История малой России
Шрифт:
Наконец, притязатель чуждой собственности донес своему Старосте Конецпольскому, что Хмельницкий не имеет права владеть Суботовым, что это поместье принадлежит к Староству: получив позволение от Старосты, он вооруженною рукою выгнал Хмельницкого из Суботова, и овладел его достоянием.
С этими угрозами поехал он в Варшаву; Сенат объявил ему, что относительно поместья данный порядок судопроизводства не может быть изменен в пользу одного человека. У Зиновия уже не было жены; он имел любовницу и думал жениться на ней. Во время отлучки его Чаплинский сжег его мельницы и винокурни, увел его любовницу,
Зиновий снова жаловался. Сенат отвечал ему, чтобы он искал другую между красавицами, которых на свете много. Но эта поездка, эти жалобы доставили ему случай увидеть Владислава: он был представлен ко двору Коронным Канцлером Юрием Осолинским. Владислав носил тогда одно название Короля, желал укротить буйство Магнатов, и видел одно к тому средство: привлечь Козаков на свою строну. Он ласково принял Хмельницкого. «Ты в праве употребить противу Чаплинского одинаковые меры насильственные, и для всех Козаков, подобных тебе, это одно есть средство избавиться от притеснения», так сказал ему Коороль. И Хмельницкий возвратился в Малороссию Генеральным Писарем.
Барабаш в то время искал уже действительного Гетманства. Поляки его любили: «к Ляхам приличен был «, говорит одна из наших летописей, «и своей корысти только ищущи, изволил сам в счастии жити, а о войску нерадел, ниже о обиде людской.» И так Малороссияне ненавидели его. Мятеж вспыхнул; одна из сильнейших частей Запорожского войска, Линчаевцы избрали себе своего Гетмана, ушли на Никитин рог; к ним стали подходить другие козаки. В Запорожьи началась война междоусобная; тщетно Зиновий и Митрополит Могила старались прекратить ее ужасы; козаки дрались с козаками. Линчаевцы были усмирены.
Тогда открылось предательство Барабаша. Поляки, Жиды, Униаты, Иезуиты налегли с помощию Наказного Гетмана на Малороссию, и козаки все вдруг взбунтовались. Рада, под начальством Судьи, Антона Полежая, стала допрашивать Барабаша об его намерениях: Барабаш поклялся действовать в пользу войск; Хмельницкий воспользовался этим случаем уговорил предателя написать к Королю жалобу на Жидов и Униатов. Барабаш написал ее и отправил.
Владислав всегда любил Козаков; он и прежде вместе с Шведским Королем, перед отцом своим за них предстательствовал. Послание от Барабаша было им принято благосклонно и передано Сенату и чинам на разсмотрение.
Король в отзыве к Магнатам так выражался: «Всякое правление насильственное и тиранское никогда не было прочно и долговременно, но яко нечто вынужденное и взаимными интересами и согласием не укрепленное, всегда оно разрушалось и с треском падало. А что народ Русский, с городами, селениями и землями своими соединился с Польшею добровольно, на одинакие и равные с нею права и преимущества, сего опровергнуть мы ничем неможем, яко утвержденного торжественными договорами и пактами, в привилегиях и архивах хранящимися. Ежели же на опровержение того поставлять причиною народные возмущения, то справедливость требует противоставить им и гонения на них, нарушающие права и свободы народные.»
Но Король издавна был обезсилен уже Вельможами; они не согласились с его мнением: напрасно толковал он с своим бурным Сеймом; уговоры не действовали на эти необузданные головы. Король отвечал Наказному Гетману чрез Малороссийских депутатов, и этот ответ послужил весьма не в пользу для Поляков.
Барабаш
Еслиб Хмельницкий не был Генеральным Писарем, то и он не знал бы этих слог достопамятных, где вся ничтожность Короля, вся горесть его, все буйство скопища Магнатского и наконец вся гибель Польши заключаются.
Несколько раз Хмельницкий уговаривал Барабаша объявить чинам, народу и войску слово Королевское. Он доказывал, что этим благоволением ободрена будет Малороссия. Он советовал дать знать из под руки Полякам о мыслях Королевских, и тем укротить их гонения и насилия; не будут ли образумлены, думал он, по крайней мере страхом всеобщего возстания, позволенного самим Королем. Все эти старания Хмельницкого были напрасны.
Барабаш был слишком задарен Панами; он переписывался с Магнатами, советовал поголовное истребление Запорожцев, а Поляки с боязни думали о свободе Малороссиян; с ней сопряжена была потеря поместьев Украинских, и свою предательскую переписку, вместе с Королевским универсалом, изменник хранил в сундуке, под воротами. Сын Полежая Иван был избран в Запорожьи Атаманом. Конецпольский дал вспоможение Наказному Гетману. Асаул Темиря с 500 человек Земской Польской стражи, и с 3000 козаков, был отправлен против Полежая. У каменного затона, Темиря разбил Линчаевцев, которые не ожидали нападения; Никитинская Сеча сдалась Полякам, Полежай был убит на сражении. Барабаш в это время успел съездить в Польшу и возвратиться в Украйну.
Зиновий между тем вызвал Чаплинского на поединок, и за такой отчаянный поступок едва было не заплатил собою и родиною: шлем и латы спасли его от убийц, подосланных трусливым Подстаростою. Уже грозила ему голодная смерть в тюрьме, куда заключил его Александр Конецпольский, по доносу Чаплинского; но к счастию, жена донощика Подстаросты, любовница Хмельницкого, изходатайствовала свободу для прежнего своего любовника. «На нашу беду, говорят Поляки, Хмельницкий ускользнул из рук Конецпольского.»
Тогда, видя невозможность преклонить Барабаша к объявлению в народе слова Королевского, он решился хитростью овладеть универсалом и объявить его; песня народная лучше истории нам о том разсказывает.
Хмелницкий попросил, говорит она, в кумовья к себе Барабаша в город Чигирин, и когда Барабаш подпил, Хмельницкий сказал ему: «Годи тоби, пане куме, лысты Королевские держаты! Дай мини хоть прочытаты. «- На что тебе, кум, знать их? отвечал Барабаш. Нам лучше быть в дружбе с Поляками, «ниж тилом комаров годувать.» Тогда Хмельницкий дал еще лучшего вина, Барабаш напился пьян и уснул, а Хмельницкий вынул у него ключи и послал в Черкасы, к жене Барабаша, слугу своего, который объявил, что муж требует листы Королевские. «Десь то мому Пану лыхом знудылось «, сказала, жена, «що с Хмельницким гуляты зхотилось», и указала сундук под воротами. Слуга достал бумаги, и привез к Хмельницкому. Поутру Барабаш проснулся: нет ни ключей, ни Хмельницкого; он разбудил Старосту Кричевского и поехал в погоню за кумом.