стали отвергать и дарвинизм. «Не хотим происходить от обезьяны, — говорили они. — Обезьяны глупые, некрасивые и противные. Лучше будем происходить от Адама и Евы — они так прекрасны на полотнах из Государственного Эрмитажа и гравюрах Густава Доре».
И задача, которую я поставил себе, начиная первый том «Истории Земли» предельно проста. Я намерен отделить дарвинизм от марксизма и доказать, что Дарвин был прав, а Энгельс ошибался. Что касается Ленина, то он сам и его дела — живая иллюстрация главной мысли всей моей книги: мысли о том, что история бредит злом.
ПРИЛОЖЕНИЯ
Тезисы для продолжения
— Ключевой тезис: разум понадобился первобытному человеку не для того, чтобы успешно охотиться или обороняться от хищников, а для того, чтобы бороться с себе подобными — другими первобытными людьми
— О «палеолитических венерах». Считается, что эти скульптурные изображения нагих женщин с огромными животами и грудями отражают представление древних людей о том, как должна выглядеть идеальная женщина — плодовитая мать и кормилица. Некоторые, впрочем, говорят, что это изображение богини-матери. А я так думаю, что древний художник попросту вырезал из кости портрет своей собственной матери. И было ему лет двадцать или тридцать — а маме его, соответственно, сорок-пятьдесят. Разденьте пятидесятилетнюю женщину и сравните ее с этими «венерами» — сходство будет очевидным.
— О собственности. Право частной собственности на землю древнее человека. Оно происходит от права хищника на охотничью территорию.
— Обычай делиться огнем. В книге Р. Подольного «Связь времен» высказано очень правдоподобное предположение, что нынешний обычай прикуривать на улице у незнакомого человека, просить сигарету или огонька происходит от древнего обычая делиться огнем или одалживать огонь. В самом деле, ведь даже очень голодному человеку стыдно попросить на улице кусок хлеба или денег на хлеб, а попросить закурить — это совершенно естественное дело.