История Мадлен
Шрифт:
– Благодарю вас, – я улыбнулась ему, чувствуя исходящую от него симпатию. Я нравилась ему, и это немного будоражило меня. Моя жизнь слишком долго крутилась лишь вокруг работы, и в ней не было места для мужчин, но сейчас в душе что-то затрепетало, приятно щекоча в районе грудной клетки. Думать о каких-то отношениях я не смела, да и не время было заводить романы, но этот душевный трепет порадовал меня, напомнив, что я женщина.
– На протяжении нескольких веков Берлин оставался настоящим захолустьем, – снова прозвучал бархатный голос графа и, я вернулась в реальность, оставив
Я посмотрела в окно и увидела довольно большую площадь, которая была людной и шумной. По ней проезжали экипажи, бегали мальчонки с обувными щетками, и все выглядело почти как в Париже, за исключением серых домов – они были мрачными и непрезентабельными.
Уже привычная для меня грязь никуда не делась и отсюда, источая ни с чем несравнимые «ароматы» жизнедеятельности и отходов.
Карета углубилась в улицы города и вскоре мы оказались на Мауэрштрассе – широкой и такой же серой улице.
– Вот мы и приехали, – сказал граф, когда карета остановилась, – гостиница «Кентаврия» к вашим услугам, мадмуазель.
– Кентаврия? – я позволила ему помочь мне выйти из кареты и поинтересовалась: – Это что-то связано с кентаврами?
– О нет! – засмеялся Апраксин, и я залюбовалась его белыми, ровными зубами. – Это – василек.
– Василек? – я удивилась, услышав название русского цветка. – Как неожиданно…
Граф подал руку Софи, и она легко спрыгнула на землю, не переставая разглядывать все, что окружало её. Мы поднялись по широким ступеням, и вошли в довольно большой холл, в котором находились люди – кое-кто сидел на обитом бархатом диване, а кто-то устроился возле камина с чашечкой чая.
К нам тут же подошел высокий, крупный мужчина, одетый в мрачные тона буржуа и вежливо поклонился:
– Меня зовут герр Майер.Чем я могу помочь?
– Две комнаты, – сказал граф, снимая перчатки. – Одну из них дамам.
– Пройдемте, – мужчина указал нам на лестницу, убегавшую на второй этаж, и пошел впереди, передвигаясь мягко и бесшумно.
Я с интересом разглядывала антураж гостиницы и сделала вывод, что это действительно пристойное заведение. Богатая обстановка подразумевала, что здесь останавливаются состоятельные люди. Стены, обитые плотной, узорчатой тканью темно-зеленого цвета, украшали картины с нейтральными пейзажами и красивые бронзовые подсвечники, начищенные до блеска. Лестница была покрыта коврами, а перила блестели от полировки, и это давало надежду на свежее белье и чистые матрасы.
Мы поднялись на второй этаж, и пошли по длинному коридору с дверями по обе стороны. Здесь царила тишина, а легкая прохлада, витавшая в воздухе, говорила о том, что помещение проветривали.
Одна из дверей открылась, и в коридор вышел высокий мужчина с орлиным профилем и пристальным, тяжелым взглядом. Возможно, такое впечатление производили густые брови, нависшие над глазами. Он был одет в жюстюкор* винного цвета, жилет, из под которого выглядывал кружевной воротник, панталоны-кюлоты и ботфорты.
По всему было
Он пошел нам навстречу и неожиданно остановившись, протянул:
– Граф! Какая неожиданная встреча!
Апраксин тоже остановился и с удивлением взглянул на незнакомца. Я обратила внимание, что капитан слегка напрягся, но тут же на его лице появилась вежливая улыбка.
– Князь, какими судьбами?
– Путешествую по Европе, – ответил он тягучим, как патока голосом и его тяжелый взгляд скользнул по нам с Софи. – Представишь меня своим спутницам?
– Его светлость князь Белицин Андрей Романович, – граф повернулся к нам и обозначил меня легким кивком головы. — Баронесса Мадлен де Вивьер, а это её компаньонка – мадмуазель Софи.
Для Софи он представил князя по-французски, и она быстро присела в реверансе, один раз взглянув на него настороженным взглядом.
– Вы понимаете по-русски? – он немного удивился, рассматривая меня откровеннее, чем требовали приличия.
– Да, я неплохо изъясняюсь на этом языке, – ответила я, чувствуя себя неловко в обществе этого странного человека, но следуя правилам приличия, протянула ему руку.
– Это прекрасно, – князь склонился над моей рукой и легко коснулся её губами. – Я рад нашему знакомству.
– Взаимно, ваша светлость, – я старалась выглядеть дружелюбной, но мне хотелось быстрее уйти.
– Я буду рад увидеть вас за ужином, граф, – Белицин повернулся к графу и добавил: – Конечно же, с вашими очаровательными спутницами.
Он поклонился нам и пошел дальше, сложив руки за спиной. В этот момент он напомнил мне большого, черного ястреба и в душе зашевелилось какое-то смутное предчувствие.
Но впечатление от комнаты, которую нам предоставил герт Майер, развеяло все мои предчувствия и опасения – она была чудесна. Чистая, с коврами на блестящих, деревянных полах и большой кроватью с высокой периной, на которой мы с Софи могли уместиться хоть вдоль, хоть поперек. Она была накрыта выбитым покрывалом, а над ней красиво свисал тяжелый полог, перехваченный золотистыми шнурами. Большое окно выходило на главную улицу, и от её шума можно было отгородиться бархатной шторой.
– Какая прелесть! – воскликнула моя подруга, радостно заглядывая во все уголки нашего временного жилища. – Как же я соскучилась по комфорту! У меня отваливается спина от этого ужасного дормеза!
– Я тебя очень понимаю, – я сняла верхнюю одежду и задумчиво протянула: – Надеюсь, они предоставляют ванну своим жильцам?
– Я разберусь с этим, – пообещала мне Софи, и вдруг сказала: – Вы заметили, как странно смотрел на вас это русский князь? Он похож на хищную птицу.
– Ты тоже это заметила? – перед моими глазами промелькнул ястребиный профиль и я поежилась. – Властный и жесткий человек, это видно с первого взгляда.
*Жюстокор (фр. justaucorps — «точно по корпусу») — тип мужского кафтана, появившийся в конце XVII века и сделавшийся в XVIII веке обязательным элементом европейского придворного костюма, наряду с камзолом.