История: На заре человечества
Шрифт:
Америка была соединена с Азией. Японские острова не отделялись еще морем от Азии и были продолжением материка.
Великая трещина прошла между Африкой и Азией: появилось Красное море.
Другая великая катастрофа, которая произошла в этот период, это провал части суши между морями Средиземным и Черным. Если бы не случилось этой катастрофы, Черное море и посейчас оставалось бы огромным озером без выхода. Корабли не могли бы проходить из Черного моря в Эгейское, дальше в Средиземное и, наконец, в океан.
О четвертичном периоде мы знаем гораздо
При таком сравнительно небольшом масштабе видны уже подробности геологической истории.
Тут происходит то же, что, например, при составлении географической карты: когда берешь очень мелкий масштаб, улавливаешь только самое главное, и карта выходит упрощенной. Швейцария, например, на такой карте выглядит сплошным коричневым пятном, как будто там, кроме гор, ничего и нет, а на карте большого масштаба видишь, что между гор расположились долины, что действительная география гораздо разнообразнее. То же и с историей Земли.
Не так давно четвертичный период представляли как время сплошного непрерывного холода. Миллион лет будто бы стояла стужа и ледники покрывали большую часть Европы. Но когда благодаря находкам окаменелостей четвертичный период стал вырисовываться перед нами подробнее, оказалось, что стужа совсем не была сплошной, в ней были очень длительные перерывы. И тут, как всегда, история Земли шла зигзагами.
В четвертичных пластах, в одних и тех же местах, находим мы и кости таких северных животных, как северный олень или песец, и таких животных жаркого юга, как носороги и слоны.
Точно волнами шел холод, а между этими волнами уместились более теплые времена. Не раз наступали ледники, и вдруг останавливались, отходили назад, а потом снова начинали ползти дальше.
Волнами шел холод. И этим волнам стужи и тепла соответствовали другие волны — колебания уровня материков, расширение и сжимание морей, переселения животных.
Когда на тысячелетия Землей завладевал холод, ледники надвигались с севера на сушу, захватывали чуть не всю Европу, Азию, Северную Америку. Чудовищной тяжестью налегали ледники на материки, и, точно придавленные ледяной пятой, материки оседали. Океан расползался и заливал низменные части суши. Наставали суровые времена, студеные и сырые.
Животные, привыкшие к теплу, стремились уйти на юг. Но на пути им вставали расширившиеся моря, проливы, которых прежде не было, животные оказывались точно в ловушке. Некоторые все-таки прорывались в более теплые места, остальные либо гибли, либо менялись, приспосабливаясь к холоду.
В это же время впереди ледников шли с далекого севера новые пришельцы, жители тундры. Где-нибудь на узкой полосе, еще не захваченной ледниками, встречались старые хозяева этих мест с непрошеными гостями.
В те времена во Франции, в Германии, в средней России росли полярные ивы, карликовые березы, тундровые мхи. И в те времена исчезали навсегда, гибли целые роды животных.
Обострялась борьба за существование, и это усиливало естественный отбор, ускоряло вымирание одних животных и развитие других.
Но были и другие, не менее важные причины резких перемен в мире животных. Ведь менялся климат, менялась, можно сказать, вся окружающая животных среда, и эти внешние перемены уже сами по себе должны были воздействовать с огромной силой на организмы животных, вызывать перемены и в них, вести за собой гибель одних видов животных и расцвет других.
Десятки тысяч лет властвовала над Землей волна холода, и потом она ослабевала. Сначала робко, потом все сильнее начинала проявляться волна тепла. Климат становился таким, как теперь, в наши времена, — быть может, даже чуть теплее.
И снова материки, освобожденные ото льда, приподнимались, и моря отливали, обнажая перешейки суши, и по ним, как по мостам, с юга устремлялись животные — снова на север, вытесняя полярных пришельцев. И снова — борьба, снова гибель одних и торжество других...
Качание чашек весов, таких весов, у которых каждый размах. Длится десятки тысяч лет, вот что напоминает эта вековечная борьба севера и юга.
Но каждое новое покачивание климата не могло уже стереть того, что сделало прошлое покачивание. Вымершие виды животных уже не возрождались вновь к жизни. Животный мир оскудевал,— до нас дошло гораздо меньше видов животных, чем их было в начале четвертичного периода. Особенно невыносливыми оказались животные-гиганты. Четвертичный период, можно сказать, — это время гибели великанов.
И в географии Земли не все возвращалось на прежнее место. Хотя земная кора и расплавлялась после отступания ледников, как резиновый мяч, некоторые вдавленности на ней все же остались и не исчезли до сих пор.
До сих пор Северное Ледовитое море держит, под собой часть материка, которая должна была бы быть сушей, продолжением России. Если бы это море отступило, Земля Франца-Иосифа, Северная Земля, Новосибирские острова слились бы с материком, и там, где теперь совершают свой путь плавучие льды и проходят пароходы, жили бы на твердой земле люди.
Однако два материка, отделенные от других, не испытали этого качания климата. И на этих двух материках история жизни пошла своим путем, отличающимся от того, что происходило на остальных материках.
В Южной Америке размножились млекопитающие, у которых не было передних зубов, а у многих из них совсем не было зубов. Одни из этих млекопитающих — броненосцы—были покрыты панцирем, так что походили на черепах. У других — как когда-то у ящеров — развился толстый и сильный хвост, так что они могли, опираясь на хвост, вставать на дыбы.