История нравов России
Шрифт:
Этот принцип неограниченной власти монарха, имеет свои истоки в истории российского государства: уже с карамзинских времен азиатский способ властвования и рабскую покорность всех сословий связывали с татаро–монгольским нашествием. Этот фундаментальный принцип самодержавия был юридически оформлен и нашел свое воплощение в бюрократической системе в правление Петра Великого. Существенно то, что созданное им в области государственного управления пережило многие поколения. Достаточно напомнить, что Сенат просуществовал с 1711 г. по декабрь 1917 г.; синодальное устройство православной церкви оставалось неизменным с 1721 г. по 1918 г., система подушной подати была установлена в 1724 г. и отменена лишь в 1887 г. и т. д. Иными словами, созданные Петром Великим бюрократические институты практически функционировали на протяжении существования Российской империи, оказывая мощное воздействие
Для характеристики системы Российской империи весьма удобен образ корабля под парусами со шкипером на мостике. Современный исследователь Е. В.Анисимов пишет: «Думаю, что и сам Петр не возражал бы против этого образа (его создал А. Пушкин — В. П.). Корабль — эта вечная его любовь — был для него символом организованной, рассчитанной до дюйма структуры, материальное воплощение человеческой мысли, сложного движения по воле разумного человека» (4, 187). Данная модель корабля удачно описывает ту мощную бюрократическую машину, которая, представляя собой единообразную систему центральных и местных учреждений во главе с Сенатом, достаточно эффективно действовала на территории громадного государства в течение почти двух веков.
К этому следует добавить такой существенный нюанс, что рассматриваемый нами корабль — как государство — является военным судном. Ведь Петр Великий был убежден, что армия есть самая совершенная общественная структура, что она — прекрасная модель общественного устройства. И вполне закономерно, что «…гражданская служба в канцелярии была поставлена вровень с военной службой в полках, а распределение членов каждой дворянской семьи между обоими родами службы было подчинено установленной законом пропорции» (31 т. XXVIII, 468). Во всяком случае, несомненно одно — в императорской России государство находилось при армии (об этом говорит и военный бюджет, и служба отставных офицеров в бюрократических структурах).
Императорская бюрократия выросла на российской почве, ее знаменитая «Табель о рангах» обусловлена объективными историческими условиями. Петр Великий в данном случае «пороха не выдумал» — он взял готовые «табели» в Швеции, Дании и частично в Пруссии, к тому же он лишь оформил статус уже складывающегося «служилого человека» — военного, бюрократа. Самое интересное состоит в том, что намерения у царя–императора были самые добрые — он, введя «Табель о рангах», хотел создать корпус умелых управляющих от имени монарха. Однако весьма быстро «государевы служащие», выделились в самостоятельное сословие со своими нравами, чинопочитанием, иерархией ценностей, «при которых их основная функция, — пишет В. Г.Сироткин, — служба царю и государству — оставалась как бы на последнем месте» (247, 88). Великий реформатор не учел социальной структуры России, и в итоге возникла весьма своеобразная бюрократическая система, во многом отличающаяся от бюрократии цивилизованных, западноевропейских стран, хотя в их нравах (но не всегда) и имеется нечто общее (например, взяточничество).
Сравним царскую бюрократию с западноевропейским чиновничеством, взяв за модель Францию. Говорят, что Наполеон Бонапарт однажды сказал: «Моя истинная слава не в том, что я выиграл сто сражений, а в том, что будет жить вечно — мой Гражданский кодекс!» (1804 г.). Петровская «Табель о рангах» во многом проигрывает наполеоновскому «Гражданскому кодексу», а именно: первая носила азиатcкий, деспотический характер, второй был цивилизованным. Прежде всего следует обратить внимание на то, что наполеоновский «кодекс» исходил из понимания бюрократа как «агента государства», и поэтому были четко определены условия поступления на публичную службу (образовательный ценз, периодическая сдача экзаменов на «классность»), взаимоотношения начальника и подчиненного (право не выполнять «аморальные приказы»), право на административную (судебную) и социальную (пенсии до 80 % последнего оклада) защиту и защищенность чиновника от самодурства начальника (все чиновники находятся в двойном подчинении — собственного министра и генерального директората публичной службы при премьер–министре, кроме того существует общественный совет чиновников, наблюдающий за соблюдением социальных и нравственных прав и норм французских акакиев акакиевичей).
