История оборотня
Шрифт:
— А какой сегодня праздник? — удивилась Таня.
— Сегодня Вальпургиева ночь, не правда ли, Ванесс?
— Угу, — кивнул Иван.
— Что же это за ночь? Первый раз слышу, — пробормотала девушка.
— Потом объясним, — загадочно усмехнулся Юрыч. — Дрогнули!
Водка опустилась в желудок, вызвав в нём волну приятного потепления. Нервное напряжение, сковавшее Ивана за последние дни, немного ослабло. Ничем не выказывая своих чёрных мыслей, он закурил, попутно проверив, не потерял ли где-нибудь моток тонкой веревки и скотч. Слава Хозяину, вещи пребывали на месте.
Литр водки вскоре подошел к неизбежному финалу. Все трое захмелели, и особенно —
Иван провёл ладонью по лицу, прогоняя оцепенение. Странное дело, хмель тоже отошел куда-то в сторону.
— Ладно, Юра, помнишь, зачем мы сюда пришли?
— Хм, понял! — был ответ «друга».
В глазах Татьяны вспыхнул интерес. Даже когда Юрыч закрыл ей рот и стал оттаскивать к ближайшему дереву, девушка ещё ничего не понимала. Но стоило Ивану вытащить из-за пазухи скотч, как интерес во взгляде девушки сменился испугом. Она попыталась освободиться от цепких, крепких объятий парня, но тщетно.
Иван кинул приятелю веревку, и пока тот завязывал девушке руки и привязывал их к молодой сосне, залепил своей подруге рот.
Вот теперь-то в её глазах испуг сменился настоящим страхом!.. Татьяна начала брыкаться, плакать и пищать. Она даже умудрилась заехать коленкой Юрычу в ухо, но он, погруженный в океан кипящего возбуждения, едва ли заметил это.
Иван легко похлопал девушку по щеке, успевшей стать влажной от слёз.
— Таня, послушай меня.
Она не обратила никакого внимания на его просьбу, продолжая жалкие попытки освободиться.
— Послушай меня! — более настойчиво повторил юноша, отвесив девушке пощечину.
Но и в этот раз он добился лишь того, что она стала пищать ещё громче и противней.
— Да слушай же меня, сука!
...Из разбитого носа девушки брызнула кровь. Она подтянула к груди коленки, закрыла глаза и горько зарыдала. Сам Дьявол сжалился бы в этот момент над бедной девушкой, но Иван был непреклонен. В свои девятнадцать лет он пришёл лишь к одной истине, казавшейся единственно верной: презирай и ненавидь весь белый свет; homo homini lupus est [7] , что и доказал не так давно лучший друг Юрий.
7
Человек человеку волк (лат.)
— Когда я первый раз увидел тебя, Танечка, то сразу же влюбился. До сих пор я еще не встречал никого привлекательней тебя. Но главное — я верил тебе. Доверял. Считал честной и благородной. Понимаешь, о чём я?
Девушка открыла раскрасневшиеся глаза и посмотрела прямо на Ивана. О да, она понимала, о чём он толкует! Она догадалась, что речь идёт об измене, иначе не бросила бы такой быстрый панический взгляд в сторону Юрыча.
К слову сказать, Юра совершенно не догонял слов своего приятеля. Он на корточках сидел рядом, хищно улыбался и пожирал пьяными глазами топорщившуюся под футболкой Татьянину грудь.
Девушка призывно замычала, уставившись на Ивана. И когда он поднёс руку к её рту и отлепил скотч, раболепно залепетала:
— Ванечка, миленький, прости меня, дорогой, прости меня, любимый, прости, родненький, прости...
Затем её рот вновь оказался заклеенным. Иван услышал то, что хотел услышать. Странно, но в глубине давно отданной Дьяволу
Но... Но, как учил Затемнённый, у слуг Князя Тьмы нет обратной дороги к Свету.
— Я прощаю тебя, любимая, — тихо сказал Иван, вытаскивая перочинный нож.
При виде блеснувшего лезвия глаза Татьяны сделались ещё более круглыми. Она мелко задрожала и побледнела. Иван задрал девушке футболку, затем, подумав, разрезал ткань надвое и отшвырнул в сторону. Таня попыталась визжать, но липкая лента надежно закупорила рот, так что вместо крика лишь кровавые пузыри надулись на её ноздрях. Иван мгновение любовался красивой грудью подруги, затем сделал в паре сантиметров выше левого соска надрез. Тотчас из раны засочилась кровь. Девушка дернулась, мучительно закатила глаза, а Иван припал губами к ране и стал сосать кровь, пока рот полностью не наполнился тёплой приторной жидкостью. С трудом сглотнув её, Иван сделал точно такой же надрез над правым соском.
— Валяй, — кивнул он Юрычу, который постанывал от возбуждения и даже пытался онанировать.
Жадно припав к ране, приятель умудрился затолкать в рот всю правую грудь, а левую при этом страстно сжимал рукой, размазывая по белой коже алую кровь.
Иван тем временем брезгливо, с полным отвращения выражением лица сплюнул розовую слюну и стал стягивать с девушки фиолетовые трико. Затем перочинным ножом разрезал трусики и бросил их к остаткам футболки.
— Можешь взять её в последний раз, — тихо сказал он.
Юрыч до такой степени возбудился, что не понял намека в словах Ивана. И уж тем более не заметил угрозы. Хрипло дыша, он навалился на девушку, со второй попытки раздвинул ей ноги, расстегнул ширинку на брюках и стал совершать фрикции. Он блаженно постанывал, Таня беззвучно рыдала...
...А Иван, минуту наблюдавший, как лучший друг трахает его подругу, вложил всю силу в руку, сжимающую нож, и вонзил лезвие в шею приятеля. Длины клинка оказалось достаточно, чтобы кончик нержавеющей стали показался из адамова яблока Юрыча. Откинув ногой агонизирующее тело, Иван вновь присел у Татьяны, в последний раз взглянул в опухшие глаза и перерезал горло.
— Во имя Князя Тьмы! — прошептали губы юноши. Сделав несколько снимков цифровым фотоаппаратом, он спокойно поднялся и зашагал в сторону дороги...
Марина Дягтерёва сидела на кухне и ожидала своего сына из школы. Он должен был вернуться ещё сорок минут назад. В душе мамы нарастало волнение, не случилось ли чего по дороге. Время сейчас ненормальное, страшное, всё может произойти с восьмилетним мальчиком, топающим маленькими ножками по шумной улице в самом центре города. Очередной раз выглянув в окно, беспокоящаяся мама стала нервно стучать костяшками пальцев по дверце холодильника, нашептывая ради успокоения какую-то детскую песенку.