Ничего подобного не было сделано Петром Великим — он, кроме жалования, часть которого вначале выдавалась хлебом, никакой социальной и моральной защиты не предусмотрел. Поэтому нет ничего удивительного в процветании таких нравов,
Появление бюрократической машины в России является закономерным — она приходит на смену системе средневекового управления, основанного на обычае. Бюрократия стала необходимым элементом структуры государств нового времени, однако в условиях специфического российского самодержавия, «когда ничем и никем не ограниченная воля монарха — единственный источник права, когда чиновник не ответственен ни перед кем, кроме своего начальника, создание бюрократической машины стало и своеобразной «бюрократической революцией», в ходе которой был запущен вечный двигатель бюрократии» (4, 204–205). С этого времени начала разливаться река российского чиновничества: по оценкам исследователей, в 1738 г. насчитывалось около 5,3 тыс. чиновников, в 1857 — 86,1 тыс., вместе с канцелярскими служителями — около 122,2 тыс., а в 1910 г. — около 576 тыс. (169, 137, 247, 91). Таким образом, бюрократия численно увеличилась в сотню раз, обогнав рост населения России в десятки раз. Понятно, что с петровских времен бюрократия стала функционировать по своим внутренним законам, что сделало «номенклатуру» неуязвимой и до сих пор.
Российское чиновничество было неоднородно по своему социальному составу, причем в численном отношении эта неоднородность росла — если в середине XVIII века около 28 % всей бюрократии составляли выходцы не из дворянских сословий (разночинцев, церковников, крестьян, низших военных чинов и др.), то уже на рубеже XVIII и XIX столетий таковых было свыше половины (169, 139). Одновременно шел процесс уравнивания царской «номенклатуры» в правах с родовитой знатью — он выражался с XVIII века пожалованием земель и награждением орденами, а после отмены крепостного права — разрешением на скупку земель разорившихся помещиков. Окончательно это уравнение произошло к началу XX века.
Естественно, что российская бюрократия делилась внутри себя: слой высших чиновников («номенклатурщики» — 1–4-го рангов), «класс» средних чиновников (ранги от 10-го до 6-го: поручик — полковник) и чиновничья «мелкота» (XIV–XI ранги). Высшим чиновникам, почти всем бывшим из потомственных дворян, их образу жизни и нравам стараются подражать чиновники среднего слоя, а за этими тянутся мелкие. И здесь действует правило «низшие подражают высшим»; особенно наглядно это проявляется в нравах, хотя здесь имеются свои особенности из–за разницы в положении по принципу «что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку».
Петр Великий щедрой рукой раздавал княжеские и графские титулы беспородным, но талантливым простолюдинам — Меньшикову, Шафирову, Ягужинскому, Румянцеву и др. Но и на этих бывших «простолюдинов», занимавших высокие посты в бюрократической номенклатуре, оказал свое растлевающее влияние старый русский приказный быт с его «поминками и посулами» и волокитой. Подобно своим старомосковским предшественникам (судьям приказов, дьякам и подъячим) ближайшие сотрудники Петра Великого «ко взятию руки скоро допускали». Различие состояло только в том, что последние, позаимствовав у европейской культуры внешний лоск и блеск и имея больше стремления к благам жизни, больше брали и крали. Тот же Меньшиков, которого царь называл «Мейн герц–брудер» и высоко ценил, был нечист на руку, грабил миллионами; его Петр угощал только дубинкой, говоря: «Вина не малая, да прежние заслуги больше ея!» (124, 609). И в то же время за взяточничество и казнокрадство многие из сподвижников императора побьшали под судом и уплатили денежный штраф, а некоторые потеряли голову на плахе. Отсюда и необыкновенная строгость его законодательства, обилие в нем статей, предусматривающих казнь, и «Тайная канцелярия», рассматривавшая злоупотребления и воровство и пытавшая до смерти злоумышленников.